Школа выживания волчицы - Марина Крамер

– В пору моей бурной молодости любила с байкерами погонять. Иной раз приходилось от правоохранителей скрываться, вот и изучила все близлежащие поселки, чтобы успевать делать это быстро и без последствий. Видишь, когда пригодилось.

– Что вообще происходит, как вы думаете? – поворачивая на перекрестке направо, тихо спросил Никита, и я вздохнула:

– Знал бы прикуп – жил бы в Сочи. Акела куда-то с утра сорвался, а вчера даже разговоров не было, что он в такую рань уедет. Может, в банке что-нибудь?

– Да вряд ли. Если в банке, то какой смысл за вами-то хвост пускать? – с сомнением в голосе возразил Никита. – И потом, вам не кажется, что это его личные неприятности? Вон и в клубе все вверх дном перевернули, сам же рассказывал.

– Там деньги пропали, – я сказала это скорее для информации, потому что сама не особенно верила в то, что люди, разгромившие клуб Акелы, искали жалкие несколько тысяч.

Никита, как выяснилось, так тоже не думал.

– Ой, да перестаньте! Сколько там было тех денег? Из-за такой мизерной суммы такой погром? Нет, деньги взяли попутно, а вот все остальное – как предупреждение о чем-то. И тогда вполне логичны вот эти зайчики в трамвайчике, что за нами ехали.

Я молчала. Скорее всего, телохранитель прав, но как выяснить причину? Что именно происходит у мужа и почему он не говорит об этом мне? Опять боится, что я влезу? Так теперь я гарантирую ему свое участие в чем бы то ни было. И сама выясню, что именно происходит.

Мы вывернули на трассу, и я с опаской посмотрела назад. Никакой «Мазды», разумеется, не было – если они поехали за нами в поселок, то неминуемо уткнулись в один из тамошних тупиков, а то и в несколько по очереди. Можно расслабиться.

До школы доехали молча. В холле я присела на корточки перед Соней и внушительно сказала, глядя снизу ей в глаза:

– Соня, я очень прошу тебя быть внимательной. Ни с кем и никуда не выходить, никому ничего не рассказывать. И запомни, никто, кроме меня, папы и Никиты, за тобой в школу приехать не может. Даже дед, даже его водитель – никто. Это понятно?

– Да, – серьезно сказала дочь, – я это знаю и ни с кем никуда не пойду.

– Запомни это, Соня. Я могу рассчитывать на то, что ты умная и взрослая?

– Да, мамочка. Ты не бойся, я больше никогда ни с кем из школы не пойду, как тогда, – тихо добавила она, обнимая меня за шею.

– Вот и умница. Тогда беги в класс. Никита приедет за тобой в два.

Она поцеловала меня в щеку и вприпрыжку понеслась к лестнице на второй этаж. Я проводила ее взглядом и повернулась к выходу, где на меня немедленно налетел какой-то первоклашка с огромным ранцем за спиной и мешком для сменки в руке:

– Извините, тетя.

– Извиняю, дядя, – улыбнулась я и вышла на крыльцо.

Никита разговаривал с кем-то по мобильному, и, судя по выражению лица, разговор этот не доставлял ему никакого удовольствия. Не желая мешать и становиться свидетельницей, я закурила сигарету и осмотрелась. В школьном дворе, кажется, ничего не изменилось с тех самых пор, когда я сама ходила в эту школу. Вон за теми кустами, сейчас голыми и неприглядными, а весной и летом покрытыми зеленью так, что образовывали ограду, на нас с братом Семкой напали люди Вити Меченого. Шрам на шее до сих пор напоминал мне об этом событии, с которого, можно сказать, вся жизнь моего брата пошла наперекосяк. Хотя кто может точно сказать, в какой именно момент происходит что-то, заставляющее пойти по той или иной дороге? Семена нет уже несколько лет, как нет и Славы, и матери… Остались только я и папа. И Акела, разумеется, без него меня могло тоже не быть. И я просто обязана понять, что происходит, чтобы помочь ему.

– Можно, я у вас сигаретку возьму? – раздался за спиной голос Никиты.

Я протянула пачку и осторожно спросила, глядя на хмурое выражение его лица:

– Что-то случилось?

– Динка от меня ушла, – огорошил Никита, закуривая.

– О…

– Вот и оно, – буркнул он, выпуская струйку дыма. – Собрала шмотки и переехала к подружке.

– Хочешь, скажу почему?

– А я знаю. Предложение сделал, а свадьбу уже три раза отложил, – вздохнул он, – какая девка это терпеть станет? Вам же всегда перед подружками стыдно!

– Ты, во-первых, не обобщай, а во-вторых, ее я как раз понимаю. Девушка хочет определенности – что в этом плохого? Интересно только, чего ты боишься. Брака? Штампа в паспорте? Чего?

Он выбросил окурок и обошел машину, открывая мне дверку:

– Садитесь, поедем.

– Нет, ты не увиливай, – уперлась я, – давай поговорим на эту тему, чтобы ты вслух о своих проблемах сказал. Поверь, так будет легче понять.

– Вам-то зачем это?

– Никита, мы с тобой давно уже близкие люди. Я тебе доверяю ребенка и собственную жизнь. Мне хочется тебе как-то помочь. Я же бегу к тебе со своими проблемами, так почему не могу выслушать твои?

– Хорошо. Но вы все-таки в машину садитесь.

Я подчинилась, но от темы не отошла:

– Вот скажи, ты ведь ее любишь? Можешь даже не говорить, в принципе я и так это знаю. Ты хочешь видеть ее, засыпая и просыпаясь? Тоже можешь не отвечать, раз живешь с ней. Ответственности ты не боишься, семью содержать сможешь достойно. Ты настоящий мужчина, я это хорошо знаю. Так объясни мне, какого черта тебя останавливает? Дина – лучшая женщина, которую только можно представить. Красивая, умная, дело свое любит!

Никита смотрел на меня, чуть склонив к плечу рыжеволосую голову, и печально улыбался:

– Вы такая забавная, Александра Ефимовна. Разве дело только в этом?

– А в чем еще дело?

– А любовь?

Я удивленно посмотрела на него:

– А разве это все не любовь?

Никита взъерошил волосы, положил руки на руль и спросил:

– Вот вы любите Акелу?

– Идиотский вопрос, – я пожала плечами и вынула сигареты.

– А что в нем идиотского? Простой вопрос. Вы столько лет вместе, и можете сказать с уверенностью, что все еще его любите?

– Все еще? Ты заболел, что ли? Мне подобный вопрос даже в голову никогда не приходил. Я люблю его ни больше, ни меньше, ни все еще. Я просто люблю, не могу дышать без него.

– А я понял, что могу.

Я уставилась на телохранителя, стараясь уложить в голове его слова. Мне это было совершенно непонятно, потому что мне никогда не приходилось задумываться, люблю я Сашку или нет. Этот вопрос просто не возникал. Мы давно уже не существовали отдельно и не представляли, как такое может быть.

– Никит, эмоции улягутся, и ты посмотришь на все иначе.

– Нет. Не на что смотреть. Я потому и тянул со свадьбой – хотел понять. А у нее глаза уже давно потухли, понимаете? Она меня и с работы ждать перестала, а раньше всегда ждала, знала, когда вахта моя заканчивается. А теперь я могу вернуться – а ее нет дома. Звоню, говорю: один выходной, а она: я забыла, дела у меня, подружки, то-се. А, да что об этом, – махнув рукой, Никита повернул ключ в замке зажигания. – Извините, что нагрузил вам тут лишнего.