Марс наш! - Валерий Большаков

С их помощью исследовали атмосферу или верхние слои грунта: подрывали, облако мелких частиц разбухало – и ученые кидались ко всяким спектрографам, химанализаторам, блинк-регистраторам…

Бомбозондом борт не вскроешь, конечно.

Ну, пугануть хоть…

Зато были две установки с ударными проникающими зондами – пенетрометрами.

Зонды запускались с борта, разгонялись до четырехсот метров в секунду и внедрялись в грунт на большую глубину.

И что пенетрометру стоит «внедриться» в борт вражеского корабля?

Конечно, боеголовка на зонде не стоит.

Хм. Боеголовка в данном случае звучит как-то… игриво.

Скажем по-другому – не стоит БЧ.

Ну и ладно, хоть пробоина будет…

– Ты в армии служил? – пропыхтел Подолян, придерживая ударный зонд, похожий на реактивный снаряд.

– Осторожнее!

– Да я и так…

– Служил. И что?

– Могу поспорить, что прапорщиком.

– Ошибаешься. Ушел в запас капитаном.

– А чего ж ты, как хомяк-прапор все тащишь? Скоро уже пихать некуда будет!

– Распихаем, не боись… Сейчас еще профили повырезаем в грузовом отсеке…

– Зачем?! – изумился Ашот. – Мы ж уже вырезали! Переходник как новенький!

– Ничего, усилим жесткость.

– О-о-о…

– Давай, давай! Труд облагораживает.

Для пусковых установок подыскали место рядом с грузовым отсеком – все равно там борт снесло.

Воронин оседлал СПК и двинулся вдоль корпуса корабля.

Место «перелома» было заметным – сварные швы блестели ярче потускневшей поверхности переходного отсека.

Наложить еще три-четыре профиля, да приварить – выйдет крепче прежнего.

Ашот уже соорудил стойку для антенного устройства – саму «тарелку» займут там же, на «Терре».

А чего зря добру пропадать?

…За неделю «космические робинзоны» перетаскали с «Терры» все, что смогли унести – Даниэль Пратт улыбался только, когда Подолян озабоченно интересовался: «Чтобы вы просто понимали – ЕКА не будет против?»

Как только восстановили антенну, тут же послали на Землю длинную радиограмму, не указывая, правда, координат – во избежание.

Борта МОКа – в заплатах и швах, с «шапками» застывшей термопены, – выглядели неказисто, зато все отсеки удалось привести в порядок, обогреть и осветить.

Воду добывали просто: заносили в тепло пакет со льдом, тот таял.

Наливай да пей.

Гоцман как раз приволок такой.

– Ну все вроде, – сказал Николай, обозревая коридор, где были сложены трофеи, не влезшие в отсеки.

– Слава те… – демонстративно выдохнул Ашот.

– Разговорчики в строю! А бак с аммиаком где?

– Здесь, здесь он! – всполошился бортинженер. – Я уже и топливопровод к нему подвел! Для СОМ. – Помявшись, он изящно выразился: – Для ОДУ аммиак… не очень так, чтобы очень.

– Чу… Ладно. Давайте тогда отчаливать.

– Давайте! – возликовал Подолян.

Напевая что-то бравурное, Ашот прошагал в пилотскую кабину, едва не отрываясь от пола.

Радовался, видать.

– Штурман!

– Я!

– Курс на Цверг!

– Есть!

Астероид, сверкавший до этого, как слабенькая звездочка, округлился до сияющего пятна, поблескивать начал при вращении, на камешек стал похож.

«Леонов» догонял Цверг, а тот все рос и рос.

И вырос – громадной поблескивавшей горой тащился сбоку от корабля, вращался медленно, то равнинку показывая, рябую от мелких кратеров, то хребтик невысокий, то котловину.

Отражение Солнца медленно проходило, ломаясь, по блестящей поверхности Цверга и тот переливался как лаком покрытый.

В принципе никто бы не посмотрел косо на Воронина, если бы он раздумал посещать астероид – после нападения, после того, как ТМК кустарно «откапиталили», можно было бы и пренебречь приказом УКСа.

А долг? То-то и оно…

…Царев и Подолян степенно потопали в лабораторный отсек – картировать и снимать поверхность.

Однако купола временной станции видно не было.

– Если допустить, что имела место не авария, а злой умысел, – довольно-таки внятно сказал Даниэль, – тогда станция могла быть разрушена. Следовательно, нужно искать следы…

– Место преступления, – кивнул Воронин. – Подготовить МПК к спуску!

Ашот кинулся исполнять приказ.

С ним на пару побежал и Царев.

Проверив энергопитание посадочного комплекса, топливный ресурс и прочие нужные вещи, они вернулись и дуэтом доложили о завершении предпосадочной подготовки.

– Тесты прогнаны, – отрапортовал Подолян. – Двигательные системы готовы к активации!

– Принято! – сказал Николай. – Будем высаживаться – я, Генка и… и Зайченко.

Царев широко улыбнулся, а гляциолог просто закудахтал от восторга.

Сборы были недолги, и вскоре вся троица пересела в МПК.

– Остров, – заскрипел в селекторе голос Ашота, оставленного за старшего, – я – Материк, проверьте герметичность.

– Принято, Материк! – ответил Воронин.

– Герметичность в норме, – сказал Царев. – Давление в норме.

– Дать команду на закрытие переходного люка.

– Даю команду, – последовал ответ штурмана.

Транспарант «Внешний люк открыт» погас.

– Понял вас, – внушительно сказал Подолян. – Расстыковку разрешаю.

– Команда «Расстыковка» подана, – ответил Николай.

Легкий толчок – и посадочный комплекс отлепился от «Леонова».

– Прошло разделение… – доложил Царев. – Визуально наблюдаем расхождение. «Леонов» пошел как бы слева от нас, с разворотом. Начинаем ориентацию…

Зашипели СКД – сближающе-корректирующие двигатели – и Воронин почувствовал слабенькое ускорение.

– Идем по программе, – комментировал он, – понемногу появляется Цверг. У меня уже виден горизонт.

– Горит транспарант «Признак «Спуск», – доложил Геннадий. – Запрет меток СОУД горит. Все в норме.

– Высота десять, – сказал командир «Леонова». – Перехожу в горизонталь. Миха! Ашот! Ищите на поверхности все, что может быть подозрительным.

– Ищем, командир, – вздохнул Подолян.

Астероид заслонил полнеба, пополз под МПК бугристой массой, уже и горой не назовешь!

Какое-никакое, а небесное тело.

Низковатый и пологий, словно оплавленный, хребет прошел под брюхом посадочного комплекса, шевеля длинными тенями, и открыл равнину, длинную, зажатую меж скальных гряд, и плоскую. Садиться решили именно здесь.

МПК задрал нос к звездам, а равнина ухнула вниз.

Корпус задрожал, по стенкам прошелся ровный шумок двигателя. Поверхность астероида медленно поднялась навстречу и замерла, соприкоснувшись с выпущенными опорами.

Коротко тюкнул анкер, углубляясь в реголит – тяготение тут в одну тысячную земного, лучше уж заякориться…

– Приехали! – сказал Воронин.

Он последним покинул кабину.