Проклятый - Анна Мистунина

«Ты не решишься».

— Я колдун, не так ли? — спросил Кар. — Змеиное порождение?

«Да… — прошептала тьма. — Да…»

Кар тихо вышел из спальни. Отчаянный детский плач доносился из-за двери напротив. Кар толчком распахнул ее.

В комнате неприятно пахло детским бельем. На сундуке лежала стопка чистых простыней, на полу между сундуком и кроватью — ворох грязных. На столе чадила масляная лампа, бесполезная в лившемся в окно утреннем свете. Жена трактирщика с усталым видом раскачивала колыбель, чуть поодаль возилась на полу девочка лет двух от роду, в одной короткой рубашонке.

Тьма стояла за спиной, и Кар не дал себе времени на раздумья. Прыжком очутившись возле девочки, поднял ее одной рукой, прижимая к себе, другой поднес к ее горлу кинжал. Девочка пискнула и затихла, осторожно дыша. Женщина вскрикнула.

— Не смей кричать, — собственный голос показался Кару чужим. — Если хочешь получить ее живой, позови своего мужа. И ни слова, ни знака никому, или я убью ее!

Женщина закивала изо всех сил. Лицо ее стало совершенно белым. Оглядываясь, она выскочила за дверь. Младенец разорался еще громче, девочка заплакала. Ее тельце было маленьким и теплым, Кар чувствовал, как оно сотрясается от слез. Карий, молочный брат принца Эриана, закричал от стыда и ужаса, но тьма все так же насмешливо дышала в затылок, и крик замер внутри. Колдун, проклятое отродье, встряхнул плачущего ребенка.

— Тише! — приказал он.

В комнату ворвался бледный как смерть трактирщик. В руках он сжимал огромный топор.

— Не подходи! — Кар убедительно шевельнул рукой с кинжалом.

Трактирщик, не выпуская топора, повалился на колени.

— Ваша милость, не губите! — взмолился он.

Женщина молча упала на колени у двери. Ее широко раскрытые глаза не отрывались от плачущей дочери.

— Ты говорил обо мне кому-нибудь? — спросил Кар.

— Нет, ваша милость! Богом клянусь!

— Хорошо, — Кар оглянулся на окно. — Мне нужен плащ, сапоги для верховой езды, и лошадь. Мою оставь себе, она слишком приметна. Выведи меня через черный ход…

— Все сделаю, ваша светлость, только не губите! — трактирщик всхлипнул. — Прикажете идти?

— Иди… Нет, постой!

Этого мало — понял Кар. Если он хочет спастись…

— Седлай трех лошадей, — сказал он трактирщику. — Ты и твоя жена поедете со мной. Поможешь мне выбраться из города, и тогда я отдам ребенка. Если дашь кому-то знак, или за нами будет погоня, девочка умрет.

— Сжальтесь, ваша милость! У ворот будут солдаты, вам не проехать!

— Ты найдешь, что сказать солдатам. А теперь торопись, если тебе дорого твое дитя!

Трактирщик вскочил, как подброшенный.

— Шевелись, женщина! — приказал он, выбегая из комнаты.

Женщина бросилась к младенцу. Трясущимися руками принялась заворачивать его.

— Мама! — позвала девочка.

Кар поудобней перехватил ее. Привалился к стене. Будь он на месте трактирщика, вернулся бы с постояльцами, крикнул стражу. Один кинжал против целой толпы… Но нет, отцовский страх оказался сильнее. Резкий голос трактирщика отдавал приказания повару. Послышался чей-то вопрос, трактирщик ответил. Вбежав в комнату, закрыл дверь. Несмело приблизился с коричневым плащом и сапогами в руках. Ненавидя себя, Кар сел на стул. Протянул ногу. Девочка затихла у него на коленях и молча глядела, как отец натягивает сапоги страшному незнакомцу.

Покончив с сапогами, трактирщик набросил Кару на плечи плащ.

— Закутайтесь, ваша милость, — сказал он почти спокойно. — Не обессудьте, я выдам вас за слугу.

Кар кивнул. Безропотную покорность этих людей выносить было тяжелей, чем слезы и мольбы.

— Вперед, женщина! — бросил трактирщик, затем поманил Кара: — Следуйте за мной, ваша милость. Лицо прикройте капюшоном.

Кар с неохотой спрятал кинжал в ножны. Девочка больше не плакала. Обхватив его за шею, она с интересом вертела головой. Через узкую дверь за кухней трактирщик вывел их на задний двор. Здесь разгуливали куры, валялись в луже у бочки с водой черно-пестрые свиньи. Чумазый мальчишка, сидя прямо на земле, ощипывал гуся. Голубые с озорной искоркой глаза опасливо проводили хозяина. На Кара мальчишка даже не взглянул.

Женщина уже сидела в седле, вцепившись в поводья левой рукой. Правой она прижимала к груди младенца. Рядом ждали еще две лошади. Предназначавшийся Кару гнедой мерин выглядел немолодым и не слишком упитанным, но каким еще быть коню трактирного слуги?

Под тревожным взглядом трактирщика Кар сел на лошадь. Девочку посадил перед собой, закрыв ее голые ноги полой своего плаща. Короткие детские волоски забавно топорщились. Девочка ухватилась за луку седла. Заулыбалась — происходящее уже казалось ей игрой.

Хозяин крикнул несколько слов мальчишке, тот бросился открывать ворота. Девочка весело оглянулась на Кара, он хмуро кивнул, пуская мерина вперед. Одна за другой лошади покинули двор, и маленький отряд поскакал в сторону городских ворот. Трактирщик ехал впереди. Судя по выправке, не вся его жизнь прошла на трактирной кухне.

Городская стена, сложенная из крупных камней, возвышалась на два человеческих роста. Окованные железом тяжелые ворота могли выдержать не один удар тарана. Кару они показались неодолимой преградой, отделявшей свободу и жизнь. К двум привратникам, обыкновенно следившим за потоком входящих и выходящих, сегодня добавился целый отряд воинов. Солнце играло на рукоятях мечей, шлемы и панцири сияли, как на параде. И всадникам, и пешим приходилось задерживаться у ворот. Командир отряда задавал несколько вопросов, его глаза цепко разглядывали путника, и тот мог ехать дальше. Крытые повозки солдаты тщательно обыскивали.

Группа всадников, сопровождавшая несколько повозок, только миновала ворота, когда к ним подъехал трактирщик. Женщина ехала следом; Кар скромно держался позади. Он склонил голову так, чтобы капюшон скрыл лицо. Девочка вертелась не переставая, вскрикивала и размахивала руками. Потом ее интерес привлек яркий перстень на руке Кара. Неразборчиво лепеча, она потрогала зеленый камень, затем наклонилась и попыталась его откусить. Кар снял кольцо. Поколебавшись, дал его ребенку. Девочка рассмеялась так радостно, что Кар, накрытый новой волной стыда, прошептал:

— Оставь его себе.

Спрятав руки под плащом, он с замиранием сердца слушал негромкий разговор трактирщика с солдатами. При дневном свете затея стала не только постыдной, но и попросту глупой. По здравом рассуждении трактирщик должен понять, что Кар не причинит ребенку вреда. Не успеет, даже захотев. Стоит шепнуть одно слово солдатам, да хватит и легкого кивка…