Краповые рабы - Сергей Самаров

Путь по низине, конечно, более длительный, но менее утомительный. Бандиты, не увидев группу на вершине холма, решат, что солдаты пойдут по низине. Они и пошли по низине, только в обратную сторону. В принципе, передвигаясь «гусиным шагом» и ползком, спецназовцы преодолевали такой же по продолжительности путь, как если бы вся группа пошла огибать холм в другую сторону. Расстояние было одинаковое, и скорость передвижения была почти такая же, может быть, чуть выше. Но требовалось передвигаться еще быстрее, потому что дальше пришлось бы подкрадываться ползком среди камней. На это тоже требовалось время. А то, что группа не появится в пределах видимости засады, бандитов насторожит, и они начнут оглядываться. И потому Родион, ползущий первым, увеличил скорость передвижения. Он не оглядывался, зная, что вся группа точно так же станет передвигаться быстрее, поскольку взятый ведущим темп является обязательным и для ведомых. И потому времени на то, чтобы выбраться к камням, было затрачено меньше, чем на пеший проход всей группы вместе с раненым пленником и бомжами вокруг холма. А там, у камней, началась уже профессиональная работа военных разведчиков-диверсантов.

Валуны располагались на склоне невысокого соседнего холма большим, в форме перевернутой «галочки» скоплением. Спецназовцы вышли к короткому концу этой «галочки», а засада располагалась на противоположном крыле, выходящем к предполагаемой тропе, по которой должна была бы пройти группа. Преодолевать открытое пространство между двумя крыльями было делом опасным. Бандиты в любой момент могли оглянуться, хотя увидеть солдат до преодоления половины пути они не могли из-за высоты угла склона. Тем не менее старший сержант Семисилов предпочел использовать возможность подобраться незамеченными ближе пусть и более далеким путем – через все скопление камней. Вначале даже была возможность после осмотра местности совершить рывок бегом почти до самого кострища. Там еще тлели угли, и рядом валялись большие еловые лапы. Сам не зная, для чего это делает, Семисилов остановился и бросил на угли несколько ветвей. К тому моменту, когда костер разгорится и дым поднимется, с засадой должно быть уже покончено. А кто и как воспримет сигнал дымом, это неизвестно. Может быть, спецназ внутренних войск заметит столб дыма и поймет, что на место их утренней стоянки кто-то пришел. Может быть, пришли те люди, которых они ждали и не дождались. Если «краповые» искали своих пропавших солдат, то есть надежда, что отряд вернется, найдет убитых в засаде бандитов и сам вызовет следственную бригаду, чтобы спецназу ГРУ еще и с этим не связываться. Эти соображения Семисилов не обдумывал, он поступил интуитивно, подпитав костер, и сразу же продолжил путь, обогнав младшего сержанта Васнецова, возглавившего группу за него. Но дальше уже начался прямой спуск к засаде и требовалось соблюдать повышенную осторожность, чтобы не спугнуть бандитов и не насторожить. Если верить бомжам, бандитов должно быть десять человек. По сути дела, для четверых, учитывая неожиданность атаки, это было не такое уж и большое численное преимущество. По две с половиной очереди на одного спецназовца. А быстро переключаться с одной цели на другую каждый из них прекрасно умеет. Любоваться результатами своей стрельбы их отучили с первых дней службы. Сначала отстреляй все до конца, только потом рассматривай.

Путь лежал от камня к камню, причем выбирались такие камни, которые перекрывали обзор. Впрочем, обзор они перекрывали одинаково и бандитам, и самим спецназовцам. Но Семисилов не имел оснований сомневаться в словах младшего сержанта Васнецова. Василий был человеком надежным и опытным. Если он видел что-то над камнем, значит, там что-то было. Так, скрываясь и сами ничего не увидев, спецназовцы спустились больше чем на середину крыла «галочки», и только после этого Родион Семисилов позволил себе проявить любопытство. Отставив за спину раскрытую ладонь, он остановил свою группу, а сам медленно приподнял голову над камнем. Но другие камни мешали обзору. Пришлось идти дальше.

Засада, согласно логике, должна располагаться за последним рядом камней. Оттуда было наиболее удобно стрелять по проходящей внизу группе. Нижние пять валунов отделяло от остальных пять метров пространства. Именно туда и вышли спецназовцы. И только тогда старший сержант опять выглянул. Только уже не над камнем, а сбоку от него. Выглянул, посмотрел и показал за спину три поднятых пальца – бандитов было только трое, хотя предполагалось, что их должно быть десятеро. Это настораживало. Последовал новый обмен знаками, после которого младший сержант Васнецов с рядовым Стрижаковым развернули стволы своих автоматов в сторону, откуда только что пришла группа. На случай, если оттуда покажутся еще бандиты. Сам же Семисилов, кивнув рядовому Крюкову, поднялся в полный рост и вышел из-за камня.

Глаз на затылке бандиты не имели, звуков спецназовцы никаких не издавали. И потому их появление осталось незамеченным. Родион поднял автомат и дал короткую очередь в два патрона. С пяти метров звук выстрелов вовсе не походил на обычную автоматную стрельбу, тем не менее двое оставшихся бандитов на него среагировали и посмотрели через плечо, еще не сообразив, что третьего с ними нет.

– Оружие – на землю, руки – за голову, – тихо приказал старший сержант.

Однако бандиты не захотели его слушать. Они одновременно попытались что-то предпринять – один вскочил, второй попытался перевернуться и наставить свой автомат на спецназовцев. Но им не позволили даже в воздух выстрелить. «Девяносто первые» автоматы благодаря мощной пуле при стрельбе с короткой дистанции убивают наповал.

Все было закончено. И сзади никто не появился. Вытащив из автоматов бандитов затворы и выбросив сами автоматы в несобранном виде, обыскав бандитов и забрав у них документы, спецназовцы спустились и вышли на свой предполагаемый маршрут.

– Один из них без шапки был… – сказал Васнецов. – Наверное, и есть тот самый Алигайдар Барзулавов.

Родион вытащил бандитские паспорта из кармана и просмотрел.

– Есть такой. Был то есть… Но он теперь и без шапки не простынет, не заболеет. В аду, я слышал, бывает жарко…

Обратный путь к бомжам и к эмиру был более простым, хотя и не более коротким. Не пришлось изводить себя утомительным «гусиным шагом», не пришлось ползти. Времени этот обратный путь занял примерно столько же, сколько и предыдущий. При этом старший сержант Семисилов не забывал, что вместо десяти бандитов они нашли только троих, а это значило, что где-то рядом обретаются еще семеро. А это заставляло идти, держа оружие наготове, и рассматривать все, что можно рассмотреть, чтобы не попасть в засаду. Так, обогнув половину холма, потом обогнув по низинке половину следующего, спецназовцы все же благополучно вышли к дожидавшимся их бомжам и эмиру. Он ждал кого-то, но явно не этих четверых, и все разочарование, вся горечь за свою судьбу отразились у Бабаджана Ашуровича в глазах.

– Расстроился, Дагиров? – спросил старший сержант. – Не нас ожидал увидеть?

– Я привык, чтобы ко мне обращались эмир Дагиров. Или по имени-отчеству. Или просто – эмир. И попрошу звать меня так.

– Это ты в камере СИЗО просить будешь. Можешь, конечно, и в суде попробовать, но там тебя едва ли поймут. Здесь – тем более. Здесь ты – никто. Здесь – тебя убить не жалко. Или пинка дать… Но боюсь ногу кровью испачкать. Смиряйся, бывший эмир. Никогда тебе снова эмиром не стать. А твоих парней мы оставили там, за камнями…

– А это они снова разожгли костер? – спросил Серафим Львович.

Родион поднял голову. Над холмом поднимался белый столб дыма. Ветра над поверхностью земли почти не было, и столб едва-едва колебался, и только вверху с него «срывало крышу», рвало в клочья и разносило клочки в разные стороны. На фоне начинающихся сумерек этот белый дым был четко виден…

Глава пятая

Самоцветов часто подставлял под свой фонарь карту, попавшую ему в руки из землянки эмира Дагирова. Его группа уже пересекла, как понимал Борис Анатольевич, государственную границу России и Грузии, тем не менее от продолжения преследования бандитов Самоцветов не отказался. Он уже не смог бы от него отказаться даже в том случае, если бы группа пересекла границу США или Германии, потому что думал о судьбе тех, кого похитили, не оставив им надежды вернуться. И думы эти были направлены одинаково. О бомжах он думал, что у них ведь тоже есть, наверное, матери, которые уже страдают и будут дальше страдать, до конца своих дней, не зная, где их дети и что с ними случилось. А о солдатах думал по-другому: у старшего лейтенанта свой сын подрастал, и он твердо был уверен в том, что его сын, как и отец, как сам Борис Анатольевич когда-то, должен сначала отслужить солдатом срочную службу, а потом поступать в военное училище. И с его сыном во время службы могло бы случиться подобное. Такое похищение может случиться с любым. И оставлять это без попытки все вернуть из-за какой-то границы, из-за условной линии, проведенной людьми по своему усмотрению, не годилось. Пока дышишь, пока есть силы в руках и ногах, пока есть патроны в магазине автомата, пока есть мысли в голове и свет в глазах, надо пытаться спасти тех, кого можно спасти, потому что кроме тебя этого никто не может сейчас сделать. И плевать на все границы на свете! Плевать на возможные международные скандалы! Плевать даже на то, что за нарушение границы его самого могут наказать! Главное – спасти людей…