Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов

в массе своей люди… ущербные, что ли. В силу своих уникальных способностей, они выпали из сообщества современников, да и вообще из обычного человеческого общества. У них своеобразный, отличный от других образ жизни… Ты прав. Есть такие профессии, когда люди живут обособленно. Это верно. Но ходоки, покинув нормальное человеческое окружение, попали в замкнутую группу таких же, как и они сами, странных, я бы сказал, субъектов, совершенно не похожих друг на друга не только характерами, возрастом и интересами, но и резко выраженными специфическими особенностями, как ходоков во времени… Может быть, у меня, Ваня, получается не очень убедительно, и я не нашёл таких слов, чтобы сразу описать то, о чём хочу тебе поведать, но я хотел бы, чтобы ты понял трагедию ходоков. Да, да, Ваня. Именно трагедию! Сейчас ты пока что не ощутил её в полной мере, но вскоре и ты будешь понимать меня с полуслова…

– Я и сейчас…

Симон изобразил свою полуулыбку.

– Не торопись, Ваня. Есть такой принцип – первоначального благополучия. Когда вначале всё как будто идёт хорошо, замечательно просто. Оттого появляется надежда, что так будет всегда. Однако только время расставляет всё на свои места. Либо так оно и есть – благоприятный исход чего-то, но чаще – всё наоборот, когда благополучие было кажущимся, а по истечении какого-то времени оно оборачивается негативной стороной… Так вот, те, кто во времени не ходит, живут по естественным моральным, этическим и вообще мировоззренческим правилам своего времени. Даже те, кто как будто живёт отчужденно. Любой человек – нелюдим или общественник – всё равно в общей массе современников как бы растворяется, нивелируя свои поступки и черты характера. А как же? Сейчас вот газеты читают одни и те же, смотрят ограниченный перечень программ телевидения и кинофильмов, над ними довлеют общие законы. И так было всегда… Без радио и телевидения, конечно… А в среде ходоков царит дух… я бы сказал, общества постоянных незнакомцев. Ведь чаще всего мы, ходоки, живём в разном прошлом, иногда и очень далёком. Это сильно сказывается на психике и поведении. На разумном, с точки зрения современников, поведении. Нас не волнуют заботы и беды родного времени, да и любого иного. А, живя в разном прошлом, мы усваиваем разность обычаев ушедших и как будто канувших в вечность эпох, не слишком-то корректных для нынешнего поколения людей…

– Как видишь, Ваня, каждый из нас отличный ото всех индивидуум, а вместе мы – ходоки во времени. Парадокс!.. Если моё философствование кажется тебе беспредметным и неубедительным, то я скажу о некоторых неприятных последствиях нашей несхожести… Каждый из нас, естественно, по-своему смотрит на мир и определяет своё место в нём, оттого мы подчас не понимаем даже друг друга, тем более не понимаем или, лучше сказать, пренебрегаем настоящим, его насущными вопросами. Это значит, мы не только отстали от человечества в целом, но и вообще выпали из его истории.

– Как это? Мы ведь тоже люди, хомо сапиенс сапиенс, – возразил Иван, не уверенный, что Симон не опровергнет и этого.

Симон ничего опровергать не стал.

– А так, Ваня. Выпали и всё тут. Тебе ещё невдомёк, но, побывав, скажем, участником походов Александра Македонского, а затем, вкусив пакости столетней войны в Европе, провалиться в прошлое и посмотреть, что твориться на бескрайних степях Южной Америки в прошлом столетии… Как тебе эта последовательность? То-то! Так о какой истории для тебя может быть речь?.. Ладно. Не о том у нас с тобой разговор… Кроме того, что я тебе уже сказал, в ходоки приходят люди, по сути своей, случайные, узнавшие о своих способностях в разном возрасте. Некоторые ещё в детстве. Такие ходоки ничего, кроме ходьбы во времени не умеют делать. Заметь, Ваня, ни-че-го!.. – Симон запнулся, на некоторое время задумался. Лицо его постарело, глаза прикрылись морщинистыми веками. Он надолго погрузился в себя. – Но это не всегда хорошо, – наконец сказал он, возможно отвечая своим мыслям. Потом оживился: – Ты вот – инженер, бывший военнослужащий, повидавший мир. Тот мир, в котором родился и прожил почти тридцать лет. А другие в нормальной жизни занимались всякими делами, порой, делишками, находились на разных ступенях социальной лестницы. Чаще, на самых низких. Как изломанные жизнью, так и вкусившие от неё всё, что она может дать человеку. Получив уникальный случай стать на дорогу времени, они пытаются сохранить свои привязанности с учётом новых возможностей. Одних обуяет дух бродяжничества во времени для защиты обиженных и голодных, других же – для стяжательства и тешиния чувства безнаказанности за совершённые проступки, третьих, – для удовлетворения низменных инстинктов… Короче говоря, кто во что горазд…

– Но и среди ходоков, конечно, находятся разумные люди. Благодаря им, не раз удавалось организовать принятие всевозможных соглашений о нормах поведения во времени. Впервые это случилось давно, – говорил Симон. – По косвенным данным, о такой договорённости известно ещё в двенадцатом тысячелетии до нашей эры. Ближе к нашим дням практически каждое поколение ходоков устраивало встречи и обусловливало нормы поведения. В общем, договоры, договоры, договоры… Масса договоров. – Симон мимолетно улыбнулся. – Лейтмотивом всех этих договоров, конвенций, соглашений, условий и тому подобного выступают несколько неизменных положений. Основные из них – общечеловеческие: не убей, не богатей за счёт других… Да и вообще, будь скромнее, не мешай ходьбе во времени другим. Каждое понятие включает в себя расширенную трактовку. Такое короткое условие, как не убивай, расшифровывается многозначно. У ходоков это: – не нарушай законов той страны и того времени, в которых находишься, не причиняй людям этих эпох обид и, главное, никогда не убивай человека, не нарушай его жилища, не отбирай последнего… Не богатей – это не создавай себе за счёт ходьбы во времени богатства воровством, шантажом, нечестными поступками… Не мешай ходьбе – значит, не твори собратьям-ходокам препятствий ни во времени, ни в пространстве, открывай людям с врождёнными способностями их возможности, обучай хождению во времени… Как, Ваня, – неожиданно обратился он к внимающему слушателю, – тебе наши договорённости? Приемлешь?

– Разумно, – уклончиво отозвался тот.

Что-то в повествовании Симона, длинном и путаном, не понравилось Ивану. Сказано как бы обо всём, а, по сути, – ни о чём. Слова – что вода, будто бы всё время другая, а на поверку, всё та же – «аш два о».

«Да ладно, – подумал Иван. – Сейчас не всё понял, позже пойму. Что он ещё скажет?»

Симон, похоже, разгадал ход мыслей Ивана, отметив это тонкой улыбкой, и продолжал говорить, как ни в чём не бывало:

– А теперь перехожу к самой, пожалуй, трудной части моего затянувшегося рассказа о некоторых сторонах жизни ходоков. Итак, Ваня, ходоки,