Мечта Дракона - Мэри Гилганнон

Рианнон сдвинула брови. В комнате явно чего-то не хватало. Казалось, этими замечательными предметами никто и никогда не пользовался. Она снова огляделась, отыскивая какую-нибудь вещь своего будущего супруга. Но увы, в помещении не чувствовалось даже характерного запаха мужского тела – все заглушали приторные ароматы благовоний. Отсутствие доспехов, оружия или мужской одежды навело Рианнон на мысль о том, что король, должно быть, редкий гость в своей спальне.

Заметив задвинутый в угол сундук, окованный медью, девушка медленно приблизилась к нему; ее охватило любопытство.

Она опасливо оглянулась на дверь, затем подняла тяжелую крышку. На самом верху лежала искусно сшитая мужская одежда. Принцесса запустила дрожащие руки вглубь сундука. Здесь, среди массы тяжелых золотых украшений, она раскопала усыпанный рубинами крест. Девушка вытащила этот христианский символ и с удивлением воззрилась на него. Быть может, Мэлгон носил его на груди, когда жил в том самом доме у святых людей?

Под вещами, принадлежащими королю, проворные пальцы Рианнон обнаружили еще одно сокровище. Она осторожно прикоснулась к яркой голубовато-зеленой материи и вытащила из сундука тонкое, как паутинка, платье. Под ним лежал тщательно завернутый узелок, внутри которого находились янтарное ожерелье, чудесный бронзовый гребень и несколько медных и серебряных коробочек. Рианнон открыла одну из них и вдохнула легкий аромат духов, но тут же быстро закрыла коробочку. По телу ее пробежал холод. Это же вещи покойной королевы! Рианнон припомнила, как презрительно говорила о ней Эсилт. Она называла леди Аврору высокомерной, жестокой и злобной женщиной и считала, что Мэлгон совершил глупость, женившись на ней.

Принцесса вздохнула. Теперь совсем не важно, какой была Аврора. Мэлгон до сих пор любил ее и не переставал скорбеть о ней.

Второпях Рианнон уложила все вещи на место. Сердце ее громко стучало, и она стремительно оглянулась на дверь, чтобы убедиться, что за это время никто не вошел. Потом поднялась и подошла к окну.

Докучливые страхи вчерашнего вечера вновь овладели ею. Теперь она знала точно, что Мэлгон не хочет на ней жениться. Он согласился только из-за приданого.

Несмотря на все усилия избавиться от тягостного чувства, оно прочно завладело всем ее существом.

«Наконец-то свадебная церемония завершилась», – с облегчением подумал Мэлгон, окидывая взглядом пиршественный зал. День близился к концу. Христианский обряд венчания, казалось, произвел на бригантов глубокое впечатление, но гораздо больше им понравились вино и угощение на свадебном столе.

Глядя на могучих воинов, пляшущих и веселящихся вокруг, Мэлгон не мог не сравнивать Рианнон с ее соотечественниками. Она казалась такой серьезной и притихшей, едва ли произнесла хоть слово за весь день.

Озадаченный Мэлгон остановил свой взор на молодой жене. Внешность ее была совершенно необычна: сверкающие огнем волосы, бледная, с едва уловимым розовым румянцем кожа, огромные голубые глаза, похожие на лесные незабудки. Черты ее лица были изящны и соблазнительны, а тяжелое платье, усыпанное цветами и украшениями, похоже, таило под собой прекрасно сложенное и хрупкое тело. Ему казалось, что вокруг Рианнон непременно должны увиваться мужчины, словно пчелы, привлеченные благоухающим цветком. Но все было совсем иначе. Бриганты не просто держали дистанцию, они игнорировали ее. «И это очень странно», – подумал Мэлгон.

Оживление в толпе гостей привлекло его внимание, и король понял, что за его женой пришли женщины. Они помогут ей раздеться и оставят ее на усыпанной цветами постели дожидаться супруга. Гвеназет подошла первая, взяла Рианнон за руку и, ласково улыбнувшись ей, повела из зала. На какое-то мгновение лицо принцессы утратило невозмутимое выражение, и Мэлгон заметил настоящий ужас в ее огромных прекрасных глазах. Но девушка вновь взяла себя в руки и тихо удалилась с сопровождавшими ее женщинами.

Глядя ей вслед, Мэлгон вдруг и сам забеспокоился. Впереди была брачная ночь, но ему, как и Рианнон, не хотелось думать о предстоящем. Увидев похотливую улыбку Фердика, который приближался к нему с группой пьяных сотрапезников, король внутренне съежился. Обычай укладывать молодых был груб и даже оскорбителен. Жениха раздевали и почти заталкивали в спальню, сопровождая все это шуточками насчет величины его детородного органа и мужской доблести. Однако, оказавшись на пороге комнаты новобрачных, мужчины могли так и простоять здесь почти всю ночь напролет, упиваясь вином и соревнуясь в похабных шутках. Мэлгон считал, что Рианнон не заслуживает столь грубого обращения. И уж коль на то пошло, сам он – тоже. Король кимров поднялся, когда Фердик приблизился к нему, и рука его сама потянулась к тому месту, где обычно он носил свой меч.

– Что я вижу? – хихикнул бригантский вождь. – Наш хозяин хватается за оружие? О нет, Мэлгон, сегодня ночью тебе не придется работать мечом. Таким клинком ты не доставишь моей дочке удовольствия. Покажи-ка нам другой.

– Прочь! – Леденящий душу голос Мэлгона заставил всех разом замолчать. – Я согласился на все твои требования, Фердик, но не стану жертвовать ни своей гордостью, ни скромностью Рианнон ради твоего увеселения. Обычные церемонии отменяются.

Фердик с вызовом посмотрел в лицо зятя, но Бэйлин и Гарет быстро встали по обе стороны от своего короля. У них также не было мечей, однако их суровые лица говорили о том, что споры здесь невозможны.

Главе бригантов оставалось лишь пожать плечами:

– Что ж, как хочешь, Мэлгон. Проведенные в монастыре годы сделали тебя жеманным и кислым, что твои священники. Вы с Рианнон – подходящая пара. У нее тоже совсем нет чувства юмора, она, как и все прочие бабы, не способна понять шутку. Так что желаю вам долгих лет счастья. – Губы его скривились в насмешливой ухмылке, когда он отошел в сторону, пропуская своего нового родственника.

Выйдя из зала, Мэлгон в одиночестве отправился в опочивальню. Перед дверью остановился. Удалившись от Фердика и всех гостей, он почувствовал облегчение, хотя так и не смог унять подступавшую к горлу тошноту. Ему не приходилось раньше думать о любовных утехах как о своей обязанности, но сегодня эта мысль не давала ему покоя. Он согласился жениться на этой женщине, соединить с ней кровь и плоть, посеять свое семя в ее лоно; его привела сюда обязанность, долг перед подданными, мечты отца и вера тех солдат, которые за него сражались.

Но долг – плохое приворотное зелье. Мэлгон оставался вялым и бесстрастным, не чувствуя никакого желания приступать к исполнению своих супружеских обязанностей. И все же нельзя более раздумывать. Здесь как в бою: если ждать слишком долго, то либо утратишь преимущество, либо тебя оставит удача. Он обязан справиться с этим.