Вечерний Чарльстон - Дынин Максим

Причем именно я был свидетелем того, как этот баронет изменил своей супруге и был ей пойман практически in flagrante. Как он тогда пытался оправдаться… Ан нет, она отказалась даже его слушать и немедленно уехала в Копенгаген, а потом, не выдержав измены мужа (точнее, того, кого она выдавала за своего мужа), бросилась с борта судна, увозящего ее в Роттердам.

Я же тоже не так давно, изрядно выпив, изменил своей невесте – а та, с которой я, прости господи, кувыркался в постели, на следующий день предъявила мне ультиматум – либо замужество, либо она все расскажет моей нареченной. Я, естественно, не поддался на провокацию и предложил ей денег, она же их взяла, а потом побежала к Кристиане и все ей доложила. С тех пор и я чураюсь баб, как огня. И, что самое обидное, я сам и виноват во всем… Так что я вполне понимаю достопочтимого сэра. Хотя, конечно, я подозревал, что, возможно, пассажирки второго класса не подходят ему по статусу – он видит в них хищниц. Кстати, для многих из них это на самом деле так.

Но сегодня к нему подошла какая-то девица из первого класса – фигура, как у какой-нибудь валькирии, а что лицо ее напоминало того же персонажа из саг, то и ничего – при выключенном свете его и не видно. Девица ему что-то сказала, причем с весьма умоляющим выражением лица, а он улыбнулся, поцеловал ей руку, покачал головой и отправился в бар. Похоже, и эта была готова составить ему компанию в постели – так, значит, его поведение не связано с классовыми различиями. Я бы даже заподозрил его в извращенных предпочтениях, примерно как у одного моего бывшего приятеля, оказавшегося одним из «этих». Но я знал про невесту сэра Теодора – и видел, что он всегда один.

Обычно сэр Теодор оставался в баре до его закрытия, но сегодня он встал, расплатился, оставив, по своему обыкновению, весьма щедрые чаевые, обменялся парой шуток с барменом и отправился к себе. Именно сегодня я решил проследовать за ним на некотором расстоянии, и, к моему вящему удивлению, у его каюты его схватили два дюжих матроса и куда-то поволокли.

Я последовал за ними – не я один, по пятам за моим «подопечным» шла целая толпа, – но недалеко от капитанского кубрика нам преградили путь матросы. Какая-то девица спросила:

– За что хоть его взяли?

– Сегодня вечером он попытался совершить насилие над дочерью одного почтенного человека.

Ну что ж, подумал я, хоть и не хочется раскрывать свое инкогнито, придется вмешаться.

– Извините, но этого никак не могло случиться. Этот человек весь вечер сидел в баре, я тому свидетель. И, полагаю, и бармен, и швейцар смогут это подтвердить.

– О? И кто вы?

– Эрик Арвидсен, – назвал я свой псевдоним, на который у меня были выправлены документы.

– И вы – пассажир второго класса, если мне не изменяет память?

Я удивился, что этот незнакомый мне человек меня знает, но лишь кивнул.

– В таком случае возвращайтесь к себе – если что, вас вызовут.

Я подумал и показал ему бумагу, выданную мне Йенсеном, на которой значилось, что я – адвокат из конторы Кристиана Ларсена, известного юриста в Копенгагене. Если спросить у Ларсена, тот подтвердит, что я у него работаю, да и кое-какие знания в юриспруденции у меня есть, не зря же я прослужил несколько лет клерком у одного адвоката в моем родном Олборге.

Тот лишь удивился:

– Адвокат – и путешествуете вторым классом?

– Херр Ларсен, знаете ли, несколько бережлив. А именно по его заданию я отправился в Нью-Йорк.

– Понятно… Ладно, проходите. – И он показал мне на дверь одного из кубриков.

– Еще раз, – с улыбкой говорил сэр Теодор, когда я вошел. – Я весь вечер был в баре, и ваши люди меня схватили, не задав ни единого вопроса, когда я возвращался к себе.

– Здравствуйте, – сказал я человеку, взявшего на себя роль сыщика. – Я – адвокат Эрик Арвидсен. И я могу подтвердить, что этот человек находился в пивной примерно столько же, сколько и я – с семи часов вечера и до половины десятого. Это же, я полагаю, смогут подтвердить и служащие бара, и другие посетители.

Тот посмотрел на меня, как на врага – похоже, обрадовался, что поймал злодея, а тут вся его стройная теория рушится, – и сказал:

– Господин адвокат…

– И, как вы знаете, вы не имеете права расследовать какие-либо серьезные преступления – вы обязаны сдать обвиняемого властям близлежащего города. В данном случае Кристиансанда.

– Мы только что из него ушли, господин адвокат.

– А с кем имею честь, кстати?

– Арно Арнесен, первый помощник капитана.

– Так вот, херр Арнесен, расскажите, как было дело.

– К нам пришла некая фрихерринне Кнагхелм с родителями и рассказала, что около восьми часов вечера она случайно проходила мимо двери господина Фэллона…

– Баронета сэра Теодора Фэллона, – ответил я и пожалел об этом – в глазах баронета появился нехороший блеск. Ведь откуда я мог такое знать?

Но Арнесен заблеял:

– Я не знал, что господин Фэллон – фрихерр.

– Баронет, – усмехнулся тот. – Но это дела не меняет. Присоединюсь к просьбе господина адвоката – рассказывайте дальше.

– Дверь, с ее слов, неожиданно распахнулась, и ее втянули внутрь, после чего схватили за одежду и потянули. Она изо всех сил ударила сэра Теодора по лицу, тот на секунду отпустил ее, и она убежала.

– Спросите у нее, уверена ли она, что это был именно сэр Теодор. И расскажите ей, что он в это время был совсем в другом месте и на другой палубе.

– Она уже рассказала, что в каюте было темно. Но кто это мог быть, кроме сэра Теодора? Только она называла его «этим подлецом Фэллоном», без титула. Неужто она… лгала? Но рукав ее куртки был надорван.

– Я полагаю, что она сказала правду, разве что приняла кого-то другого за меня, – кивнул сэр Теодор. – Вот только очень интересно, кто это мог быть в моей каюте. Но, думаю, вычислить его будет нетрудно – у него наверняка будет свежий синяк на физиономии.

– Знаете, вы правы, – сказал Арнесен. – Тем более у вас никаких отметин на лице нет. Разве что глаза… заплаканы.

– А вот это – не ваше дело, – сэр Теодор привстал и навис над помощником капитана.

– Поверьте мне, сэр Теодор, я не хотел вас обидеть, – заверещал тот. – Позвольте предложить вам линейного аквавита[35] – самого настоящего.

– Неплохо было бы найти злоумышленника, – сказал сэр Теодор. – Вот только сегодня все, наверное, уже спят… Но завтра утром достаточно будет взглянуть на физиономии пассажиров.

– У кого синяк на лице, тот и преступник, – догадливо продолжил помощник капитана.

– Именно так.

В дверь постучали.

– Господин помощник капитана! Я вахтенный, Андресен! Видел, что по палубе прогуливался пассажир первого класса, и отошел на другой конец палубы, согласно вашим инструкциям. И вдруг мне что-то почудилось. Я обежал палубу и увидел, что пассажира этого нигде не было, но к кнехту был привязан веревочный трап. В море ничего видно не было, но я услышал звук, похожий на плеск весел. После чего я сразу же поспешил к вам.

– Откуда вы знаете, что это был пассажир первого класса?

– Да я его не раз уже видел. Такой высокий – пониже этого господина, конечно – и всегда один. Вот только в свете лампы мне показалось, что у него на лице синяк.

6 марта 1855 года.

Борт парохода «Роскильде»,

в Северном море по пути в Нью-Йорк.

Фридрих Энгельс, специальный

корреспондент газеты «Нью-Йорк Дейли Трибьюн».

Хоть и под чужим именем

– Разрешите? – спросил чей-то голос – на весьма неплохом английском, но с небольшим акцентом, возможно, русским.

Я поднял голову и не поверил своим глазам.

Напротив меня стоял не кто иной, как сэр Теодор Фэллон, он же, насколько мне было известно, политический беженец из России по имени Федор Филонов. Тот самый, про которого некоторые газеты – естественно, издаваемые вне Соединенного королевства Англии, Шотландии и Ирландии, а также ее владений – писали, что дружба королевы и этого новоиспеченного баронета доходила до постели. Многие другие – более дружественные к этой империи – гневно опровергают эти слухи, хотя сам факт их упоминания сделал баронета знаменитостью во всем мире.