Страх любви - Барбара Картленд

— Они говорили, — простодушно отвечала Фелиция, — что у вас прекрасные скаковые лошади, лучшая конюшня во всей Европе. Что вы превосходный спортсмен, отличный стрелок. В спорте вам нет равных, и никто не сможет тягаться с вами на дуэли.

Последняя фраза заставила герцога поморщиться.

— Дуэли запрещены.

— Когда речь идет о чести, закон можно и преступить, — улыбнулась Фелиция. — Я была так рада узнать, что вы ранили виконта де Версона.

— Откуда тебе известно об этом? — удивился герцог.

Эта дуэль вызвала в обществе множество пересудов. По правде сказать, виноват был герцог, а виконт в этом случае выступал как потерпевший и неспроста требовал сатисфакции. Виконт неожиданно вернулся в собственный замок и застал свою жену в объятиях герцога. Его реакция была вполне обоснованна.

Они сразились на заре следующего дня. Однако виконт вел себя нечестно. Он сплутовал: выстрелил до сигнала рефери.

К счастью, он промахнулся, и пуля лишь сорвала шляпу с головы герцога. Однако этот дерзкий выстрел вывел Дарлингтона из себя. Его пуля не только слегка задела противника, как поначалу и задумал герцог, но и раздробила виконту предплечье. Виконт не отделался воспалением и лихорадкой, у него развилась гангрена, и правую руку пришлось ампутировать.

Подобных случаев в истории дуэльных поединков было немного, ведь такие опытные дуэлянты, как герцог, редко наносили сопернику тяжелые или смертельные раны.

Секунданты виконта утверждали, что вся вина лежит на Дарлингтоне. Секунданты же герцога и рефери настаивали на том, что виконт сам смошенничал.

Париж разделился на два лагеря. Споры и волнения утихли лишь после того, как стало ясно, что жизнь виконта вне опасности. Он и впрямь скоро поправился, хотя и остался инвалидом.

Герцог не любил вспоминать этот эпизод своей жизни и не гордился своим участием в нем. Ему тем более было неприятно, что о дуэли узнала Фелиция.

— Племянница виконта де Версона училась вместе со мной в монастыре, — объясняла Фелиция. — Она говорила, что ее дядя ужасный человек. Ничего удивительного, что тетя влюбилась в вас.

Их беседа зашла слишком далеко и приняла чересчур откровенный характер. Молодым девушкам не пристало обсуждать такие вещи.

— Я советую тебе забыть о Версонах, — оборвал герцог. — Скажи лучше, что ты еще слышала. Удивляюсь, как настоятельница вообще допускала такие разговоры в стенах монастыря.

Фелиция рассмеялась:

— Разве можно заставить девочек молчать? А я хотела знать о вас все. После смерти мамы вы единственный человек, кто отнесся ко мне с добротой.

Она говорила взволнованно и очень прочувствованно. Дарлингтону даже стало неловко. Герцог понимал, что, должно быть, он много значит для Фелиции. Но он не сомневался, что девушке не стоит так привязываться к нему, романтизировать его образ. Ему не хотелось, чтоб Фелиция повторила путь всех его бывших знакомых, испытав разочарование.

— Мои успехи на скачках, верно, дали вам повод для разговоров, — заметил Дарлингтон.

— Я наслышана о ваших блестящих победах, — оживилась Фелиция. — Вы просто король скачек! Девочки в школе просили родителей присылать им вырезки из газет, где писалось о победах ваших лошадей. Я сохранила все вырезки до одной.

Она не заметила удивленного взгляда герцога и увлеченно продолжала:

— Я также собрала все газетные статьи, где что-либо писалось о вас. Но самое интересное рассказали мне девочки из того, что им удалось случайно услышать. В газетах такого не пишут.

— Ты, право, ставишь меня в неловкое положение, — запротестовал герцог. — С тобой самой случится еще столько всего увлекательного, интересного и знаменательного, что не обойтись и большим альбом для наклеивания вырезок.

— Мне куда интереснее слушать о вас, — возразила Фелиция. — А теперь мне будет легче писать дневник или завести толстый альбом для вырезок, чтобы потомки Дарлов могли узнать, каким великим человеком вы были и сколь насыщенно и интересно прожили жизнь.

— О нашей семье уже достаточно написано в книгах по истории, — ответил на это герцог. — В библиотеке замка есть десятки книг, повествующих о жизни великих Дарлов.

Он помедлил и спросил:

— Ты помнишь замок? Ты когда-нибудь была в нем?

— В самом замке нет, — ответила девушка, — но как-то раз, когда мне было десять лет, я ездила на большой семейный праздник. Он устраивался неподалеку от замка. Вы произнесли прекрасную речь. Я помню… каким вы показались мне величественным. Я все думала, что вам нужно жить не иначе как в прекрасном замке.

Герцог улыбнулся, слушая ее наивную болтовню, а девушка продолжала:

— Папу с мамой иногда приглашали на обеды и праздники в замок. Я так им завидовала и больше всего на свете хотела поехать вместе с ними.

— Ну а теперь ты сама будешь там жить, — сказал герцог. — В замке и еще в Лондоне.

— Вам часто приходится бывать в Лондоне? — спросила Фелиция.

— Да, довольно часто. И подолгу приходится оставаться там, — ответил герцог. — Мы успеем в Лондон до закрытия сезона. Уверен, тебе понравится. А зимой тебя ждут балы и званые вечера. Скучать не придется.

Фелиция молчала, а герцог продолжал:

— Но, как я уже и говорил, сначала нам надо все приготовить к твоему выходу в свет. В настоящий момент важнее всего пересмотреть твой гардероб и купить новую одежду.

Девушка всплеснула руками от радости.

— Новые красивые вещи? Самые модные?! — спросила она оживленно.

— Конечно, — заверил герцог. — В твоем теперешнем наряде нельзя выходить в свет.

При этих словах он осмотрел простенькое однотонное платье Фелиции. Оно, безусловно, подходило скромным школьницам, но никак не шло светской девице и богатой наследнице. Однако герцог признал, что темно-синий цвет платья удачно выделял белоснежную кожу Фелиции. А простая с голубыми лентами шляпка подчеркивала природную красоту волос и огромных лучистых глаз. Если к ее чудесной внешности добавить модную элегантную одежду, то Фелиция непременно произведет впечатление в обществе.

Герцог прервал свои размышления и сказал:

— Париж как раз лучшее место для покупки красивой одежды. Мы постараемся, чтоб твой гардероб стал предметом зависти не только твоих одноклассниц, но и светских модниц, тех, кто целыми днями ломает голову над своими нарядами и вертится перед зеркалом.

Фелиция улыбнулась его образному описанию.

— Да, знаю. Девочки рассказывали, как их мамы по два часа одевались к завтраку, а на важный обед или бал начинали собираться с самого утра. Я бы не вынесла такой пустой траты времени. Я хочу иначе проводить свои дни.