Путь к сердцу мужчины (СИ) - Кира Муромцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я с красивых женщин деньгами не беру, — прошептал он мне на ухо, заставив скукожится пуще прежнего.
— Отпустите, — я дернулась, но мужские руки, словно этого не заметили, и сжались еще сильнее. Кажется завтра на коже расцветут шикарные синие пятна.
— Всенепременно, милая. Ты только не ломайся и сама посуди: зачем тебе эти проблемы? Всего-то одна ночь. Я обещаю быть нежным.
— Идите к черту! — прошипела я и попыталась ударить коленом в пах, но мою ногу ловко перехватили.
— Какая плохая девочка. Я люблю таких.
— Валентина Сергеевна, там какой-то Илья пришел… — Танюша пришла как никогда кстати. Инспектор отпустил меня и отошел назад, не отрывая взгляда от моей груди, что в данный момент колыхалась, пока я пыталась восстановить дыхание.
— Я еще вернусь. Срок два дня. И давай не затягивай. План знаешь ли, — подмигнув Татьяне, мужчина просочился мимо нее и покинул кухню, оставив меня совершенно разбитую и растоптанную. Сейчас бы зареветь, как героиня паршивых мелодрам, но работа не может ждать. Так что потом — все потом.
***
Мне было неловко, что Гоша видит мои слезы, но остановится плакать я не могла. Будто прорвало огромную плотину и теперь вся моя сдержанность и хваленое веселье рухнули в пропасть. Мне было противно, обидно, больно и в общем-то, я просто-напросто, как и любая одинокая женщина, не имеющая сильного плеча поблизости — устала.
— Ты можешь рассказать, что произошло? — я видела как его выводят из себя мои рыдания, как он совершенно беспомощно и даже затравлено смотрит по сторонам и явно хочет оказаться где-нибудь подальше от плачущей женщины.
— Ничего, — я совсем не элегантно вытерла хлюпающий нос рукавом кофты и попыталась отвернуться, опустив глаза вниз. Себя было до одури жалко.
— Спрашиваю еще раз: что произошло? — мужские пальцы схватили за подбородок и заставили поднять лицо, дабы посмотреть в глаза Серова. Красивые очи, но и они не могли совладать с моим Ниагарским водопадом, льющимся из глаз.
— Ничего, — еле просипела, пытаясь сглотнуть тугой ком в горле.
— Когда ничего не происходит, так не рыдают! — уверенно заявил Георгий, но увидев, что его слова явно не достигли, превратившегося в жижу мозга адреса, закатил глаза, глубоко выдохнул, а затем не нашел ничего лучше, как поцеловать меня. Гоша! Меня! Поцеловать!
В один момент слезы высохли и лишь отдающие болью глаза давали понять, что мне не показалось и это не мираж. Это действительно Серов, который вполне себе добровольно целует меня, обнимает за талию и притягивает ближе к своему сильному телу.
Я ведь и не сразу замечаю, что вполне себе с жаром отвечаю на поцелуй, хотя глаза все еще широко раскрыты от испытуемого шока. А потом, меня словно ушатом холодной воды обливает. Он же все это из жалости делает. Не потому что вдруг увидел во мне женщину или оценил мои старания — нет. Банальная жалость и стремление помочь более слабому.
Я уперлась ладонями в мужскую грудь в попытке отстранится, но Георгий явно не горел желанием меня отпускать. Все не так, как я хотела. Все совсем не так.
На чистом упорстве мне удается высвободиться и вскочить со стула, пытаясь сделать вид, что ничего такого не произошло. Будто и не я сидела тут недавно и слезы размазывала, будто не он впился в мои губы, с далеко не невинным поцелуем.
— Прости. Я…. Просто день тяжелый, — хрипло протянула я и сбежала. Да, вот так трусливо поджала хвост и скрылась в ванной, где еще долго приходила в себя и умывала раскрасневшееся лицо. Господи, что со мной?! Неужели эта скромница и есть Валентина, от которой гопники убегали, сверкая пятками? Или это любовь так плохо действует?
Глава восьмая
— А он то что? Побежал за тобой, схватил своими сильнющими руками, прижал к себе и обесчестил?! — воскликнула Лизавета, позабыв о надкушенном пирожном, что держала в руках.
— Нет, — я печально вздохнула, покачав головой и продолжила протирать и без того чистую столешницу.
— Тьфу ты, ну ты! — сестрица в сердцах положила сладость обратно на тарелку и потянулась за чашкой с чаем, которую в мгновение ока, залпом, опустошила. Если бы сама не наливала, усомнилась бы в содержимом. А может она тайком на коньяк чай поменяла?! — Нет, ладно, он то немножечко того…
— Чего? — возмутилась я.
— Чего-чего?! Морозко! — Лиза поставила чашку и ткнула пальцем на меня. — Но ты то умная баба, Валя! Грудь вперед, попу назад, шорты покороче, чтобы ночи подлиннее были. Сколько учу, все без толку.
— Ой, хорошо другим советы давать, — фыркнула я, присев напротив. — И вообще он меня из жалости поцеловал.
— Конечно-конечно, — закивала Лизавета. — А ты небось потом еще и трусики выжимала.
— Фи, пошлячка, — скривилась я, ощущая, как лицо и плечи покрываются горящими красными пятнами смущения.
— Сама такая, — зафырчала Лиза. — Я имела в виду, что сто пудов от счастья описалась. Кстати, если уж на, то пошло, могла бы и нажаловаться своему Гоше на этого хмыря — инспектора.
— Это мои проблемы, — отчеканила я, нахмурив брови.
С инспектором и правда надо было что-то решать, но втягивать в данную ситуацию Гошу было бы верх глупости. Он мне ничего не должен, да и я за столько времени привыкла все всегда решать сама. Из Петеньки решальщик был никакой, к тому же стоило мне ему что-то рассказать, как через несколько минут Роза Львовна была на пороге нашей квартиры, в своей широкополой шляпе и деловито потирала ручки, в поисках неприятностей, которые так досаждали сыночке. Безусловно, Гоша был совершенно не похож на Петю и даже более того, расскажи я ему вчера все, как есть он бы без лишних слов помог, но…Я не хотела, чтобы он жалел меня и опекал. От него мне нужны были совсем другие чувства.
— Хочешь Ромашка поможет? Ты же его знаешь.
— Вот именно, что я прекрасно знаю твоего «Ромашку». Помочь — поможет, только разговоров потом будет на много лет вперед. Не избавишься же, прицепится как репейник.
— Ты что обижаешь все еще за тот раз? Он же любя! — Лиза посмотрела на меня своими большими и преданными глазами, растянув пухлые губы в грустной улыбке, напомнив мне, ослика Иа. Ну, вылитая же! Только ушей длинных не хватает.
— Все еще? Сложно забыть, когда тебе с порога каждый раз мягко намекают, о твоей не совсем стандартной комплекции. А все из-за этого дурацкого названия, — я всплеснула рукой, пытаясь одним жестом показать все свое недовольство.