Асино лето - Тамара Михеева

— Ася! Ася, я здесь! — отчаянный голосок прорвался сквозь шум дождя и грома. В траве мелькнуло что-то узкое, влажное. «Змея!» — подумала в ужасе Ася. Но это была не змея. Мокрый взъерошенный Сева сидел верхом на маленькой ящерице.

— Я здесь! — кричал он.

Выглядел Сева не лучше Аси: промокший, в пижаме, без колпака, всегда радостную улыбку будто дождем смыло.

— Сева, я заблудилась! — заревела Ася. — Я больше не могу! Правда, больше не могу! Все тропинки одинаковые, ничего не видно! У меня голова болит… Я домой хочу-у-у!

Сева уже взобрался Асе на плечо и гладил ее маленькой ладошкой. Ася поревела еще немного и как-то сразу успокоилась. Шмыгнула носом, насухо вытерла слезы. Никто не обещал, что это будет легко. Из-за нее умирает сейчас хороший человек, а она нюни распустила? «А если бы не из-за меня? — вдруг подумала Ася. — Если бы Колька просто так свалился, не по моей вине, но я бы знала, как его спасти, разве бы я не пошла? Вернулась бы назад? Конечно бы, не вернулась! И никто бы не вернулся. Даже Наташка Ястрова, даже Мартыш. Даже Настя Вигилянская», — с некоторым сомнением подумала Ася и сказала Севе:

— Ладно, я пойду. Как только теперь дорогу искать? А вдруг гроза скоро кончится и Грозовой дом исчезнет?

— Не исчезнет. Будет виден, пока электричество в воздухе не развеется. До утра-то точно.

Сева спрыгнул на землю. Медленно приземлился: все-таки волшебная пыльца герани действовала. Из мокрой травы Сева скатал шар, что-то пошептал над ним, и шарик засветился, будто внутри него горела свечка.

— Вот, он тебе дорогу покажет.

— Ох, спасибо, — выдохнула Ася.

Ей было стыдно за недавние слезы. Но она поделилась еще одной заботой:

— В отряде меня хватятся, переполох будет.

— Не хватятся, — успокоил ее Сева, — Манюня и Маруся свое дело знают.

Сева оседлал ящерицу, ласково погладил ее, помахал Асе и скрылся в траве. Ася опять осталась одна. Она вышла из-под дерева, держа в руках светящийся травяной шар. То ли сама она успокоилась, то ли гроза действительно стала утихать. Ася бросила Севкин шар на раскисшую тропинку, и он покатился вперед, указывая дорогу.

Долгий подъем, наконец, кончился, и открылась поляна, а на ней — светящийся, искрящийся, потрескивающий электрическими всплесками Грозовой дом с круглой башней.

«А говорили — четыре», — вспомнила Ася Аленкины байки и улыбнулась. Это придало ей силы, и она подошла к Дому.

Это только так говорится — Дом. На самом деле это был настоящий дворец со стрельчатыми окнами, резными воротами и остроконечной крышей. Ворота были распахнуты настежь. Гостеприимство или ловушка? На всякий случай Ася сжала Ежикин ключик.

Глава 4

За воротами был широкий двор, вымощенный белыми плитами. Пустой, чистый, освещенный невидимыми лампами. И — вот чудеса! — совершенно сухой! Ася задрала голову: может быть, двор защищает прозрачная крыша? Нет, ничего нет. Колдовство! Ася шла и оглядывалась. Страх ее почти прошел — она так устала, что страху просто негде было поместиться.

В центре двора на белых плитах был выбит узор: разноцветные завихрения-рисунки выстроились зодиакальным кругом. Среди привычных знаков зодиака Ася нашла никогда ею не виденные: прыгающая пантера, человек с корзиной на голове, два слона, сцепившиеся хоботами, дельфин с дельфиненком, черепаха, на спине которой росло дерево… Знаков было очень много, но Ася спешила — рассвет приближался. Она пересекла двор и остановилась у двери, ведущей в Грозовой дом. И не успела достать Ежикин ключ, как по всему двору раскатился громовой голос:

— А-а-а… все-таки дошла! Я думал, струсишь. Ну, заходи, раз так. Ноги вытри, грязи-то сколько натащила.

Дверь распахнулась, на пороге лежала влажная тряпка. Ася торопливо вытерла ноги, пригладила волосы (в воздухе перед ней тут же возникло зеркало). И как ни страшно было Асе расставаться с Севиным шаром, накидкой Горыныча и Ежикиным ключом, она оставила их у порога: вдруг Грозовой Человек ее прогонит, узнав, что ей помогали. Набрав в грудь побольше воздуха, Ася переступила порог Грозового дома. Дверь за ней бесшумно закрылась. Сердце у Аси испуганно дернулось.

Огромный зал с высокими потолками освещали висящие в воздухе огненные шары. Они крутились и зловеще потрескивали. «Шаровые молнии!» — догадалась Ася. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами. От пола до потолка ряды и ряды книг, самых разных по возрасту, толщине и размеру. Не одна тысяча томов! Даже в библиотеке Ася не видела столько. Кроме книг и шаровых молний-светильников, в зале ничего не было, только темнело пятном большое кресло у окна и длинный высокий стол.

В кресле сидел человек. Асе было неловко за пижаму, с которой ручьем текла вода, за грязные босые ноги и растрепанную косу. Но громовой голос произнес почти ласково:

— А ты смелая. Не каждый может до меня добраться. Видимо, очень надо?

— Очень, — шепотом подтвердила Ася, но Грозовой Человек услышал ее.

Он встал с кресла, подошел к окну и, глядя на дождь, сказал:

— Мои слуги доложили о тебе… Маленькая девочка, храбро идущая через лес в такую грозу… Подойди ко мне, дитя мое…

Голос вдруг стал мягким и тихим. И хотя в нем по-прежнему гремели грозные раскаты, он уже не пугал Асю. Она подошла ближе. Закутанный в темно-лиловый плащ, меняющий свою форму, как тучи, расшитый серебряными нитями дождя и золотыми молниями, стоял у окна высокий человек. Его длинные седые волосы серебрились в тусклом свете шаровых молний. Крючковатый нос, высокий лоб, острый взгляд и резко очерченный рот. Человек сильно сутулился.

Одной рукой он опирался на стол, уставленный самыми разными колбами и пробирками: высокими, низкими, вытянутыми, приплюснутыми, узенькими, шарообразными, пустыми и наполненными до краев. На некоторых были надписи: «Ливень обыкновенный», «Дождь моросящий», «Ветер порывистый».

Ася робко переступила ногами.

— Здравствуйте, — сказала она.

— Не обмирай, — усмехнулся Грозовой Человек. — Наслушалась про меня, наверное, всяких глупостей. Прошу.

В воздухе повис светящийся стул, тоже весь потрескивающий.

— Нет, я постою! — поспешно отказалась Ася. — Спасибо.

— Как хочешь, — сразу поскучнел Грозовой Человек и вдруг совершенно обыкновенно высморкался. — Насморк замучил, — объяснил он, комкая платок. — Ну, рассказывай, какая беда тебя ко мне привела?

Ася рассказала, стараясь не углубляться в подробности. Грозовой Человек повздыхал, головой покачал и подошел к одному из книжных шкафов. Он вытянул руку, и тут же к нему спустилась с верхних полок толстенная книжища. Он начал листать ее.

— Так-так… предательство… лесть… не то… Можешь называть меня Кондрат Тарасович. Так, потеря памяти, аппетита, уныние, тоска… так… Не двигается, говоришь?

— Нет.

— А врачи что говорят?

— Позвоночник поврежден. Если и выживет, ходить не сможет.

— Ну, это мы еще посмотрим. Помолчи теперь!

Ася, затаив дыхание, подошла к окну. Верхняя его часть была выложена разноцветными стеклышками, а нижняя — прозрачная. По стеклу бежали струйки дождя. Гроза отгремела, утихла, дождь стал медленный, убаюкивающий. В тепле Грозового дома Ася согрелась, пижама стала высыхать. Ее потянуло в сон. Она изо всех сил с ним боролась, смотрела на темный мокрый лес, светлеющее небо, на весь в огнях лагерь «Светлячок». Его из окна было хорошо видно. Как на ладони. Асе представилась обратная дорога, и стало тоскливо.

— Апчхи! Чертов насморк! Вот, я выписал рецепт. Прочитай, все ли понятно, а то у меня почерк неразборчивый, — Грозовой Человек Кондрат Тарасович протянул Асе листочек в клетку.

На нем золотыми, ярко горящими чернилами было написано:

«Вода живая — 400 мл.

Зайчик солнечный (или любой другой солнечный зверь) — 1 шт.

Цветок папоротника свежесорванный — 1 шт.

Цветы незабудки (которых никто не видел) — 10–15 шт.

Цветы клевера — 1 кг.

Яблоко с яблони, посаженной заказчиком — 4 шт.

Листья смородины, рябины красной, мяты обыкновенной — по вкусу».

— Все разобрала?

Ася помотала головой. Может, от усталости ее глаза не то видят?

— Что такое?

— Кондрат Тарасович, как это — «солнечный зайчик — одна штука»? Как его в лекарство? Они же живые!

— А тебе твой Колька какой нужен? Мертвый?

Ася замотала головой. Но как же она сможет? Солнечные зверята, они же все настоящие, живые, а их распотрошат, в живой воде вымочат и Кукумберу выпить дадут?

— Этого нельзя делать!

— Послушай, милая девочка! — рассердился вдруг Кондрат Тарасович. — Ты попросила найти способ вернуть к жизни твоего друга. Я его нашел. Я даже берусь соединить все ингредиенты, потому что уважаю дружбу. Но где ты их найдешь и как — это совершенно не мои проблемы. Понятно?