Любовь в никогдабре (СИ) - Белозубова Ольга

— Игнис эст игнис[2]… — прорычал я привычное с детства заклинание, правда, неожиданно сделал это вслух, хотя обычно достаточно произнести нужные слова про себя.

Наша земная магия основана на словах древнего языка, он не подводит, если зарядить слова силой. И я зарядил… малость перестарался, потому что вместе с ремнем на Валерии в районе живота загорелась блузка.

— А-а-а! — закричала она и хлопнулась в обморок.

Чего еще ожидать от испуганной женщины… Я и в обычное время от нее многого не жду.

К счастью, воды вокруг нас для тушения огня предостаточно. Я плеснул горсть на ее живот, дернул тлеющий ремень, и тот наконец порвался.

«Торопись, кретин!» — подгонял сам себя.

Затем подхватил Валерию под грудь и начал тащить из машины. Дальше дело оставалось за малым: грести что есть силы к берегу.

И я греб, греб, греб… пока грудь не сдавило от переизбытка напряжения.

Река позади меня прожорливо чавкнула, окончательно проглотив так любимый мною седан.

Течение отнесло нас на несколько десятков метров, но мне всё же удалось вытащить хранительницу на берег.

Я положил ее на камни, бережно приподнял голову, похлопал по щекам. Кое-как она пришла в сознание, уцепилась за мои плечи, уткнулась лицом в шею и разрыдалась.

— Уже всё, всё, не бойся, всё хорошо… — попытался я ее успокоить, даже похлопал по спине.

Странно устроены эти женщины. Больно? В слезы. Обидно? В слезы. Радуются? И тут слезы. Испугались? Куда ж без слез! У них что, нет других реакций? Ну, там, я не знаю… спасибо сказать спасителю?

— Ты меня чуть не сжег, садист ты эдакий! — вдруг зашипела Валерия, отстраняясь.

Вот и заслуженное «спасибо». Возмутиться из-за какой-нибудь ерунды — это она всегда рада.

Я отстранил от себя хранительницу, краем глаза подметил, как грязно-серая одежда облепила маленькое тело, подчеркнула изгибы, совершенно не оставляя место фантазии.

Красивая всё же… Не одежда, Валерия.

Пялиться я не собирался, но оно как-то само собой вышло, особенно когда вспомнил, как обнимал ее в воде. Не ставил целью облапать, но контакт был неизбежен. И теперь мне доподлинно известно, что ее грудь очень гармонично ложится в ладонь. Совершенно ненужное знание, но отчего-то оно доставило мне удовольствие.

Многие инниферы спят со своими хранительницами, но я не буду — твердо для себя решил. С такой связаться — себе дороже, и так уже машину из-за нее угробил. Одним словом, Злоключение…

«Кстати, надо проверить, не обжег ли ей живот…»

Только потянулся к ней, стал задирать блузку, а она вдруг как закричит:

— Не смей ко мне приставать!

— Совсем сдурела? С чего ты решила, что я пристаю?!

— Ты… ты же голый!

Заметила наконец. А как задрожала! Будто мои приставания — самое страшное, что с ней могло случиться в жизни.

— Мне надо было прыгать в воду в одежде? — удивился я.

Этот резонный и закономерный вопрос почему-то дико ее взбесил.

— Да! То есть нет! То есть… сейчас же прикройся!

— Просохну и перевоплощусь в одежде, — отрезал коротко.

— Хоть трусы себе наколдуй! — продолжала верещать она.

Я только зубами скрипнул.

Что ей моя нагота? Уже всё видела к тому же… Посмотрите только, стеснительная какая.

Я зажмурился и с тихим хлопком перевоплотился в зимородка.

— Эй! Не смей улетать! — заверещала она.

Всё ей не так… абсолютно всё…

Взмахнув крыльями, я улетел за толстый ствол дерева, снова перевоплотился, только уже с телефоном в руке, и позвонил подручным. Полчаса, и они будут здесь.

Глава 15. Герой

Валерия

Когда меня привезли в гостиницу, у меня зуб на зуб не попадал. И это при том, что на дворе июль, а у меня на плечах крепко пахнущий иннифером пиджак… тот самый — серый в жуткую полосочку.

— Отдельных номеров нет, — вдруг объявил Алексей, когда я прошла в вестибюль. — Но я взял нам двуспальный люкс, у тебя будет отдельная комната, отдохнешь, я свожу тебя поужинать, выспишься, а завтра с новыми силами продолжим поиски.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ага, — кивнула я, продолжая безнадежно мерзнуть.

— И переоденься, — смерил он меня строгим взглядом.

Ну да, ну да, пиджачок малость жмет в коленках… то есть висит на мне, как на огородном пугале.

— Я бы и рада, да только вот не во что, вся моя одежда теперь покоится на дне реки, чемодан ведь утонул…

Алексей посмотрел на меня как на дурочку. А через несколько секунд один из его подчиненных, что стояли гуськом позади нас, придвинул ко мне чемодан. К слову, с виду точно такой же, какой держал в руках сам Крутов.

— Твои помощники купили мне одежду? А что купили? — спросила я, глупо потупившись.

— Что продавцы-консультанты насовали в чемодан, то и купили… — буркнул Алексей.

Я неловко подхватила черную ручку и проковыляла за иннифером.

Разместились, надо сказать, с комфортом. Номер оказался на четвертом этаже. Мне досталась спальня с видом на внутренний двор, где красовались в предзакатном свете нарядные беседки, услаждали глаз обилием красок цветочные клумбы. Всё живое, насыщенное… Как же здорово быть здесь, а не на дне реки!

Приняв душ, я наконец согрелась. Покрутилась у зеркала, разглядывая себя. К счастью, из сегодняшнего приключения удалось выйти почти невредимой. По бокам лишь несколько синяков от «нежных» прикосновений иннифера, когда он вытаскивал меня из машины, на животе лишь легкое покраснение… Хотя от ощущения того, что на мне загорелась одежда, меня до сих пор потрясывало. Ужас, да и только.

Он сказал лишь пару слов, и огонь появился словно из ниоткуда, нестерпимо запахло гарью. Какая громадная сила скрыта в этом мужчине! И как мне с ним справиться? Ведь может сжечь меня всего парой слов… в прямом смысле! Впрочем, если бы он хотел причинить мне вред, уже давно причинил бы, правда?

Я закуталась в теплый белый халат. Хоть и согрелась, а от пережитого тело до сих пор трясло мелкой дрожью. Кроме этого, в голову то и дело лезли глупые картины прошлого.

Это почесывание затылка — такое характерное Мишино движение…

Отчего я приняла брата Алексея за Мишу? Только потому, что он так же чешет затылок? Ну не дурочка ли? Да, со спины похож, но мало ли на свете людей похожей комплекции, цвета волос? Прическа немного другая, кстати, гладенькая такая, а у моего жениха шевелюра обычно была куда более взъерошенная.

«Он мертв, забудь его! Хватит видеть его во всех…» — это моя здравая половинка. Она смирилась с тем, что Миши в моей жизни больше нет и не будет. А сердце мое всё не может. Память у него, видите ли, слишком хорошая. Хранит воспоминания о нем с таким рвением, будто если исчезнут, исчезнет и сердце, а вместе с сердцем и я… Вот такое странное чувство, и никак от него не отделаться. А пока в сердце Миша, другим туда доступ закрыт. И это надолго. Возможно, что навсегда.

Всё же иннифер не подкачал, спас меня, да как умело… Как будто изначально знал, что нужно делать в таких ситуациях, и только тем и занимался, что вытаскивал девушек из разных речек.

Герой!

А я на него накричала. Даже стыдно теперь стало — после того, как прошел шок. Надо бы поблагодарить за спасение. Похоже, моя невезучесть передалась и ему, что неудивительно.

Вот только переоденусь.

Интересно, что мне купили помощники Алексея? Чемодан тяжелый, такое ощущение, будто собрали гардероб. Предвкушая обновки, я открыла крышку и разочарованно вздохнула: тут одни костюмы и белые рубашки, явно не женские. Может быть, просто перепутали чемодан? Ведь у нас они одинаковые. Пойду спрошу у иннифера.

Я вышла из своей комнаты в надежде застать Алексея в общей гостиной, но его не было. Тогда я подошла к его спальне, только хотела постучать, как дверь распахнуло сквозняком. Шагнула внутрь и застала этого пакостника подносящим к лицу трусики-бикини, явно ему не принадлежавшие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тоже мне герой.

— Извращенец! — пискнула я и замерла с открытым ртом.