Бомба Геринга - Иван Лазутин

Густые черные волосы на голове Карапетяна росли так буйно, что закрывали верхнюю половину лба и надвигались с висков чуть ли не на самые брови.

— Говоришь, уже видел тротиловый первачок?

— Так точно, товарищ полковник.

— А видел, как гонят самогонку?

— Видел, товарищ полковник.

— А где видел-то?

— А в нашей деревне! У нас некоторые ловкачи гонят: кто из сахара, а кто из свеклы… перед большими праздниками.

— А куда же смотрит милиция? Поди, ловит и сажает?

— Смотря на кого налетишь, товарищ полковник. Попадаются и в милиции такие, что первак любят не хуже любого. Придет, пошумит, построжится, для вида припугнет, а перед уходом дерябнет пару стаканчиков первака — и пошел справлять дальше службу.

— Ну и как ты на это смотришь?

— Отрицательно, товарищ полковник.

— То-то…

«Попробуй, придерись к нему… Живой Вася Теркин», — подумал полковник и, кивнув на прощание, покинул солдат.

Только теперь, отойдя от солдат, Винниченко догадался, что за треск слышался за его спиной, когда он разговаривал с Фунтиковым: его снимал корреспондент.

— Работаем? — бросил на ходу полковник, направляясь к паровой установке, где его ждал капитан Горелов.

— Как все, — бойко ответил Веткин, снова наводя объектив кинокамеры на полковника.

Словно из-под земли вырос капитан Скатерщиков.

— Как дела? — спросил капитан.

— Начинаем.

А корреспондент снимал. Увидев Скатерщикова, он просиял:

— Товарищ капитан, пока вы ходили, я сделал пять пленок… Потрясно!..

Подошел Горелов.

— Что это за гражданин? — Винниченко взглядом показал на человека в фетровой шляпе и в модном сером пальто, который подошел к защитному насыпному валу и, словно кого-то ожидая, прохаживался вдоль насыпи. — Кто его сюда пустил?

— Это ко мне, товарищ полковник, — многозначительно улыбнувшись, ответил капитан Скатерщиков. — Такая наша служба. Желаю вам удачи. — Капитан крепко пожал руку Винниченко и Горелову.

— Вы уже не вернетесь? — спросил Винниченко.

— Пожалуй, что нет… А впрочем, как сложатся обстоятельства…

Скатерщиков подошел к человеку в сером пальто, что-то сказал ему, и они скрылись под аркой дома, где располагался штаб.

Слишком медленно тянулись последние минуты ожидания.

— Если будем работать такими темпами — провозимся до обеда, — ворчливо проговорил Горелов, не глядя на полковника.

— А что вы предлагаете, капитан? — резко спросил Винниченко, где-то в душе уязвленный нетерпением Горелова. — Молите бога, что все идет благополучно. Тише едешь — дальше будешь. — Кашляя в кулак, он подошел к паровой установке, проверил показания манометра и подал команду: — Капитан, займите свое место у троса дистанционного управления. Слушайте мои команды!

Горелов скрылся в укрытии, где он, как второй номер расчета, должен был находиться согласно инструкции.

— Дать пар! — приказал полковник Рощину и, приложив ладонь к левому уху, стал прислушиваться. Со стороны шахты, как протяжный вздох, донеслось приглушенное шипение.

— Лиханов, дайте воду! — распорядился Винниченко.

Над шахтой заклубился белый гриб пара.

Не успел полковник доложить в штаб о том, что паровая установка включена, как услышал за своей спиной чьи-то тяжелые шаги.

Повернулся. Пригибаясь, к паровой установке бежал солдат.

— Товарищ полковник, вас вызывают в штаб округа!..

— Кто вызывает?

— Сам командующий!..

— Ну что ж… — Винниченко подошел к Горелову: — Я должен отлучиться. Очевидно, разговор с Москвой. На время моего отсутствия останетесь за меня. Вторым номером назначьте солдата Фунтикова. Он смышленый и расторопный. Объясните ему, как нужно тянуть трос дистанционного управления.

— Фунтиков справится с задачей, товарищ полковник, — ответил Горелов, обрадованный тем, что Винниченко словно угадал, кого лучше всего поставить вместо него вторым номером.

— В случае чего — сразу же сообщайте в штаб серией красных ракет. Там все начеку. А сами — в укрытие.

— Понял вас, товарищ полковник!

— Продолжайте работы. Через пятнадцать минут прекратите подачу пара и воды. Не забудьте включить на три минуты дымосос. Если я не успею вернуться после первого цикла, опускайтесь в шахту и хорошенько прослушайте бомбу. Второй цикл работы паровой установки проведем продолжительностью в сорок пять минут. Думаю, к этому времени я вернусь. Максимум осторожности. — Полковник достал из кармана стетоскоп и передал его Горелову.

Уже почти дойдя до подъезда домоуправления, где его ожидала машина из штаба округа, Винниченко остановился и, сложив рупором ладони, громко крикнул:

— Капитан, не забудьте хорошенько прослушивать сердце фрау…

Шутка Винниченко солдатам из резервной группы понравилась. Их дружный раскатистый хохот донесся до слуха полковника, когда он уже садился в машину. Он даже слышал тонкий голосок Фунтикова:

— Карапетян, что ты будешь делать, если тебе в жены попадется такая ягодиночка?

Солдат Горелов знал как свои пять пальцев. Больше других капитан уважал Рощина, немногословного, рослого и сильного.

Фунтиков слыл балагуром и шутником. На каждом шагу он сыпал шутки-прибаутки. Не любил ходить в наряд на кухню: почти всегда объедался и потом целую неделю маялся животом. Была у него особая страстишка: до смерти любил танцевать фокстрот и танго. А ходил в увольнение в город всегда с Карапетяном, солдатом, который тоже не прочь был провести вечерок где-нибудь в рабочем клубе или на танцевальной веранде в парке. Страсть — как мечтал познакомиться со студенткой, а ему, как назло, все попадались то продавщицы, то домработницы.

— Фунтиков, будешь вторым номером! И марш на место!

— Есть, вторым номером! — отчеканил Фунтиков и, пригнувшись, кинулся за земляную насыпь, через которую тянулась капроновая веревка дистанционного управления рамой, закрепленной на бомбе.

Работа ему выпала ответственная. Нужно рукой чутко регулировать силу натяжения троса так, чтобы расстояние между тротилом в корпусе бомбы и концами гибких шлангов, из которых под давлением вырывается пар, было постоянным и минимальным.

Намотав на ладонь капроновую веревку, Фунтиков замер, чувствуя, как где-то совсем недалеко, метрах в восьмидесяти от него, в глубокой шахте, слегка подрагивает деревянная рама, медленно скользящая по бомбе. Вскинув голову, он увидел над собой неласковое серое небо, похожее на купол грязного парашюта, под которым незаметно для глаза плыли рваные хлопья облаков.

…Через пятнадцать минут после ухода полковника Горелов дал команду Рощину прекратить подачу пара. Сам включил рубильник дымососа и засек время. Тут же сообщил в штаб полковнику Журавлеву, что первый цикл работ закончен, производится проветривание шахты.

— Продолжайте работы, — услышал капитан голос Журавлева. — Как спуститесь в шахту и прослушаете взрыватель, так сразу же позвоните мне.

— Есть, позвонить! — Капитан положил трубку и махнул рукой Фунтикову, который лежал на дощатом настиле, замерев в напряжении. — Фунтиков, ко мне!

Фунтиков быстро привязал конец веревки к скобе и подбежал к Горелову.

— Со мной в шахту.

Не обращая внимания на корреспондента, который, не переставая насвистывать какой-то опереточный мотив, самозабвенно продолжал работу, они спустились в шахту.

В глубине колодца стояла дурманящая духота. Неприятный запах тротила щекотал ноздри, пощипывал в горле, на языке ощущалась горечь. Над вырытым для расплавленного тротила приямком стоял пар от горячей воды. На ее поверхности плавали светло-зеленые пенки взрывчатки.

Широко расставив ноги, Горелов смотрел на бомбу.

— Ну как, Фунтиков, хороша?

Сильна, зараза! — повертел головой Фунтиков, причмокивая губами. — Такую вижу первый раз.

Заслышав шум, капитан поднял голову. В шахту спускался корреспондент.

— Вот ненормальный! — приглушенно сказал Фунтиков, ладонью защищая лицо от комьев глины, падающих сверху с ботинок корреспондента. — Осторожней, дядя! — крикнул он себе под ноги, но настолько громко, чтоб его услышал спускающийся в шахту Веткин.

— Пардон!.. — весело донеслось сверху. — Свои люди — сочтемся.

Дождавшись, пока корреспондент спустится, Горелов засунул руку под пласт шлаковаты и стал щупать ладонью корпус бомбы.

— Нагревается. Как бы от температуры, сердешная, не вышла из своего летаргического сна. А? Как ты думаешь, Фунтиков?

Очевидно, не поняв смысла слов «летаргический сон», Фунтиков все же не растерялся:

— Пусть себе спит, товарищ капитан, от сна и свиньи больше сала нагуливают.

Капитан достал из кармана стетоскоп и, прислонив его к корпусу бомбы, стал слушать. Слушал долго, напрягая до крайности обостренный слух.