Вкус заката - Елена Логунова

– Не вздумайте взять пирожное, оно вчерашнее!

Я обернулась:

– Простите? – От неожиданности я сказала это по-русски.

Старушка погрозила мне серебряной ложечкой и сказала чуть менее строго – и тоже по-русски:

– С утра тут свежих пирожных никогда не бывает. Мой вам совет – не выпендривайтесь и берите круассаны. Они еще теплые.

– Ладно, я не буду выпендриваться! – согласилась я с нервным смешком.

– И идите сюда, садитесь с нами, – настойчиво позвала старушка.

Она повесила свою сумку на подлокотник, освобождая соседний стул, и, едва я приблизилась, торжествующе заявила:

– Я сразу же поняла, что вы русская! Только наша русская женщина может за один вечер закадрить сразу двух ухажеров и уйти спать в одиночестве!

– Вы очень наблюдательны, – похвалила я, поставив на стол чашку и тарелочку с круассанами.

– Ой, боже ж мой! Конечно, я наблюдаю! А чем еще заниматься в этом скучном городе любопытной одинокой старухе! – хихикнула польщенная бабуля.

– Неужели вы находите Ниццу скучной?

Я заняла предложенный мне стул, попробовала кофе – он оказался так себе – и представилась:

– Меня зовут Анна.

– Очень приятно, душенька, а я Софья Пална, – кивнула старушка. – А она – Зизи.

– Она? Я вчера подумала, что это мальчик. – Я внимательно посмотрела на собачку, и она ответила мне долгим влажным взглядом вишнево-карих глаз.

Сегодня Зизи вела себя вполне прилично – в самом деле, как благородная дама. Она не скакала, не барабанила лапками, не лаяла и не бросалась на меня, как служебная овчарка на нарушителя государственной границы.

– А я вчера подумала, что вы годитесь мне во внучки! – сказала на это Софья Пална. – А теперь…

Она наклонилась над столом, пристально посмотрела на меня сначала сквозь очки, а потом поверх них и с нескрываемым удовлетворением закончила:

– А теперь я вижу, что вы вполне могли бы быть моей младшей дочерью!

– Я была бы счастлива иметь такую очаровательную родственницу! – улыбнулась я.

– Да еще в Ницце, да? – радостно засмеялась Софья Пална, демонстрируя превосходные вставные зубы. – Чтобы регулярно приезжать к заграничной мамуле на каникулы? Но не подфортунило вам, не подфортунило! Хотя и мне не подфортунило, женился мой Митяй не на доброй русской бабе, а на потомственной сицилийской бандитке! И болтаюсь я тут на старости лет одна, как хобот у слона на морде, ни сына, ни внуков не вижу…

Словечки и суждения у старушки были преоригинальные. Я слушала ее с искренним интересом. Софья Пална по опорным точкам – Севастополь, папа – белый офицер, уход «от красных бандитов» за два моря – коротко и выразительно рассказала мне предысторию своей жизни. Собственно история, надо полагать, потребовала бы гораздо более обстоятельных посиделок, чем легкий завтрак. Я, впрочем, не спешила оставить общество пожилой дамы с собачкой. Обе они оказались вполне милыми особами. К тому же Павел, обещавший составить мне компанию за завтраком, все не появлялся.

– А хотите, мы с Зизи устроим вам небольшую экскурсию, покажем кое-что интересное? – с помощью крепких искусственных челюстей лихо расправившись с жестковатыми круассанами, предложила мне собачья хозяйка.

– А хочу! – весело согласилась я.

И мы отправились на экскурсию.

О том, что Ницца – самый большой город курортного побережья, мне, разумеется, было известно и раньше. А вот о том, что самим своим названием Лазурный Берег обязан литературному произведению, я, писательница, к своему стыду, прежде и не слыхала! Оказывается, «Кот д’Азур» – «Лазурный берег» – так когда-то назвал свой роман французский писатель Стефан Лежан. Его книга давно уже благополучно забылась, а поэтичное название приклеилось к местности крепко-накрепко.

Еще я узнала, что в Ницце есть свой Драматический театр (и в нем когда-то служила маменька Софьи Палны), Дворец с выставочным залом, где раз в год проходит крупная ярмарка, и Опера, где труппа Александра Дягилева восемнадцать лет подряд представляла лучшие спектакли с Павловой и Нижинским. Средняя зимняя температура в Ницце – плюс тринадцать-четырнадцать градусов, но случается, что доходит и до двадцати. Хотя в январе одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года (тут Софья Пална сделала большие-пребольшие глаза) было целых три градуса мороза, и впервые за пятьдесят лет в Ницце выпал самый настоящий снег!

– Что и говорить, отличный климат! Еще бы сюда не ехали россияне, спасаясь от морозов и депрессии! – завистливо заметила я.

– Кстати, русские открыли для себя Ниццу еще в девятнадцатом веке, – кивнула Софья Пална. – И сразу же начали осваивать новый курортный маршрут так энергично и масштабно, что самый первый поезд на вокзал этого города пришел – угадайте откуда? Из столицы Российской империи – Санкт-Петербурга!

А «кое-что интересное», обещанное мне старушкой, оказалось собором до боли знакомой архитектуры – с луковками-куполами. Мы присели на типично русскую деревянную лавочку, выкрашенную в зеленый цвет, и Софья Пална с гордостью сказала:

– Перед вами Свято-Николаевский собор, который заслуженно считается самой красивой православной церковью за пределами России! Она была построена в тринадцатом году прошлого века в парке виллы Бермон, где жила царская семья, пережившая великую трагедию – тут скончался наследник престола Николай, старший сын императора Александра Третьего. Строительство велось на деньги русской колонии и на личные средства императора Николая Второго и его матушки Марии Федоровны, которая сначала была невестой скончавшегося наследника, а потом вышла замуж за его брата.

– Непростой сюжет, – пробормотала я.

– Затейливый, как вся правда жизни! – философски заметила эрудированная старушка. – Когда-то городские власти Ниццы приняли решение не застраивать это место, и поэтому церковь до сих пор видна издалека.

Она вздохнула:

– Красивый собор, правда? Здесь я крестилась, здесь венчалась, здесь, надеюсь, меня и отпоют…

Старушка опечалилась.

– Надеюсь, это случится еще очень не скоро, вам еще жить да жить! – утешила ее я.

– Да зачем же? – Софья Пална пожала плечами, круто встопорщив батистовый матросский воротник. – Поверьте, дорогая, жизнь в старости – это очень маленькое удовольствие. Во всяком случае, для дамы, которая хочет прожить свой век безупречно достойно.

Это было интересное заявление, и я не удержалась от закономерного вопроса:

– А если не безупречно, то удовольствие от жизни в старости для дамы будет больше?

– Вы намекаете на эту скандальную историю с нашей местной Герофилой? – искоса посмотрела на меня старушка.