Нет места женщине - Екатерина Островская

– Теперь я займусь этим делом, – перебила Колю Наташа. – Думаю, мне удастся убедить его заплатить. К тому же есть еще и арбитражный суд.

Николай покачал головой:

– Мне кажется, все бесполезно. Бондарь, как выяснилось, преступный авторитет. Арбитраж ничем не поможет. Надо обращаться в милицию, чтобы возбудили дело о мошенничестве. Но…

– Я полечу туда и постараюсь вернуть хотя бы наши расходы. И так понятно, что люди заработали на нас огромные деньги, так пусть оставят всю прибыль себе. Думаю, они согласятся, когда узнают, что ими будет заниматься милиция.

– Скорее всего, Бондаря это не испугает. Вероятно, он изначально собирался нас кинуть. А милиция вряд ли поможет, когда узнает, что в деле замешан вице-губернатор Гребешков.

Адвоката для Ларина нанял Кондратьев. Защитник оказался прилизанным мужчиной лет пятидесяти, который говорить со своим заказчиком в присутствии Наташи наотрез отказался. Кондратьев пытался уговорить его, объяснив, что Наташа самый близкий Ларину человек, но юрист замахал руками:

– Именно поэтому и не хочу! Есть семейная драма, закончившаяся смертельным исходом. Зачем впихивать в нее посторонних?

Что мужчина имел в виду, Наташа не стала выяснять, просто ушла. Если законник считает, что ее присутствие может повредить подзащитному, то она не станет мешать. Но, похоже, адвокат не верил в невиновность Ларина, хотя Кондратьева он уверял, что статью удастся переквалифицировать на более мягкую. Более того, обещал договориться с экспертизой, чтобы признали наличие состояния аффекта на почве внезапно вспыхнувшей ревности из-за неправильно истолкованного факта присутствия на семейном ложе постороннего мужчины.

Наташа хотела увидеться с Лариным, поддержать его, сообщить, что никто не верит в его виновность, а главное – сказать, что она его любит и ждет.

В свидании ей отказали. Но адвокату удалось принести от него записку. Записка была короткой. Всего одна строка.

Я тебя люблю.

Адвокат, от которого пахло дорогим одеколоном, сидел в ее кабинетике и смотрел в стеклянную стенку, за которой скучали работницы бухгалтерии. Смотрел неотрывно, как сдерживающий свои эмоции футбольный болельщик перед экраном телевизора, на котором транслируют решающий матч чемпионата страны. Ожидал, вероятно, когда Наташа перестанет плакать.

– Ларину можно как-то помочь? – спросила она, взяв себя в руки и вытирая слезы.

Защитник, не отрывая взгляда от комнаты бухгалтерии, покачал головой.

– До суда вряд ли. У следствия нет никаких других версий, кроме той, что совершено убийство из ревности. Я не верю в виновность вашего… ммм… – Мужчина сделал паузу, перевел глаза на Наташу, затем снова уставился на бухгалтерских девушек, изображающих напряженную работу. – Вашего директора, – закончил адвокат фразу. – Но у него нет алиби. И в предполагаемый момент убийства, по убеждению следователей, Ларин находился в квартире. Пистолет принадлежал ему – подозреваемый не отрицает это. Правда, на корпусе орудия убийства нет никаких отпечатков. На обойме тоже. То есть, вернее, на ней имеются, но не принадлежащие Ларину или его жене. Выходит, заряжал пистолет кто-то посторонний, однако проверить, кто именно, нет возможности. Мне надо доказывать в суде невиновность моего подзащитного, это, поверьте, будет очень тяжело. Если не удастся, постараюсь переквалифицировать статью на другую – «убийство в состоянии аффекта». Придется говорить о временном повреждении рассудка, вызванном неудачами в бизнесе и в интимной сфере. Но экспертизу он уже прошел: врачи установили полную вменяемость и психическую устойчивость в стрессовых ситуациях.

– Если получится статью переквалифицировать, то ведь Ларина все равно посадят, да?

Адвокат наконец повернул голову и кивнул:

– Посадят. Но есть разница, два года ему присудят или двенадцать.

– Может, провести новую экспертизу? – тихо спросила Наташа. – Предложить врачам деньги, сказать им, что он очень хороший и честный человек…

Адвокат покачал головой:

– Не выйдет. В наше время хороший и честный человек только на бытовом уровне считается нормальным. А для закона нужны доказательства его невменяемости. Есть, конечно, мелкие недоработки следствия, за которые можно уцепиться. А есть и большое нарушение: в силу каких-то причин Ларина не обследовали на наличие пороховых частиц на его одежде и руках. А потому с полной уверенностью утверждать, что стрелял именно он, нельзя. Только наш «самый гуманный в мире» суд, как мне кажется, не обратит на это никакого внимания. В лучшем случае укажет на недоработку следствия и примет версию прокурора. Но… – Адвокат помолчал, снова глянул за стекло стены, где в бухгалтерии две женщины пили чай, и сказал: – Что бы мы ни планировали, что бы ни делали, все наши действия могут не иметь смысла. Все может повернуться на сто восемьдесят градусов, потому что помимо Ларина в квартире, возможно, находился еще один человек.

– Кто? – не поняла Наташа. – То есть вы считаете, что Влада застрелил кто-то другой?

– Именно так я и считаю. Но я, говоря о третьем человеке, имел в виду Лидию Ларину, жену подозреваемого и единственного свидетеля убийства. От ее показаний зависит все. Пока она утверждает, что Влада застрелил именно ее муж. В крови убитого и в самом деле обнаружено большое содержание алкоголя. Но я встречался с сержантом, который прибыл по вызову в составе группы. Парень очень наблюдательный. Именно он мне сообщил, что подозреваемый был в домашних тапочках, что именно Ларин успокаивал супругу, которую трясло от пережитого. Представьте себе картину – убийца подносит женщине, на которую только что покушался, стакан воды и говорит: «Успокойся, милиция во всем разберется», а та спокойно принимает из его рук этот стакан и спокойно общается с ним… Но самое главное, сержант уверен на все сто, что Лидия тоже была пьяна. Кроме того, на ней был только легкий шелковый халатик, и ничего больше. Молодой человек мне описал этот халатик – очень коротенький, без пуговок, запашной на пояске. Поясок причем постоянно развязывался, и Ларин сам затягивал его, чтобы прибывшие стражи порядка не могли видеть наготу его жены. То есть я предполагаю, что Лидия все же находилась в постели с Владом. Застал ли ее муж в этом положении – неизвестно. Если да, то это только подтверждает версию об убийстве из ревности. Но тогда можно будет убеждать суд в том, что Ларин, уставший в дороге, заведенный до предела неудачами в бизнесе, потерял голову и выстрелил. Доказать это будет сложно, ведь состояние аффекта – непродолжительно по времени, а Ларин успел сходить в кабинет, вернуться с пистолетом и произвести четыре выстрела: три в мужчину и один в супругу.

– Которая продолжала оставаться в спальне, – продолжила Наташа.

– Вот именно! – вскричал адвокат. – Вы все поняли сразу. Муж возвращается из командировки, застает жену, укладывающую в постель бесчувственное тело приятеля, убегает за пистолетом, возвращается и стреляет. Пока он бегает за оружием, что делает жена? Она не пытается убедить мужа в том, что тот неправильно оценил ситуацию, продолжает заниматься неизвестно чем. Муж возвращается и производит три выстрела, каждый из которых был смертелен. Три пули попадают в тело до бесчувственности пьяного Влада, а четвертая, пробив подушку и спинку кровати, ударила в стену. Последнее позволило определить место нахождения стрелявшего в момент покушения на женщину. Так вот, он должен был стоять на расстоянии не более трех шагов от Лидии. Кроме того, если убийца стрелял именно в нее, то супруга Ларина в этот момент лежала в постели. Кстати, она дважды меняла свои показания на предмет того, где стоял ее муж. Но оба раза говорила, что сама как раз накрывала Влада пледом, когда раздались выстрелы. Но прибывшие оперативники увидели труп, укрытый одеялом, которое пробили две пули. А плед, о котором говорила жена Ларина, если судить по сделанным на месте преступления фотографиям, находился в свернутом состоянии на пуфе. Где бы ни стояла Лидия, стреляй в нее мой подзащитный, пуля никак не могла попасть в спинку кровати. И если Лидия будет настаивать, что Ларин целился в нее, то ей придется признаться, что все-таки она лежала в кровати. И, вполне возможно, без одежды – не могла же женщина снять с себя ее и переодеться в пеньюар в ожидании приезда наряда милиции. А оперативно-следственная группа прибыла через семь минут – необычайно быстро для нашего времени. Кстати, я говорил не только с сержантом, но и с экспертом. А тот определил, что смерть Влада наступила за полчаса до начала осмотра места происшествия. Соседи, слышавшие выстрелы, точное время назвать не смогли. Но ведь их начали опрашивать не сразу, а потому возможно расхождение в десять-пятнадцать минут. Я предполагаю, что несчастного Владислава Петровича убил кто-то перед самым возвращением домой Ларина. Вероятно, этот человек даже видел в окно, что к дому подъезжает машина генерального директора, после чего выстрелил четыре раза и вышел из квартиры. Но не спустился вниз, иначе бы мой подзащитный столкнулся с ним на лестнице, а поднялся этажом выше, дождался, когда Ларин войдет, а уж затем удалился из дома. Понятно, что мои предположения не доказать никак. Их может подтвердить только Лидия. Но в таком случае она должна объяснить, почему вводила следствие в заблуждение. Женщина или кем-то запугана, или является соучастницей убийства. Если же я ошибаюсь и в квартире больше никого не было, то Влада убила именно жена Ларина. И тот, зная об этом, покрывает ее.