Остров тетушки Каролины - Франтишек Пиларж

Профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker случайно посмотрел на тетушку Каролину и почувствовал, как легкий холодок пробежал по его спине. Собравшись с духом, он продолжал:

– Понятия о красоте у разных племен совершенно различны и зависят от исторических условий. Нам, например, известно, что креолок Южной Америки, которых у нас считают чрезвычайно привлекательными, тамошние жители не находят таковыми. Аргентинцы с их темным цветом кожи видят идеал красоты в белокурых европейках скандинавского типа. Я уверен, если бы мне удалось привезти в Аргентину живую Венеру или какую-нибудь…

Профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker вскинул глаза. И напрасно. Ибо они встретились с глазами тетушки Каролины, которые вонзились в него с такой силой, как гвоздь, который вбивают в стену на века. Взгляд этот был такой острый и зловещий, что, по мнению профессора Eisenhammerschmiedepfefferbacker, сам королевский удав мог бы кое-чему научиться у тетушки Каролины, если бы она согласилась давать ему уроки.

– Венеру, какую-нибудь женщину… – продолжал он, заикаясь и вытирая пот со лба. Чем дальше, тем профессору становилось ясней, что его слова по неизвестным причинам вызывают в грузной даме чувство неудовольствия. Необходимо было немедленно переменить тему разговора, придать ему более приятный для нее характер. Но что может интересовать даму весом больше центнера, которая смотрит на своего ближнего взглядом змеи? Теория относительности Эйнштейна? Проблема дружбы народов? Квадратура круга? Вопрос питания динозавров в раннем юрском периоде? Или, может быть, такие обыкновенные вещи, как…

И профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker, осененный внезапной мыслью, радостно воскликнул:

– Через несколько минут мы въедем в туннель, мадам! Это один из самых длинных туннелей в Европе. Он имеет восемь километров, и пройдет не менее двенадцати минут…

Тетушкино лицо сразу оживилось, и бедный профессор словно гору с плеч скинул. Наконец-то он попал в цель. И когда тетушка Каролина спросила, скоро ли поезд будет в туннеле, он ответил с радостной готовностью:

– Еще несколько минут, мадам, точно я не знаю, но как будто…

Тетушка Каролина пренебрежительно махнула рукой.

– Снимите мои чемоданы! – властно приказала она.

– Какой прикажете?

– Все.

Профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker взглянул на верхнюю полку, где плотно втиснутые шестнадцать тетушкиных чемоданов и картонок подпирали потолок, и лицо его вытянулось.

– Вы собираетесь выходить, мадам?

– Вовсе нет, – решительно ответила тетушка Каролина. – Но я должна подумать о самозащите. Не знаю, может, вы и умеете вербовать Венер в публичные дома Аргентины. Но со мной у вас этот номер не пройдет. Снимите чемоданы и перегородите купе. И не вздумайте вылезать из-за них, пока мы не проедем туннель. Покажите-ка, что там у вас в карманах! Кинжалы, пистолеты, наркотики?.. Ничего такого? Хорошо. А теперь ступайте на место и ведите себя тихо и смирно.

Такова была причина, вынудившая тетушку Каролину сойти с поезда в небольшом городке неподалеку от итальянской границы и задержаться там на двадцать четыре часа.

Как раз столько времени потребовалось, чтобы, с одной стороны, профессор Eisenhammerschmiedepfefferbacker оправился с помощью различных официальных лиц от нервного потрясения и объяснил, что у него не было намерения увезти тетушку Каролину в Аргентину, а с другой, чтобы тетушка Каролина уверилась, что можно без опасения проехать с профессором через туннель. Тем не менее, погрузившись в вагон, тетушка осталась по поводу всей этой истории при своем мнении. Что там ни говорите, а пойти на такое дело может кто угодно – почтальон, чиновник податного управления… Заработать каждый не прочь!

– Эстетика!.. – задумчиво бормотала она. – С ума надо сойти!.. И зачем это называть свою работу таким непонятным словом?..

Из-за этого происшествия тетушка приехала в Триест с опозданием на целые сутки. Случилось так, что тетушка Каролина и Франтик прибыли в этот оживленный портовый город почти одновременно, хотя ни он, ни она не подозревали об этом.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,

сообщающая о том, что Франтик благополучно добрался до Триеста и, побыв на сенсационном футбольном матче, сел на пароход

В то самое время, когда в маленьком городке Горица тетушка Каролина воевала с облаченными в форму блюстителями закона и профессором эстетики, пожарный автомобиль Фердинанда и двухтонка Густи мчались по склонам Юлийских Альп в направлении Адриатического моря. Только что рассвело, воздух был чист и прозрачен, дорога вилась по краю ущелья, на дне которого шумел горный поток, и оба мужчины чувствовали, как новые силы вливаются в их утомленные тела, как снова разгорается в них дух соревнования.

– Эй, пора завтракать! – заорал Фердинанд своему сопернику, стараясь перекричать пронзительный вой сирены, от которого лесные звери разбегались по своим норам. – Где колбаса, парнишка проголодался!

– Давай сюда Франтика, я его накормлю! – кричал в ответ Густи; он только что переехал гусыню и страшно досадовал, что не может остановиться и подобрать ее.

– Дудки! Все равно моя взяла! Чего стоит паршивый чемодан и колбаски по сравнению с живым мальчишкой? Я его домчу до самого моря!

Терпение Густи лопнуло, и он гаркнул во все горло:

– Пускай тогда ни тебе, ни мне! Прежде чем ты сосчитаешь до десяти, чемодан и колбаса будут в пропасти!.. Вот напишет парень барышне Карасековой, что приехал на место голодный и без чемодана. Как ты тогда запоешь? А?

– Ну, ты не очень! – огрызнулся Фердинанд, но подумал, что соперник не шутит и дело лучше решить миром. – Стой! – крикнул он.

Машины остановились, и оба водителя вышли на шоссе.

Это было красивое местечко. Дорога пролегала неширокой долиной, с обеих сторон зеленели луга. На склонах росли дубы и березы, кроны их нежились в свежем ароматном воздухе, словно принимая утреннюю ванну. Позади, высоко поднимаясь над горизонтом, тянулись к небу вершины Юлийских Альп, порозовевшие от солнца.

Еще никогда в жизни Франтик не видел ничего прекраснее. Соскочив с пожарной машины, он жадно втянул в себя воздух. И сразу почувствовал голод. Забравшись в двухтонку, Франтик преспокойно отрезал себе четыре колбаски. Фердинанд и Густи вылетели у него из головы. Казалось, он попал в какой-то сказочный мир, где никто его не обгоняет, никто не преследует, где только радость и вечный праздник!

Поэтому Франтик немножко струхнул, когда из кустов вдруг вынырнули оба мужчины и направились прямо к нему. Вид у них был серьезный, почти торжественный. Они остановились у машины, и Франтик заметил, что руки их дрожат. Фердинанд тряхнул головой и твердо произнес:

– Франтик, так дольше продолжаться не может. Надо решать, кому отдаст свое сердце русалка – мне или ему…

– Нужно бросить жребий, – перебил его Густи.

– Правильно. Мы вот с Густи срезали в лесу два ровных прутика с заостренными концами. Один, который очищен от коры, – это мой, другой – Густи. Так, Густи?

– Так, так, – подтвердил Густи.

– Мы просим тебя. Франтик, чтобы ты взял эти прутики в руку и подбросил их высоко в воздух. Чей прут ляжет острием к дому, тот, значит, проиграл и должен вернуться.

– Здорово! – обрадовался Франтик. – Все равно как у нас на святках девушки деревянный башмак кидают!

– Это нам неизвестно, и до святок еще далеко, – сказал Фердинанд, который в этот решительный момент меньше всего интересовался чешским фольклором. – Вот тебе прутья, бросай!

Франтик положил колбаски на сиденье возле себя, встал и взял прутья в руку. Его тоже захватило величие минуты. Вот он, Франтик Паржизек, держит в руках судьбу двух солидных мужчин! Он медлил…

– Бросай!

– Выше! – закричали Фердинанд и Густи, сгорая от нетерпения: они еще не подозревали, к каким результатам может привести их выдумка. А случилась очень простая вещь. Стараясь как можно выше подкинуть прутики, Франтик потерял равновесие и упал на сиденье. Рука его, пытаясь за что-нибудь уцепиться, попала на ручной тормоз, и стоявшая под уклоном машина пришла в движение.

Машина понеслась. Скорость ее увеличивалась с каждой секундой. Казалось, двухтонке Густи пришлась по вкусу свобода. Знакомая, по всей видимости, с законом движения тел по наклонной плоскости, она воспользовалась представившимся случаем, чтобы показать свои возможности.

Франтик тоже не преминул продемонстрировать исконные паржизековские качества: спокойствие, самообладание и выдержку. Он схватился за баранку. Рассудив совершенно правильно, что при скорости восемьдесят километров в час нецелесообразно заниматься подробным изучением стартера, выхлопной трубы, фар, тормоза и прочих замысловатых частей автомобильного агрегата, он пришел к выводу: хватит и того, что он будет избегать препятствий, в особенности ребятишек-школьников, и следить за указателями пути, а то, пожалуй, не в Триест попадет, а куда-нибудь в другое место.