Студент - Валерий Георгиевич Анишкин

право защищать себя от любых попыток ее сместить, упрямо стоял на своём Юрка. — Так было всегда и везде… Лично я вообще против всяких бунтов и революций, потому что все они бессмысленны, и от них ни пользы, ни свободы. Придут новые люди, и уже они будут защищали свою власть от тех, кто тоже хочет власти.

— А Французская революция? Она принесла свободу и сделала Францию республикой, — возразил Лякса.

Я молча слушал спор моих товарищей. В голове мелькнула фраза, которую я вслух произносить не стал: «В Париже всё по-прежнему, честные люди ходят пешком, негодяи разъезжают в каретах, только негодяи сейчас другие». Такими словами Гюго отметил какую-то вредную заварушку.

— Во-во. Республику установили, но при этом угробили больше четырех миллионов человек. Читали, знаем. Не жалели ни стариков, ни маленьких детей. И самое аморальное в том, что Гильотен, придумавший гильотину, был уважаемым ученым, доктором анатомии.

— Гильотину изобрел не Гильотен, он только предложил ее использовать, — поправил Алик.

— Да какая разница, — отмахнулся Юрка. — Где у тебя Карлейль?

— Зачем тебе Карлейль?

— А он как раз хорошо показал изнанку революции.

— Ну и что? Читал я твоего Карлейля.

— А я Володьке покажу.

Алик нехотя встал и достал из книжного шкафа томик в сером переплете. Это была книга английского историка Томаса Карлейля «Французская революция» Санкт-Петербургского издания 1907 года.

Юрка полистал книгу, нашел нужное место.

— Вот. Здесь говорится, как в трюмы барж заталкивали тех, кто был против нового порядка, и топили. «Но зачем жертвовать баркой? — пишет Карлейль. — Не проще ли сталкивать в воду со связанными руками и осыпать свинцовым градом всё пространство реки, пока последний из барахтающихся не пойдёт на дно?.. И маленькие дети были брошены туда, несмотря на мольбы матерей. «Это волчата, — отвечала рота Марата, — из них вырастут волки»… Вооружёнными палачами «расстреливались маленькие дети, и женщины с грудными младенцами… расстреливали по 500 человек за раз…»

А по закону Робеспьера каждый гражданин обязан был донести на заговорщика, которому, конечно, отрубали голову.

— За это Робеспьера самого отправили на эшафот, — добавил Алик. — Только что ты хочешь этим сказать? Революция была буржуазная, и она не изъявляла волю народа.

— Ага, А Бастилию кто брал? Не народ?

— А что народ? Народ подбить к бунту — раз плюнуть. Главной силой все равно осталась буржуазия… Но ты же не будешь спорить, что революция во Франции утвердила новое, более демократичное общество.

— Многие историки говорят, что те же цели могли быть достигнуты и без такого большого количества жертв.

— Это Токвиль, — сказал Алик. — Он писал, что крах Старого порядка произошёл бы и без всякой революции. Но другие историки считают, что революция принесла народу Франции освобождение от тяжёлого гнёта, чего нельзя было достичь другим путём.

Алику видно надоел этот в какой-то мере бессмысленный спор, и он сказал:

— Короче, мы пришли к истине, которая лежит посередине. А народ всегда будет недоволен властью и хотеть перемен.

— Буржуазной властью, — подняв палец вверх, значительно сказал Юрка.

— Буржуазной властью, — согласился Алик. — Народ всегда будет недоволен своей буржуазной властью.

Глава 8

У Лерана. «Руси есть веселие пити, не может без того быти». Гуманно ли посылать собаку в космос? Разговор с Милой о Зыцере. «Любовь зла».

Компания Валерки Покровского тусила чаще у Маши Мироновой, реже у Лерана, в институтском доме, — где жил и Зыцерь, — когда мать, Зинаида Николаевна, отсутствовала. Она иногда ездила в Москву к старшему сыну с невесткой, а чаще ходила к близкой подруге, тоже педагогу, старой одинокой женщине Иде Соломоновне, и оставалась у неё допоздна. В таких случаях, когда кто-либо спрашивал Лерана: «А где Зинаида Николаевна?», он махал рукой и говорил: «Да к Иде пошла». В их двухкомнатной квартире, состоящей из небольшого зала и совсем крохотной узкой Лерановой комнатки, в которой едва умещалась односпальная железная кровать с никелированными шарами, однотумбовый письменный стол, да книжный шкаф — только-только оставалось место для прохода. Компания занимала зал, а спальня служила для уединения незаметно сложившейся парочки: Лерана с Ликой Токаревой. В зале тоже свободного пространства почти не оставалось: много места занимал рояль, хотя он и назывался кабинетным.

При всей бедности нашей студенческой братии, как-то всегда находились деньги на вино. Пили, конечно, дешевое яблочное или портвейн. Пили для поднятия настроения, чтобы шумно спорить, петь под гитару и конечно, решать мировые проблемы. Бывали исключения, когда вино лилось рекой. Но тогда спор становился бессмысленным, мысли примитивными, песни не пелись, а стихи не читались. Тусовка постепенно превращалась в тупую студенческую попойку. К нашей чести, до рук и разборок типа «Ты меня уважаешь?» или «А ты кто такой?» дело никогда не доходило и, в конце концов, все мирно расходились.

Только что вслед за первым космическим спутником к дню 40-летия революции запустили второй, но уже с животным на борту. Цель запуска — доказать возможность существования живого существа в условиях космического полета. Все радовались, что собака по имени Лайка чувствует себя хорошо.

У Лерана по этому поводу завели пустой спор: гуманно или не гуманно посылать в космос собаку, зная, что ее ждет верная гибель.

— Наука требует жертв, и лучше пожертвовать Лайкой, — заявил Леран. — Мне тоже жаль собаку, но это же было необходимо во имя всего человечества.

— Тем более что собака — беспородная дворняжка, — высказал свое мнение Вовка Забелин.

— Живодер ты, Вовец, — сквозь слезы проговорила Мила Корнеева.

— Чегой-то я живодер? — обиделся Вовка. — У нас дома тоже есть собака, пекинес Яна.

— Вот если бы твою Яну туда запустить, как бы ты тогда? — укоризненно сказала Маша Миронова.

— А никак бы я тогда, — передразнил Машу Вовка, — я бы гордился, что моя собачка внесла вклад в развитие космонавтики.

— Вовка прав, — поддержал Алик Есаков. — Если б не Лайка, как бы ученые доказали, что животные могут долго жить в невесомости? Теперь это позволит запустить в космос и человека… Уровень радиации тоже определили с помощью Лайки.

— Американцы для космических исследований используют обезъян. Это что, более гуманно? — высказался Валерка Покровский.

— Тем более что нашу Лайку усыпили, когда она выполнила задание. Так что она не мучилась, — выразила надежду Лика Токарева.

— Как бы не так, собачка погибла через несколько часов после запуска, так как от перегрева спутника в контейнере тоже стала повышаться температура. Лайка попросту сгорела, — заявил вдруг Вовка.

Все замолчали, переваривая эту информацию. Маша всхлипнула, а Леран насмешливо спросил:

— Би-би-си слушаешь?

— Какая разница, что я слушаю? Я говорю факт.

— Да не слушайте вы его, — сказала