Асино лето - Тамара Михеева

— Пашка!

— Ася!

Ася сердито раздвигала ветки и перешагивала через поваленные деревья.

«Тропа доверия! Тропа доверия! Какое доверие, если даже друга нет? Я думала, Колька… думала, хоть Кукумбер, а он тоже, как они, как все… спорит на меня… Что я им всем сделала?»

Больше всего Асе хотелось, чтобы сейчас появился откуда-нибудь Сева и успокоил ее. Сказал, что она — его лучший друг, а Колька просто дурак и ничего не понимает.

Лес расступился перед скалой. Ася задрала голову. Каменная стена возвышалась перед ней, уступами уходила вверх, в самое небо. Ася оттолкнулась от земли, легко взлетела на самый нижний уступ. Не пойдет она ни на какую Тропу доверия. Все равно Лена ее не хватится, а Колька с Азатом не признаются, побоятся.

Ася вытерла злые слезы и услышала:

— Ты как туда забралась, а?

Внизу стоял Колька. Задрав голову, смотрел на Асю.

— Не твое дело! — прошипела Ася.

— Паш, да ладно тебе, чего ты сразу обижаешься?

— Слушай, Кукумбер, тебя сюда звали? Вот и давай — двигай отсюда! Что, поставил Азату щелбан, доволен?

Колька, пыхтя, стал карабкаться на уступ.

— Да ни на что мы не спорили, просто так… Слушай, Паш… а как ты сюда забралась-то?

Ася перелетела на другой уступ повыше и отвернулась. Не будет она с ним разговаривать! Он дурак и предатель и…

— Пашка, ты скалолазка, что ли? — удивился Колька. Он забрался на первый уступ и теперь карабкался за Асей дальше.

Ася испугалась.

— Не лезь сюда! — крикнула она.

— Тебе можно, а мне нет? Сейчас вот… заберусь, нашим помашем… только Лена нас убьет… Высоко как… Смотри, лагерь видно!

— Кукумбер, пожалуйста, спускайся, а?

Ася всерьез испугалась. Она-то спорхнет со скалы птицей, а как Колька спустится? Высота уже с трехэтажный дом… Колька радостно оглянулся.

— Красота!

Поплевал на руки. Как он не понимает?

— Колька, спускайся!

— Мир?

— Мир, мир! Спускайся теперь! Ой, ну как ты спустишься?

— Как ты, так и я.

— Какой ты дурак! Надо Жору кричать.

— Только крикни! — рассердился Колька. — Нас завтра же из лагеря выгонят. Да ладно тебе… Залезли — значит, и слезем, подумаешь.

Ася не смотрела на него.

— А ты ничего, смелая. И вообще, здорово по скалам карабкаешься. На такую высоту никто не забирался, спорим?

— Колька, я… не то чтобы забралась… я…

— Коля, Ася! — закричали от реки.

— Ого, ищут! — удивился Колька. — А я думал, не заметят. Будем спускаться, пока не увидели?

Так Ася и не призналась ему. Глотая слезы, стала спускаться за Колькой. На ощупь искали выемки и выступы в скале, руки жгло, пальцы от напряжения дрожали, ноги были как чужие. Ася будто и забыла, что умеет летать. Все в ней холодело от страха. А Колька делал вид, что ему совсем не страшно.

— Здесь осторожно, — говорил он то и дело, — камешки осыпаются… Пашка, тут вот кустик торчит, держись…

Может быть, они бы и смогли спуститься, но из близкой расщелины вдруг вырвалась летучая мышь. Колька дернулся, оступился и потерял равновесие. Он поехал по камню на животе, сдирая кожу, пытаясь ухватиться за что-нибудь, и ухнул вниз, ломая ветки деревьев.

— А-а-а! — завизжала Ася и отпустила руки. Она не упала, она мягко приземлилась рядом.

— Колька… Кукумбер, что ты молчишь? — отчаянно затрясла она Кольку.

Послышался треск бурелома, замелькал в темноте Жорин фонарь. Колька приоткрыл глаза и, еле двигая губами, пробормотал:

— Ничего им не говори…

И тут же потерял сознание. Или умер. Ася не знала. Она сидела рядом с Колькой и не могла пошевелиться. Свет фонаря ударил ей в глаза, но она даже не зажмурилась. И, как в полусне, видела, что Жора бросился к Кольке, потряс его за плечи, потрогал пульс, крикнул:

— Живой! Лена, куртку!

Он подложил под Кольку Ленину куртку, выругался и, подав Лене один рукав, взял второй. Они приподняли Кольку, как на носилках. Асе дали фонарь.

— Свети!

Ася шла впереди и ничего не чувствовала, кроме того, что внутри у нее, где-то в легких, поселился зверь, когтистый, зубастый, и он рвет ее на части, и это так больно, что даже невозможно плакать…

Часть II

Глава 1

— Ася, ты расскажи мне, пожалуйста, как все было, — Татьяна Сергеевна сидела рядом с Асей и спрашивала уже в третий раз: как все было?

Татьяна Сергеевна работает в лагере в библиотеке. Оказывается, Колька — ее сын и сын директора. А всегда его по имени-отчеству называл… Младший Колькин брат Гошка капризничал, ему неохота было здесь сидеть, он тянул маму на улицу.

Как все было? Стоит Асе об этом подумать — и на глаза набегают слезы. Татьяна Сергеевна это видела, в отряде ей уже сказали, что Коля с Асей «почти дружили». «Как это — почти?» — удивилась Татьяна Сергеевна. Но никто не объяснил.

Ася понимала, что это самые ужасные минуты в ее жизни: объяснить Татьяне Сергеевне, что из-за ее, Асиной, глупости сейчас умирает ее сын!

— Ладно, — Татьяна Сергеевна встала, потому что Гошка стал ныть еще громче. — Не плачь, Ася. Я вот мама, и то не плачу.

— Вы плакали, у вас глаза красные.

Татьяна Сергеевна отвернулась. Потом сказала:

— Врачи же сказали: надежда есть.

Да, врачи так сказали. Когда Кольку принесли в лагерь и врач Ольга Алексеевна его осмотрела, оказалось, что везти Кольку в город нельзя — опасно. Вызвали врачей в лагерь. Те тоже не решились перевозить его: дорога длинная, тряская, все может случиться.

Колька лежал в изоляторе, под капельницей. Сюда из городской больницы привезли оборудование и лекарства. Ежедневно Василий Николаевич привозил из города главного врача.

Колька пришел в сознание только через два дня, но пошевелиться не мог. Кроме сломанной ноги, двух ребер и запястья, он повредил себе позвоночник.

— Хорошо еще, ветки смягчили падение, — сказала Ольга Алексеевна.

Ася к Кольке идти боялась. К нему не пускали, но она бы, может быть, пробилась. Только вот…

И Ася убегала в лес за Ближние ворота, на остров через Колькин брод, на Солнечную поляну. Она совсем не летала в эти дни, будто разучилась.

— Ася, Сдобная Булочка спрашивает, придешь ли ты на званый вечер, они спектакль поставили домашним театром.

— Сева, ну какой званый вечер?!

— Надо пойти. Сдобная Булочка может помочь. Она всех знает, у нее связи, она даст какой-нибудь совет.

Ася вздохнула.

— Тогда я без званого вечера, ладно?

— Хорошо, я поговорю с ней.

Ася ходила к Королевскому Ужу. Покормила его молоком, взяла в руки, хотя больше всего на свете боялась змей. Шепотом попросила:

— Пусть Кукумбер, ну то есть Колька Огурцов, поправится.

Королевский Уж отвел глаза.

Ася вспомнила, что есть еще Серый слон, который исполняет желания, когда у него хорошее настроение. Надо только повиснуть на оставшейся половине его хобота. Ася побежала к Серому слону. Она будет висеть на хоботе днем и ночью, она дождется этого хорошего настроения!

Но еще издали Ася увидела, что на хоботе висят Василий Николаевич и четыре Колькиных брата. Василий Николаевич поджал ноги, чтобы не доставать до земли. Ася постояла и пошла к реке.

Вечером, после отбоя, пришел Сева.

— Одевайся, — сказал он. — Сдобная Булочка тебя ждет.

— Сегодня же спектакль, разве ей до меня?

— Не будет никаких спектаклей и прочих развлечений, пока Колька не поправится. Все лесные жители так решили. Пойдем, а?

Глава 2

У Сдобной Булочки собрались Старый гном, Степан и Василиса, Белый монах, Королевский Уж, Горыныч, Еж, Манюня с Марусей. Ася от такого общества растерялась. Она хоть и была больше всех ростом, но чувствовала себя маленькой и очень боялась сделать что-нибудь не то.

— Садись, садись, дорогая, — сказала Сдобная Булочка.

Десять гномов тут же притащили огромную для их роста подушку. Ася присела на краешек. Взрослые гномы сели на высокие табуреты, а Горыныч, Еж, Сева и девочки забрались на стремянку, к Асе поближе.

— Ох, деточка, — сказала Сдобная Булочка. — Расскажи нам, что же произошло.

Как боялась этого вопроса Ася!

От гномов ведь не скроешь, они знают, что она умеет летать. Но Ася рассказала все. Может быть, ее пылающие щеки послужат хоть малюсеньким наказанием? «Никогда больше не буду летать!» — подумала она.

— Вот еще, даже не думай, — прошелестел Королевский Уж, обвиваясь вокруг ее ног, — одно с другим никак не связано.

— Еще как связано! — шепотом заспорила Ася и ужаснулась. — Вы мысли читаете?

— Ладно, не буду больше, — недовольно пообещал Уж, кладя голову ей на колено.

— О-хо-хо-хох! — вздохнула Василиса. — До чего же вы бестолковый народ! Тебя летать научили, а ты…