Добрый царь Ашока - Галимов Брячеслав

Так сидел он сорок дней – и искушал его здесь завистливый бог зла, царь злых демонов Мара, являя себя в ужасающих или привлекательных образах и предлагая Сиддхартхе своих дочерей – Вожделение, Соблазн и Похоть.

Когда же Сиддхартха стал просветлённым Буддой, и узрел настоящую жизнь всех живых существ и высшую истину мира, – снова подступил ко нему злой Мара со словами: «Погрузись теперь в блаженство, в Нирвану. Погрузись в Нирвану, совершенный; время Нирваны наступило теперь для тебя». И сказал Будда злому Маре: «Я до тех пор не погружусь в Нирвану, пока не приобрету себе учеников, мудрых и сведущих, вещих слушателей. Я до тех пор не погружусь в Нирвану, злой дух, пока не приобрету себе последовательниц. Я до тех пор не погружусь в Нирвану, пока святое учение моё не окрепнет, не упрочится, не усвоится всеми народами и, распространяемое всё далее и далее, не станет достоянием всего человечества».

И отступил злой Мара, а Будда отправился в Ришипаттану, где были густые леса, в которых риши предавались мыслям о возвышенном и высказывали мудрые слова. Там, в Оленьем парке Будда провозгласил учение о четырёх благородных истинах. Они же таковы:

– первая из них говорит о страдании – вся жизнь человека порождает страдание;

– вторая истина говорит о причине страдания, – страдание возникает из-за того, что все силы человека направлены на мир, где ничто не вечно, где всё исчезает, и, словно песок, утекает сквозь пальцы;

– третья благородная истина говорит о прекращении страдания – прекратить его можно только при помощи полного бесстрастия к земному миру, направляя все свои мысли и желания к высшим законам мироздания;

– четвертая истина говорит о пути, который ведет к прекращению страдания. Он называется Благородным Восьмеричным Путем и состоит из правильных слов и правильного понимания, памяти, сосредоточения, решимости, правильного усилия, правильных действий и правильного существования. На Восьмеричном Пути мы преодолеем давление, которое оказывает на нас настоящее, чтобы уловить то, что не является ни древним, ни новым, а является вечным.

«Как же придти нам к Восьмеричному Пути, братья мои? – говорил Будда. – Соблюдайте простые правила, их же числом пять: не убивайте, не крадите, не лгите, не предавайтесь распутству и пьянству. Кроме того, избегайте гнева, нетерпимости, страсти, эгоистических желаний. Всё это и просто, и сложно, но если захотите, вы достигнете этого».

Так говорил Будда в Оленьем парке, но люди, пришедшие послушать, как они считали, очередного мудреца, не понимали его, а были и такие, кто смеялись над ним и оскорбляли его. Он, однако, не отвечал на их оскорбления, и тогда они спросили его: «Ты, что, глухой? Мы оскорбляем тебя, а ты молчишь!». Будда ответил так: «Раньше я не стерпел бы оскорблений и полез бы драться с вами, но теперь я сам выбираю, что задевает меня, а что – нет. Так же как вы вольны оскорблять меня, так я волен не воспринимать ваших оскорблений. Итак, оскорбляйте меня, сколько хотите, меня это не задевает».

Вскоре некоторые молодые люди пришли к Будде и слушали его, а послушав, прониклись его учением. Он же говорил им: «Есть, о, братья, две крайности, которых должен избегать удалившийся от мира. Какие эти две крайности? Одна крайность предполагает жизнь, погружённую в желания, связанную с мирскими наслаждениями; это жизнь низкая, тёмная, заурядная, неблагая, бесполезная. Другая крайность предполагает жизнь в самоистязании; это жизнь, исполненная страдания, неблагая, бесполезная. Избегая этих двух крайностей, ушедший во время Просветления постигает срединный путь – путь, способствующий постижению, пониманию, ведущий к умиротворению, к высшему знанию, к нирване».

И они присоединилось к Будде и стали странствующими духовными искателями, – а когда кто-либо из них становился в достаточной мере обученным и сведущим, Будда отправлял его учить других. Так, число последователей Будды увеличивалась, а вскоре среди них появились и женщины.

Но Будда не хотел власти над ними, ибо всякая власть принижает, – и того, кто властвует, и того, кто подчиняется. Он ни к чему не принуждал своих учеников, ибо каждый сам должен выбрать свой путь. Если последователи Будды хотели жить по более суровым правилам, чем он установил для них, это было приемлемо; если такое желание у них отсутствовало, это тоже было хорошо. Никто не был обязан следовать тому, чему учил Будда, но сила его учения была такова, что многие следовали ему…

И вот пришло время Будде умереть, и перед смертью он сказал любимому ученику: «Ты, верно, думаешь: «Смолкло слово Господина, нет у нас больше Учителя!». Нет, не так вам следует думать. Пусть высший закон и заповеди, которые я возгласил и которым наставил вас, будут вашим учителем, после того как не станет меня».

С этими словами умер Будда, чтобы в будущем явиться нам в новых воплощениях, ибо не может он пребывать в нирване, когда мир пребывает в грехе».

Царь взял лист рукописи, на котором был изображен Будда, и прикрепил к стене. «Это мой путь?» – спрашивал Ашока самого себя и по-прежнему не находил ответа.

– Великий царь, тебя хочет видеть великий визирь, – услышал он голос слуги и вздрогнул от неожиданности.

– Пусть войдёт, – неохотно сказал Ашока и снял со стены лист с изображением Будды.

Мукеш до земли поклонился Ашоке:

– Долгих тебе лет, великий царь! Пусть боги будут всегда благосклонны к тебе! Могу ли я говорить?

– Не лукавь, визирь. Ты же видишь, что я готов тебя выслушать, – отозвался Ашока. – Говори, что хотел сказать.

– Благодаря твоим заботам и подвигам, великий царь, наша страна стала столь сильной, что нет нам равных ни на западе, ни на востоке, ни на севере, ни на юге, – начал визирь, ещё раз поклонившись Ашоке. – Цари иных держав трепещут перед тобою и шлют тебе богатые дары…

– Я просил царя греков прислать мне греческого вина, сушёных фиг и мудреца, – прервал его Ашока. – Он выполнил мою просьбу?

– Он прислал тебе вино и фиги, но мудреца – нет.

– Почему?

– Царь греков ответил, что мудреца отправить не так-то просто, – сказал Мукеш.

Ашока улыбнулся:

– Он прав. Хотя мудрец нужнее всего мне сейчас…

– Позволишь ли продолжать? – спросил Мукеш.

– Продолжай, если начал, – буркнул Ашока.

– Рабы, которые были захвачены нами в Ориссе и которым по твоему повелению была дарована жизнь, строят теперь оросительные каналы, что приведёт к ещё большему процветанию нашего царства, – продолжал Мукеш. – Рабский труд дёшев и, к тому же, их можно послать в самые гибельные места: помимо строительства каналов, они осушают болота на границе джунглей, проклятие тамошних мест. Эти болота давно следовало осушить, но никого нельзя было заставить сделать это даже под страхом смерти, ведь там водятся гады, которые душат и пожирают больших слонов, не говоря о человеке; там есть трёхголовые твари, каждая голова которых имеет три ряда острых зубов, способных дробить камни, а туловище этих тварей подобно скорпиону и усеяно ядовитыми шипами. Там есть громадные клыкастые черви, – спрятавшись в грязи, они поджидают свою добычу, а затем набрасываются на неё, разрывают на части и заглатывают. Там водятся также гигантские летучие мыши-вампиры, от которых нет спасения неосторожному путнику, а также пиявок, которые в один миг облепляют тело жертвы и тоже высасывают из неё всю кровь. А ещё там великое множество ядовитых змей и насекомых и прочей мерзости, несущей гибель людям.