Левиафан - Вестерфельд Скотт

Впрочем, лекции боцмана оказались лишь малой частью того, что салагам предстояло вбить себе в головы. Всякий раз, как мимо проплывал другой летающий корабль, мичманы сломя голову неслись на верхнюю палубу, чтобы потренироваться в чтении сообщений его сигнальных флажков. Шесть слов в минуту без единой ошибки, иначе придется нести вахту в желудочном тракте «Левиафана». Каждый час мичманы измеряли высоту полета — то засекая время, через которое эхо выстрела отразится от поверхности моря, то сбрасывая вниз бутылку со светящимися водорослями и отмечая, когда свечение исчезнет. Вскоре Дэрин научилась точно определять время, необходимое любому предмету, чтобы долететь до земли, и измерять расстояние на глаз — от сотни футов до нескольких миль.

Но самым сложным было все-таки притворяться мальчиком.

Джасперт оказался прав: всем было наплевать на ее фигуру. Судно несло ограниченный запас воды и пищи, поэтому роль ванной играло ведро и полотенце. Туалеты (на языке воздушного флота — гальюны) на «Левиафане» располагались в темном желудочном канале, где скапливались все отходы для переработки в балласт или водород. Словом, скрыть особенности фигуры оказалось легко, зато кое-какие изменения требовалось произвести в голове.

Дэрин всегда считала себя пацанкой. Да и кто еще мог вырасти у отца, учившего ее воздухоплаванию вместе с забиякой Джаспертом? Но опыт вязания узлов и полушутливых потасовок с братом тут не годился. Мальчишки-мичманы иногда напоминали настоящую собачью стаю. Они дрались из-за лучших мест за обеденным столом, насмехались друг над другом по любому поводу и без такового, глумились над теми, кто хорошо учился, и бесконечно соревновались: кто дальше плюнет, кто быстрее хлопнет стакан рома, кто громче рыгнет…

Быть мальчишкой оказалось чертовски утомительно.

Впрочем, плюсы тоже имелись. Новая форма была в тысячу раз лучше любой женской одежды. Подметки прочных ботинок звонко стучали по палубе, а у куртки имелась целая дюжина карманов, включая специальные клапаны для сигнального свистка и стропореза. И Дэрин была не прочь какое-то время поупражняться в таких приятных и полезных навыках, как метание ножа, нецензурная брань и умение не показывать боль от удара. Но как мальчишки выдерживают это всю жизнь?

Дэрин остановилась и перевесила тяжелую сумку на другое плечо. Раз уж она почти добралась до хребта, опередив остальных мичманов, то имеет право минутку передохнуть.

— Опять прохлаждаетесь, мистер Шарп? — послышался снизу знакомый голос.

Дэрин оглянулась и увидела мичмана Ньюкирка, медленно ползущего вверх по вантам несколькими футами правее. Резиновые подошвы его ботинок громко и противно скрипели. Там, где он поднимался, не было ресничек, только жесткая чешуя спины и гнезда для установки лебедок и орудий.

— Я просто подстраховываю вас, на случай если вы свалитесь, мистер Ньюкирк! — крикнула в ответ Дэрин.

Ей казалось смешным обращаться к мальчишкам «мистер». Особенно к прыщавому Ньюкирку, который до сих пор не научился правильно завязывать шейный платок. Но согласно уставу воздушного флота, мичманы были обязаны обращаться друг к другу так же, как настоящие офицеры.

Ньюкирк взобрался на хребет, скинул свою сумку и ухмыльнулся.

— Мистер Ригби отстал на целую милю!

— Ха, — сказала Дэрин. — Теперь-то он больше не станет нас погонять!

Они немножко постояли, стараясь отдышаться и заодно осматриваясь. На верхней палубе «Левиафана» кипела работа, канаты блестели в свете электрических ламп и светлячков, Дэрин чувствовала, как мембрана дрожит от топота множества ног. Она закрыла глаза, пытаясь слиться с ней, почувствовать кожей сотни и тысячи существ, составляющих огромный организм воздушного корабля.

— Эх, красотища! — пробормотал Ньюкирк.

Дэрин кивнула. Последние две недели она вызывалась добровольцем на верхнюю палубу по любому поводу, ведь только здесь, на дорсальной стороне, можно было ощутить настоящий полет — ветер в лицо и необъятный небесный простор, совсем как на папиных воздушных шарах.

Мимо них пробежала дежурная такелажная бригада, ведя на поводках двух ищеек — фабрикатов, предназначенных для поиска утечек водорода через мембрану.

Один из зверей ткнулся носом в руку Ньюкирка. 

Мичман шарахнулся, слабо пискнув. Такелажники захохотали, и Дэрин вместе с ними.

— Позвать врача, мистер Ньюкирк? — ехидно спросила она.

— Нет-нет, я в порядке, — быстро ответил тот, с подозрением глядя на руку.

Опасливое отношение к фабрикатам Ньюкирк унаследовал от матери, исповедовавшей взгляды обезьяньих луддитов. Зачем он при этом записался добровольцем на такой безумный бестиарий, как «Левиафан», до сих пор оставалось загадкой.

— Мне просто не нравятся эти шестиногие зверюги.

— Бояться нечего, поверьте, мистер Ньюкирк.

— Отвалите, мистер Шарп, — буркнул мичман, закидывая сумку на плечо. — Пойдемте. Ригби уже дышит нам в затылок.

Дэрин тихо застонала. Ее уставшие мышцы требовали еще хоть минутку отдыха, но вместо этого она вызывающе ухмыльнулась в лицо Ньюкирку, мысленно проклиная это бесконечное соперничество, подхватила свою сумку и заковыляла вслед за мичманом в сторону носовой части «Левиафана». Чертовски тяжелая работа — притворяться мальчишкой!

ГЛАВА 12

Чем ближе к носу, тем громче становились хлопанье крыльев и писк летучих мышей. Дэрин шла первой, остальные мичманы — за ней. Шествие замыкал мистер Ригби, бранью подгоняя отстающих. Тварей следовало кормить в точно указанное время, незадолго до атаки.

Внезапно из темноты вырвался вопящий рой — стая сторожевых ястребов. Во мраке блеснули противоаэропланные сети. Ньюкирк со сдавленным воплем шарахнулся в сторону. Его резиновые подметки взвизгнули скользя; мичман потерял равновесие и растянулся на мембране. Дэрин бросила сумку и поспешила на помощь.

— Паршивые чудовища! — заорал Ньюкирк, едва придя в себя. Его шейный платок окончательно сбился, превратившись в бесформенный узел. — Решили напасть на нас, проклятые богопротивные твари!

— Вот еще! Даже не думали, — ответила Дэрин, подавая мичману руку.

— Подгибаются коленки, джентльмены? — раздался из темноты голос боцмана. — Что ж, давайте немного развеем мрак.

Достав сигнальный свисток, он выдул несколько резких высоких нот. Мембрана мгновенно отреагировала, наливаясь светом. Это проснулись особые черви, которые ползали прямо под кожей воздушного зверя, освещая поверхность «Левиафана», причем засечь это бледно-зеленое мерцание с аэропланов или цеппелинов противника было не просто.

Однако обычно военные учения все же проводились в полной темноте. Дэрин ощутила что-то вроде смущения: светлячков разбудили только для того, чтобы им — мичманам — было удобнее ходить.

— И этих тварей тоже терпеть не могу, — пробормотал Ньюкирк, опасливо глядя под ноги.

— Ну да, ты вообще не любишь фабрикатов, — сказала Дэрин.

— А те из них, которые ползают, — самые отвратительные!

Теперь Дэрин и Ньюкирк оказались позади остальных. Впереди виднелся нос «Левиафана», сплошь облепленный летучими мышами, словно огромный магнит железными опилками. Писк, казалось, доносился отовсюду.

— Ага, наши мышки явно проголодались, — произнес мистер Ригби. — Будьте внимательны, джентльмены, как бы они не вздумали откусить от вас кусочек!

Лицо Ньюкирка перекосилось от страха. Дэрин схватила его за локоть.

— Не валяй дурака! Стрелковые мыши едят только насекомых и фрукты.

— Угу. И еще железные стрелы, — мрачно ответил Ньюкирк. — Тебе это не кажется немного странноватым?

— Их такими сотворили, — вмешался Ригби.

Хотя в производстве фабрикатов строжайше запрещалось использовать человеческие гены, мичманы часто болтали между собой, что уши Ригби были незаконно модифицированы. Боцман мог разобрать чуть слышный шепот в грохоте десятибалльного шторма.