Последняя Баллада - Михаил Высоцкий

Все взоры обратились к девушке — такой авторитет в студенческой среде непросто заслужить и поддерживать его надо постоянно.

— Честно говоря, даже не знаю. Рациональное зерно в словах Айбара, конечно, есть, но… Я думаю, он не земляник, хоть и имеет с камнем сродство, а жизневик.

— Это еще почему? — задал кто-то витающий в воздухе вопрос.

— Ну… — Девушка задумалась. — Так сразу я не могу сказать, но есть один нюанс… Ягги, вот скажи, как ты думаешь, сколько лет его посоху?

— Лет триста — триста пятьдесят, а то и больше, — оперативно прикинул Ягги Эсмералд, маг леса и один из лучших разведчиков Ордена Хранителей. — Старый дубовый посох, странно, что он столько лет прослужил…

— Не это странно, — отмахнулась Эбрилла, — Вы все не туда смотрите. Посох-то до сих пор жив, и на нем проклевываются свежие почки!

Над группой студентов пронесся вздох удивления — а ведь действительно, палка бородатого великана была живой, хоть служила посохом не первую сотню лет. И воткни ее в землю — через неделю вся свежей листвой покроется.

— А вот со вторым сложнее… — почти прошептала девушка, но этот шепот был услышан.

— Смуглявым? — усмехнулся Камардон Варг, ехидный, наглый, самоуверенный тип, которого вся Академия с трудом выносила. — Да чего с ним гадать! Некромант он стопроцентный!

Тишина воцарилась секунд на тридцать — как раз достаточно времени, чтобы сделать небольшое лирическое отступление. Некромантия как таковая хоть и признавалась как имеющее место быть явление природы, но находилась под строжайшим запретом, так как еще первых поселенцев-Хранителей в этом мире лично Прометей предупредил: если не хотите, чтобы ваш мир заполонили орды нечисти, мертвых не трогайте. «Каждое заклинание некромантии пробивает дыру в реальности», — говорил он, и эти слова, впоследствии проверенные на практике, доносились всем и каждому. Так что заявить, что кто-то некромант, — все равно что объявить его врагом народа, предателем и прислужником темных сил. Впрочем, от Варга чего-то другого было тяжело ждать, так что все тактично сделали вид, что его не услышали.

— А вот он точно водяник! — заявил Айбар, — Не идет, а плывет!

— Нет, скорее ветряник… — не согласился Магний, — Каждый шаг — как будто отрывается от земли, явное сродство с воздухом, не удивлюсь, если и левитировать умеет…

— Жизневик, точно жизневик! Он жизневик, а не большой! — настаивал на своем Ягги. — Неужели не чувствуете, что каждая жизнь, мимо которой он проходит, начинает трепетать?

— Огневик, — буркнул Немой Ан, вообще-то его по-другому звали, но все уже так привыкли, что из этого великолепного мага Огня лишнее слово клещами не вытянешь, что иначе как Немым не называли, — Чую.

— А я думаю, мастер теней. Он идет, а будто его тут и нет. И почему-то мне кажется, что он нас прекрасно слышит… Такое только мастера теней умеют, быть незаметными и все слышать… — тихо пробурчал Потт Агар, скромный молодой человек с огромными талантами, которому всегда не хватало решительности настоять на своем мнении.

— Все вы, ребята, в чем-то правы, — наконец и Эбрилла решилась высказаться. — Все в нем есть: и тень, и жизнь, и воздух, и вода с огнем… Только вот… Знаете что, а мне кажется, что он универсал.

— Да быть того не может! — прозвучал хоровой ответ.

— А тем не менее, — настаивала девушка. — Я не могу это никак доказать, просто… Приглядитесь… Прислушайтесь… Словами тут не передать, вы, ребята, извините, женское чутье, сами понимаете, но… Мне почему-то кажется, что наш ректор по сравнению с этим смуглым, как младенец по сравнению с Архимагом…

— Ты хочешь сказать, — переспросил Магний Кас- сат, — что он сильнее Архимага? Но такого просто не может быть!

— Может… — вздохнула девушка. — Если он — тот самый легендарный универсал, маг, равно владеющий всем магическим арсеналом…

— Или если он высший вампир, которому недавно шесть тысяч лет стукнуло, — тихо добавил Олег.

— Прости? Ты что только что сказал? — переспросил ректор, который и сам все прекрасно слышал.

— Да так… Хорошие у тебя студенты. Таланты. Скажи, а ты не против, если я некоторых из них к себе в мир переманю? Например, эту, Эбриллу…

— Да ты никак влюбился, Олег! Только смотри, ведьма в женах — опаснейшая игра…

— Это ты мне рассказываешь? — усмехнулся вампир, и даже святой отец, бывший в курсе семейных отношений Олега, невольно хмыкнул. — Уж кто-кто, а я ведьм хорошо знаю… Но Эбрилла все равно хороша!

— Эбрилла, ребята, вы чего тут застряли? — окликнул остальных запыхавшийся Алихвисс Мэйх, талантливый артефактист, но совершенно никакой стихийник. — Пара начинается, там Биглы новенького привели, вы бы только посмотрели на это чудо! Пошли быстрее…

А тем самым временем «это чудо», он же Хар, знакомился с новым для себя предметом. Пока не началась лекция, он одолжил у Доротея Бигла конспект (понимание письменной речи пришло вместе с пониманием языка, так что перед собой Хар видел понятный кириллический текст, а не сложную структуру местной вязи) и, пролистав на скорую руку, убедился, что ничто не ново под луной.

Общие идеи теории конструирования магических артефактов отдаленно напоминали обычную схемотехнику. А что вместо диодов и транзисторов демоны, что токи называются «течением магии», напряжения — «магическим потенциалом», индуктивности, емкости и сопротивления делают из праха летучей мыши и слезы единорога — так это мелочи. Всего лишь другая элементная база. Для человека, знающего всю архитектуру восемьдесят шестых процессоров, разобраться в местных артефактах не сложнее, чем Михаэлю Шумахеру съездить на машине в магазин. А в, вопросах техники и электроники базовый уровень подготовки Хара был действительно высок.

Но вот прозвенел колокол — и в аудиторию ворвалась толпа студентов, однокурсников Хара. А также, потенциально, злодеев, поставивших всю совокупность миров на грань выживания своим безрассудным поступком — любой из них мог оказаться тем самым вором, что украл священный Огонь Прометея. И долговязый Айбар Сабиралли, и красавица Эбрилла Рэйн, и величественный Магний Кассат, и юркий Ягги Эс- мералд, и надменный Камардон Варг, и молчаливый Немой Ан, и застенчивый Потт Агар, и упитанный Алихвисс Мэйх, и даже неприметная, невзрачная серая мышка Огелла Сэйм — по мере того, как профессор отмечал присутствующих, Хар фиксировал этих людей в своей памяти, на ходу начиная анализировать.

— Хар Ухтай… Ухтой… Ухтый… — дошла наконец очередь и до парня.

— Хар Ухтыёпинский, — подсказал он, в очередной раз помянув незлым тихим словом Олега, оформившего бумаги на такую фамилию. — Это я.

— А, молодой человек, это вы у нас новенький? Очень рад! Что же, сегодня полное наличие присутствия, потому продолжим начатое продолжение начатой на прошлом занятии темы. Итак, на чем я остановился? Ах да, на теории колебаний потоков магии в связанных магических контурах с распределенными параметрами связи… Продолжу, на чем остановился. Итак, продолжаю — остановился я на том, что…

Классический Академик, отметил про себя Хар. И действительно, один из старейших преподавателей Академии Магии Ферм Ладнай был живым классиком — по его монографиям занимались почти все нынешние преподаватели Академии, сам Архимаг учился у него создавать артефакты и просчитывать взаимодействия, чтобы ничто не замкнуло и не работало вхолостую. И, как все великие ученые, Ферм Ладнай был косноязычен, совершенно не умел излагать связно свои мысли, постоянно отвлечен, замкнут в себе и свято верил в абсолютность своего предмета. Но, рассказывая про магические передаточные числа и чародейскую емкость экстракта из корней мандрагоры, он преображался — это уже был не скучный старик, а влюбленный в свое дело ученый, способный увести за собой в неведомые дали магии умы молодого поколения. Без шпаргалок, без конспекта он выписывал на доске трехстрочные формулы, вырисовывал сложнейшие пента-, секста-, септа- и октограммы, в уме проводил расчеты КПД того или иного заклинания, выдавая классическое «путем несложных преобразований можно получить…».

Хар увлекся. Привыкший хватать любую информацию, которая только попадается ему под руки, он погрузился в мир артефактостроения, следил за каждым жестом, каждой мыслью Ладная, лишь на задворках памяти сохранив воспоминания о неком Огне Прометея, который вроде как нужно найти. И в конце лекции, когда за две минуты до удара колокола прозвучало традиционное риторическое, не требующее ответа: «Какие у вас есть вопросы?» — Хар не выдержал:

— Скажите, господин Ладнай, а вон в той формуле, раскладывая сопротивление драконьей чешуи в ряд по степеням магии, вы ограничились третьим членом, но разве учет четвертого не приведет к тому, что при условии резонанса система сможет автоматически выйти на самовозбуждение?