Шпионский тайник - Питер Джеймс

Погода ухудшилась, а дорога удлинилась, и я остановился на ночь в мотеле «Говард Джонсон», в компании едва ли не всего населения северо-восточного побережья. Оказалось, здесь собрались коммивояжеры, люди, для которых такие темы, как управление запасами коробок передач, вакуумная упаковка настольных ламп, еженедельные списки клиентов и рационализация дорожных расходов, были важнее сна.

С утра к душевым выстроилась длинная очередь, присоединяться к которой желания не возникло. Я вышел на парковку и занялся очисткой окон от снега и льда. Метель стихла, земля укрылась сверкающим белым одеялом, и чистое синее небо нежилось в мягком сиянии блеклого зимнего солнца. Дороги уже привели в порядок, хотя они еще оставались мокрыми от растаявшего снега, и мне удалось добраться до Бостона к самому часу пик.

Проехав по Масс-авеню и Гарвардскому мосту, я свернул направо, к главным корпусам института, и, оставив машину на открытой парковке, направился к потрясающе красивой набережной, Мемориал-Драйв.

Небритый, без галстука, с грязной физиономией, в мятых брюках и куртке, бледный после бессонной ночи, я надеялся, что легко сойду за какого-нибудь аспиранта.

Идя вдоль реки Чарльз, я остановился и посмотрел на другой берег, туда, где высился золотой купол бостонского Капитолия и вырастала из снега башня Джона Хэнкока. Не успел я повернуться и продолжить путь, как меня едва не смяла толпа сорокапятилетних любителей бега трусцой.

В холодный день даже кроху солнечного тепла принимаешь с благодарностью. Мои туфли быстро раскисли в мерзкой слякоти, заставив пожалеть о том, что я не позаботился надеть ботинки.

На компьютерные кабинеты рассчитывать не приходилось, но в отделении химии имелся Ай-би-эм 370, пользовались которым крайне редко. Туда я и направился. Все здесь как будто сжалось со времени моего первого визита, как обычно и бывает, когда приходишь в какое-то место во второй раз.

Подойдя к нужному зданию, я решительно повернул к входу. У двери стоял охранник, которого раньше здесь не было.

– Мне нужен триста семидесятый.

– На семинар?

Я кивнул.

– Вверх по лестнице, второй направо.

Я поблагодарил его, проклиная про себя неведомый семинар, поднялся по лестнице и открыл дверь. Здесь ничего не изменилось – те же две комнаты с застекленным пространством между ними. За стеклом, в помещении с регулируемой температурой, сидел оператор. Там же, тесня друг друга, стояли блестящие синие ящики с мигающими лампочками и расползающимися во все стороны проводами, и в этих ящиках скрывалось кое-что намного более сообразительное, чем старые кассовые аппараты, на которых Уотсон построил свою «Интернэшнл бизнес машинс».

Комната, в которую попал я, была заполнена оборудованием: устройствами визуального отображения, графопостроителями, картосчитывателями и печатающими устройствами. А еще здесь расположилась большая группа студентов, от юнцов в кордах и джинсах, ветровках, линялых свитерах и обязательных кроссовках «Адидас» до парней постарше – в спортивных пиджаках «в елочку» и фланелевых брюках. Почти половина в очках без оправы с толстыми стеклами. Возраст – от девятнадцати до пятидесяти. В центре комнаты высокий худощавый мужчина с землистым лицом и в вельветовой куртке на молнии объяснял какие-то числа на дисплее. Когда я вошел, он остановился и почти виновато посмотрел на меня:

– А… э-э… хотите проверить программу?

– Да, хотел, но могу подождать.

– Вы по заданию Зет-Бета?

– Э-э… нет.

– Дорожный контроль?

– Нет. Я разрабатываю новую… для семестрового зачета.

Он посмотрел на меня пристально:

– Не помню вас…

Вот удивил! К счастью, в памяти с прошлого визита остались несколько имен.

– Вообще-то я из Принстона. Прохожу спецкурс у доктора Йасса. – Оставалось только надеяться, что за два месяца, прошедших с тех пор, как мы с доктором Йассом прогулялись по Принстону, его не сбил какой-нибудь автобус. Взгляды девятнадцати присутствующих устремились на меня. Двадцатый занимался тем, что вырывал из головы волосы, один волосок за другим. Лицо лектора просветлело – древнее искусство неймдроппинга[5] снова сработало.

– Хорошо, работайте, если только это не займет много времени. Я подожду. Присутствующим будет полезно понаблюдать.

Мои и без того натянутые нервы тревожно зазвенели, до паники оставался один шаг. Опыт работы с компьютером у меня был минимальный. Приобретенных знаний едва хватало на разговоры общего плана, чтобы сойти за знатока, но их было явно недостаточно для операционных действий. Будь на моей стороне время и удача, я бы смог что-то сделать, но в сложившейся ситуации, даже если бы мне удалось не вспугнуть оператора, мои усилия только обеспечили бы работой ремонтную бригаду Ай-би-эм. Более того, в том маловероятном случае, если бы мне удалось получить удовлетворительный результат, я вовсе не горел желанием открыть секреты чипа двадцати одному незнакомцу. Уверен, большинство людей за пределами этой комнаты, будь они в курсе вставшей передо мной проблемы, разделили бы мои чувства.

– Спасибо, но мне нужно больше времени. Несколько часов. Подожду, спешить некуда.

– Мы закончим к пяти. Если никто не записался, оно все ваше. – Он указал кивком на пришпиленный к стене листок.

– Спасибо. – Я отошел в сторонку, и лекция продолжилась.

– Итак, ранние аналоговые машины…

Я посмотрел на листок, нашел сегодняшнюю дату. В расписании напротив цифры 5 значилось нацарапанное небрежным почерком имя – Э. Скрутч. Я благодарно кивнул лектору и вышел из комнаты. Он не заметил – вернулся в те дни, когда компьютеры были больше динозавров и не такие проворные. Теперь они стали меньше пушек и куда опаснее. Я спустился и, не обнаружив на месте охранника, проскользнул за его стол, где обнаружил несколько ключей – все одинаковые и снабженные ярлыком «Мастер-ключ – выдавать под роспись». Я положил один в карман и вышел на улицу.

В голове засело имя – Э. Скрутч. Кто он такой? Как можно дать человеку такое имя? Более неблагозвучное и придумать трудно. В моем представлении он был невысокий, худой, с угловатым лицом и щетиной на подбородке и макушке.

Выходя из здания, я, как обычно, внимательно огляделся. Вероятность слежки была невелика, но некоторые действия, вколоченные за время подготовки шесть лет назад и закрепленные впоследствии на ежегодных курсах, стали второй натурой, неотъемлемой частью обычного поведения. Через секунду, а может, и того меньше я уже был в курсе того, что происходит вокруг, причем сторонний наблюдатель сказал бы, что я всего лишь пригладил взъерошенные волосы на затылке.

Дальше мой путь лежал к центру Бостона, где я рассчитывал разжиться сухой обувью.

Полчаса спустя я уже сидел в теплом уютном кафе под названием «Невероятные вкусности дядюшки Банни», и мои ноги наслаждались комфортом, который обеспечивали им пара толстых сухих носков и пара прочных водонепроницаемых ботинок. На столике передо мной стояла чашка с дымящимся кофе и тарелка, затерявшаяся под одним из самых маленьких сэндвичей дядюшки Банни. Впрочем, затерялась под ним не только тарелка, но и едва не половина столика, поскольку сэндвич представлял собой расползшуюся горку из индейки, авокадо, жареной картошки, цельнозернового хлеба, молодой сои и корнишонов.

Кафе было рассчитано на студентов, как и все прочее в этой части города, и обставлено соответственно – оранжевые столики, жесткие пластмассовые стулья, объявления в витрине. Работали здесь тоже студенты. Сейчас в кафе царило затишье – горячий час ланча еще не наступил, и несколько юных американских дарований, сидевших в характерной для студентов нахохленной позе, мрачно созерцали черные дыры, превращавшиеся, когда они возвращались в этот мир, в чашки с кофе.

В этой чудесной стране новых компетенций, где все делились со всеми машинами, мыслями, опытом, женами и бог знает чем еще, я искренне надеялся, что и Э. Скрутч не откажется поделиться со мной компьютером.

Глава 11

Э. Скрутч застал меня врасплох. Имя, преследовавшее меня как проклятие на протяжении всего долгого и томительного дня, принадлежало крайне агрессивной особе женского пола, тянувшей на двадцать-двадцать пять стоунов. Она была огромна во всех отношениях, как нечто из книжки-комикса, за тем лишь исключением, что в ее реальности не приходилось сомневаться – она стояла перед моими глазами в компьютерном кабинете.

В ее присутствии помещение съежилось, исказив перспективу, как в сцене из «Алисы в Стране Чудес». Короткие черные волосы подчеркивали величину головы, которая превышала нормальные для такого объекта пропорции, словно ее, прежде чем присобачить на бычью шею, достали по ошибке из коробки не того размера.

Длинное, плохо скроенное платье даже не пыталось скрыть бесформенность тела. Свисавшие со всех сторон громадные катки плоти делали невозможным идентификацию грудей, живота и даже коленей; будь она положена горизонтально и имей длину в пару сотен миль, географы почитали бы ее своим раем. При вертикальном положении и росте около шестидесяти четырех дюймов, видения рая как-то не спешили приходить в голову.