Проклятие бронзовой лампы - Джон Карр

— Да, сэр.

— Присылайте и их тоже.

Бешеные протесты Кита были пресечены властным жестом Г. М.

— Я знаю, что делаю, сынок, — заявил он. — Возможно, я просто старая развалина, которую каждый охотно пнет в зад. Что ж, значит, такова моя судьба. Но я рискну. Зовите всех сюда, Бенсон!

Глава 9

Спустя три дня, ранним воскресным утром 30 апреля, сэр Генри Мерривейл и старший инспектор Мастерс стояли на плоской крыше башни с часами. Мастерсу хватило трех дней, чтобы, терпеливо допросив каждого свидетеля, установить полное отсутствие погрешностей в показаниях, убедиться, что Хелен Лоринг исчезла с лица земли, проверить каждый факт и обеспечить прессу трех континентов беспрецедентной сенсацией.

Но этого времени недостаточно, чтобы исцелить боль.

Стоял теплый и влажный весенний день с ветром, солнцем и облаками, когда уже чувствовалось дыхание лета, возбуждающее и одновременно расслабляющее. С крыши большой квадратной башни с зубцами можно было обозревать утопающую в зелени сельскую местность. Вдалеке на северо-востоке виднелись крыши Глостера и высокая колокольня Глостерского собора с четырьмя угловыми башенками, возвышающаяся на фоне голубого неба и неподвижного белого облака.

Прямо внизу расстилалась территория Северн-Холла — шифер крыши, потемневший от погоды и дыма, коньки, дымовые трубы, фронтоны, причудливой формы окна. Далее находились гаражи, ранее служившие конюшнями. Маленькая фигурка шофера чистила автомобиль на конюшенном дворе. Двое садовников спорили над розовым кустом. Помощница служанки, выполнявшая самую грязную работу, ковыляла с ведром помоев. Вдалеке кто-то вспахивал коричневое поле.

Итак, сэр Генри Мерривейл и старший инспектор Мастерс стояли на крыше часовой башни, дыша воздухом после раннего завтрака. Однако их не интересовал открывающийся оттуда вид. Вместо созерцания они продолжали спорить в той манере, которая была хорошо известна всем их знакомым.

— Ну-ну, Мастерс! Ради бога, сохраняйте спокойствие!

— Легко сказать, сэр! Вы можете предложить какое-нибудь объяснение?

— Нет, сынок. А если бы мог…

— То вы бы мне ничего не сказали? Я в этом не сомневаюсь!

Мастерс, высокий и вежливый, словно карточный шулер, был в своем обычном синем костюме, застегнутом на все пуговицы. Шляпа-котелок скрывала седеющие волосы, зачесанные назад по лысой макушке. Однако взгляд сверкающих голубых глаз отнюдь не был вежливым.

— Мне не следовало задерживаться в этом роскошном доме — я должен был остановиться в гостинице. Но разве я мог это сделать? Конечно нет, с вашими чертовыми дружками-репортерами, заполонившими все поместье! Мне вообще было незачем заниматься делом об исчезновении. Но когда комиссар приказывает…

— У вас собачья жизнь, Мастерс. Вам можно посочувствовать.

Внезапно Мастерс глубоко вздохнул и ослабил оборону.

— Сказать по правде, сэр, — признался он, — не нравится мне все это. Этот молодой парень, мистер Фэррелл… — Мастерс заколебался, — по-моему, довольно симпатичный.

— Угу. — Г. М. явно был не в своей тарелке. — По-моему, тоже.

— Но он себя просто изводит, — продолжал Мастерс. — Целыми ночами ходит взад-вперед! Что хорошего, если он сорвется!

— Он не сорвется, Мастерс. Пока.

— О чем вы?

— Это ведь ирландский джентльмен, поэтому он в десять раз более сдержан, чем английский. Но когда такой парень взрывается…

— Вот именно, — кивнул старший инспектор, потирая подбородок.

Они обнаружили, что воздух на крыше не так уж свеж, когда порыв ветра направил в их сторону дым из трубы, растрепав мех на знаменитой ушанке Г. М. Под ногами у них тикал громоздкий механизм башенных часов. Мастерс сердито мерил шагами крышу.

— Да нет, я вовсе не порицаю его, — добавил он. — Когда я прибыл сюда, сэр, то, говорю прямо, не поверил ни единому слову в этой истории. Но если учесть то, что мы знаем сейчас…

— Бога ради, Мастерс, уберите свою книжечку!

— Молодая леди действительно вошла в дом, — продолжал Мастерс, барабаня пальцем по записной книжке. — Вы согласны?

— Безусловно.

— И она не выходила из него. Понадобилось три дня, чтобы заставить меня признать этот факт, сэр, но я ничего не могу поделать! За домом не просто наблюдали снаружи — он был практически окружен. — Лицо Мастерса приобрело злобное выражение. — Ох уж эти садовники! Даже учитывая необходимость срочной работы, я в жизни не видел такого их количества! По крайней мере двое находились с каждой стороны дома! Можете сами посмотреть. — Он указал рукой на поместье внизу, словно на карту. — Возле дома нет ни деревьев, ни других предметов, мешающих видеть. Все эти парни клянутся, что никто не выходил ни через дверь, ни через окно, ни каким-либо иным способом. И я вынужден этому верить. Куда же могла подеваться молодая леди? — Мастерс проделывал руками гипнотические пассы, чтобы не дать Г. М. заговорить. — Она не спускалась в подвалы, так как единственный вход туда находится за холлом для слуг, где пили чай восемь свидетелей. Она не поднималась на крышу, потому что единственный проход ведет через часовую башню, а мастер, который чинил часы, ручается, что никто не проходил мимо. — Старший инспектор снова потер подбородок. — Как будто кто-то специально поставил множество людей внутри и вокруг дома, чтобы заставить нас поверить, будто молодая леди не могла оттуда выйти!

— В самом деле, — странным тоном произнес Г. М. — У меня мелькнула подобная идея в четверг вечером, Мастерс. Но она оказалась неправильной. Этого просто не могло быть!

— Все, что нам известно, — сказал Мастерс, — это что она добралась до парадного холла. А дальше — бац! Шаги смолкают. Можете понять, куда ведет эта единственная нить?

— А как же картина? — осведомился Г. М.

— Картина?

— Портрет женщины, по чьей прихоти этот дом спроектировали в восемнадцатом веке, висел на стене коридора во время ленча. Спустя четыре часа он исчез. Вы обнаружили какие-нибудь его следы, сынок, когда обыскивали дом?

— Нет. Ну и что из этого?

— А то, — угрюмо отозвался Г. М., — что портрет убрали не случайно, не потому, что он оскорблял чьи-то эстетические чувства. Помяните мое слово: он занимает определенное место в схеме всего этого грязного дела. Мне кажется, мы могли бы приблизиться к разгадке, если бы узнали, что произошло с картиной.

Тряхнув головой, Г. М. подошел к парапету и сердито уставился на виднеющийся вдали собор.

— Мне также хотелось бы знать, — добавил он, — что стало с пропавшими золотыми кинжалом и шкатулкой, и какое они имеют отношение ко всей этой неразберихе.

Мастерс теребил записную книжку.

— Повторяю, сэр, — ответил он, — мне известно не больше вашего. Египетская полиция обратилась к нам с жалобой. В телеграмме говорится, что, согласно полученной информации, у них есть причины полагать, что кинжал и шкатулку вывезли из страны.

— Информации, полученной от кого? Кто к ним обратился?

— Сам лорд Северн.

— Но послушайте, Мастерс, не может же старик обвинять в краже собственную дочь!

— Мне опять-таки ничего не известно. В мои инструкции входило приехать сюда и побеседовать с молодой леди. Больше мне нечего вам сообщить. Но вы получите ответ достаточно скоро.

Мастерс вынул из кармана сложенную газету. Это был субботний вечерний выпуск «Дейли фладлайт». Старший инспектор попытался раскрыть газету на ветру, который быстро прижал ее к его лицу, демонстрируя черный заголовок: «МОЖЕТ ЛИ ПРОКЛЯТИЕ УБИВАТЬ?»

— Лорда Северна ожидают в Англии сегодня, — продолжал Мастерс, с трудом отрывая газету от лица. — Так что вы сможете расспросить его сами — в частности, о том, связаны ли кинжал и шкатулка с исчезновением молодой леди. Но вы посмотрите, как они об этом пишут! Сплошное очковтирательство! Конечно, я понимаю, что все это чушь. Но в то же время…

Г. М. вытянул шею и огляделся.

— Вы сомневаетесь, чушь ли это от начала до конца?

— Нет, — с достоинством отозвался старший инспектор, — но скажу откровенно, сэр, многие в этом сомневаются. Помните, что произошло десять лет назад? Лорд Карнарвон и фараон Тутанхамон?[30]

— А все дело было в простом укусе москита, — заметил Г. М. На его лице мелькнула мрачная усмешка. — Предположим, старик Северн сегодня приедет сюда и исчезнет. В хорошеньком положении вы тогда окажетесь, верно?

— Слушайте… — Набрав в легкие воздух для цветистой фразы, Мастерс в последний момент передумал, нахлобучил котелок, скомкал газету и швырнул ее через парапет, где ее подхватил ветер. — Я не скажу, — с похвальной сдержанностью заявил старший инспектор, — того, что хотел сказать. Даже не стану спрашивать, почему именно я всегда оказываюсь втянутым в подобные замысловатые дела. Я всего лишь задам вам вопрос, сэр Генри. — В его голосе послышалось отчаяние. — Намерены ли вы внести какое-нибудь практическое предложение?