Краповые рабы - Сергей Самаров

Но мысли старшего лейтенанта во время погони были о другом. Он прекрасно понимал, что такое государственная граница, и видел большую разницу между государственной и административной границами. И думал о том, как ему себя вести, если он не успеет догнать преследуемых до того, как они уйдут на территорию Грузии. Там, за границей, профиль гор точно такой же, как на российской территории. То есть пограничники грузинской стороны не будут иметь возможности подойти к ущелью ни справа, ни слева. Хорошо это или плохо, Борис Анатольевич не мог решить. С одной стороны, если бы грузинские пограничники охраняли границу, они могли бы пресечь такой массовый переход автоматным огнем и помочь спецназу догнать беглецов. С другой – идущие с группой сваны могли быть и с пограничниками связаны и даже могли договориться с ними о поддержке и отсечении огнем возможных преследователей. Хотя ломать голову над тем, что могло бы быть, если бы – Борис Анатольевич тоже привычки не имел. Ему и без того было о чем поразмыслить. Самоцветов смутно помнил, что в военной доктрине России есть упоминание о том, что Россия считает возможным нанесение превентивных ударов по территории сопредельных государств, если в районе границы видит для себя реальную опасность. Относились ли эти слова к ситуации, в которую попал старший лейтенант со своим взводом? Конечно, преследование и пресечение захвата пленников и увода их в рабство никак нельзя считать превентивным ударом. Но в понятие безопасности страны, вне всякого сомнения, входит в первую очередь безопасность ее граждан. А граждане России – это в том числе и те три солдата, которых сейчас уводят за границу, это и те бомжи, которых отправляют туда же. Имеет ли при этом право старший лейтенант спецназа ГРУ нарушить государственную границу и вести преследование уже на территории сопредельного государства?

Конечно, обязательно найдутся такие люди, кто будет говорить о вторжении российских войск в Грузию. И именно так будет расценивать действия спецназа. Если дело выплывет, много будет выступлений с грузинской стороны. Не меньше будет и со стороны российской, где псевдодемократы получат с Запада очередную подачку, чтобы оскорбить и унизить свою родную страну, выступив против ее действий. Правомерность этих действий и у самого старшего лейтенанта Самоцветова вызывала сомнения. Но если взять аналогии, причем аналогии из истории российско-грузинских отношений, то примеры найти можно. Даже та самая короткая война трех восьмерок[2] может служить примером. Начали грузины, завершили русские, причем на грузинской территории. Здесь то же самое. Начали сваны – это именно они вторглись на территорию России и были захвачены с оружием в руках. А закончиться это может на территории Грузии преследованием, боем и возвращением пленников. Конфликт локального значения, тем не менее с грозной приставкой «Международный». Однако сомнений в правомочности проведения таких действий ни у кого не должно возникнуть. И вообще, если в этот раз уступить и позволить бандитам и сванам уйти, подобные ситуации будут продолжаться и дальше. А прецедент одноразового уничтожения воров и бандитов даже на территории Грузии сразу расставит все точки над пресловутым «i» и пресечет в будущем подобные желания других воров и бандитов.

Эти размышления не мешали старшему лейтенанту Самоцветову идти во главе своей колонны, перемежая бег с быстрым шагом, идти и бежать, не спотыкаясь, и даже регулировать темп. Борис Анатольевич давно уже научился разделять мысленную и физическую работу и производить ту и другую так, чтобы они друг другу не мешали.

Уже через пару километров группе спецназа пришлось все же задержаться. Вышли на базу бандитов. Девять зимних палаток стояли на ровной земляной площадке прямо посреди ущелья. Палатки хоть и назывались зимними, но согревались, судя по всему, только за счет дыхания самих бандитов. Холодно в них было не намного меньше, чем на улице под открытым небом. Два слоя плотной синтетической ткани и проложенный между ними слой синтепона не могли стать преградой морозу, хотя и были в состоянии защитить от снега и дождя. Но не более. Печка была в единственном экземпляре и стояла не в палатке, а под навесом из жердей и еловых лапок. Наверное, печка предназначалась для бандитской кухни, судя по тому, что здесь же находилось какое-то количество мисок из нержавеющей стали. Вообще-то Самоцветов, держащий дома собаку, всегда считал, что такие миски изготавливают специально для собак. У его собаки всегда стояли на специальной стойке две таких миски – одна под еду, другая под воду. Но в условиях горного лагеря эмир Дагиров посчитал подобную посуду самой удобной и приобрел где-то для своих моджахедов. Такая посуда не разобьется и не покроется ржавчиной. И храниться может долго, даже если банда на многие месяцы покинет свою базу, как обычно и бывало летом. Банда Бабаджана Ашуровича считалась бандой бродячей, не привязанной к одному какому-то району, и совершала свои вылазки в разные места, причем не только в Дагестан, но и в Чечню, и в Ингушетию, и даже в сравнительно далекую Кабардино-Балкарию добиралась, где действовала вместе с местными бандами. Но на зиму Дагиров отправлялся или на свою базу, или за границу, в Грузию, где ему оказывали достойный прием. Впрочем, согласно слухам, достойный прием ему оказывали только при прежнем правительстве. Таким образом, жизнь бандитов осложнялась год от года. Возможно, Бабаджан Ашурович намеревался уже завершать свою деятельность в родном ему Дагестане и перебираться куда-то за границу на заслуженный, как говорится, отдых. Но кому он там нужен без денег. Это обстоятельство, видимо, и натолкнуло Дагирова на мысль заняться торговлей рабами. Другие этим успешно занимались, почему же он не может! Решил заработать себе на беспроблемную старость вне пределов родных гор. Это, конечно, его дело. А дело спецназа – не допустить подобное.

Осмотр и обыск палаток занял не менее пятнадцати минут. Но ничего не дал, кроме стопки разного рода документов, которую нашли в одной из палаток – самой маленькой и самой теплой – трехслойной, и принадлежащей, судя по всему, Бабаджану Ашуровичу. Не желая терять времени на разбор документов, старший лейтенант оставил в руках только несколько карт, а все остальное засунул в рюкзак. Но и карты он начал рассматривать уже на ходу. Как оказалось, не зря. Карты относились к разным районам Дагестана. Но на одной из них, где было обозначено это самое ущелье и сопредельная территория Грузии в придачу, был проложен маршрут до какого-то села. Резонным было предположить, что Дагиров отправлял кого-то в это село, приглашая гостей на свой «юбилей», и прочертил для посыльного маршрут на карте. Эту карту можно было бы использовать и во время погони, и потому Самоцветов убрал ее не в рюкзак, к остальным документам, а в свой офицерский планшет, куда уже была вложена армейская карта. Правда, армейская карта теряла подробности за пределами России. А командиру взвода спецназа, возможно, пришлось бы и за эти пределы выйти. И потому карта эмира могла ему сгодиться. Тем более теперь было ясно, что после выхода в Грузию, пройдя шестнадцать с половиной километров, необходимо повернуть направо по единственному, видимо на много километров, выходу из ущелья и двигаться по какой-то, судя по всему, трещине, вручную обозначенной на карте и дополненной тремя восклицательными знаками. Эти восклицательные знаки были загадкой, которая пока ни о чем не говорила, но что-то, определенно, значила. Возможно, и скорее всего, проход этот скрытый и не известный никому постороннему. Возможно, в этом проходе существовала некая опасность, которой следовало остерегаться.

Правда, там, через десяток километров после выхода из трещины, предстояло пройти рядом с погранзаставой. Если верить карте, то в пределах визуального наблюдения. Как бандиты сделают это – непонятно. Сами они еще могут пройти. Как-никак, они, в большинстве своем, видимо, жители Грузии, а в Грузии не существует такого понятия, как погранзона. Это понятие раньше существовало в Советском Союзе и существенно помогало охранять границы. По крайней мере, не каждый мог попасть в погранзону, и каждый посторонний, попавший в нее, был сразу заметен и проверялся. Тем не менее, если будут проверять документы у группы, то претензий к сванам предъявить не смогут.

Но в банде не только сваны. Хотя, на этот случай, всегда следует учитывать возможность скрытного прохода. Для этого существует темнота. Бандиты не захотят выпустить из рук оружие, на которое тоже не могут предъявить разрешение, они не смогут предъявить документы своих пленников, потому что пленники – граждане России, которых вынудили нарушить границу. Да и часть бандитов – члены банды Дагирова, как думал Самоцветов. Скорее всего, банда предпочтет дождаться темноты и в темное время суток пройти мимо заставы. Но все это только в том случае, если не существует конкретной договоренности с грузинскими пограничниками. А такая договоренность тоже вполне может быть. Насколько старший лейтенант был в курсе, грузинские пограничники вообще народ сговорчивый и зеленый цвет любят не только потому, что носят зеленые петлицы и шевроны, но и в качестве определенного вида зеленых бумажек тоже. Бандитам эта сговорчивость может понравиться. А вот командиру взвода спецназа ГРУ расплачиваться со стражами горных рубежей нечем. Да и не умеет он это делать, не привык. И потому лучше завершить преследование раньше, не доходя границы, а если не получится, то следовало как-то умудриться незаметно миновать эту заставу.