Жизнь на кончиках пальцев - Маруся Новка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И пусть смотрят, — пробурчала Леночка. — А позориться и ходить в школу вот в этом, — поддела ногой валяющееся на полу пальтишко, по цвету мало чем отличающееся от паркета, которым был выложен пол в каждом помещении училища, — я не стану!
Людмила подумала, что и сама на месте девочек вряд ли надела этот шедевр местной швейной фабрики. Порадовалась тому, что в её детстве и юности еще не было такого кричащего разделения на тех, у кого деньги есть и тех, кто едва сводит концы с концами. Да и те, кто имел доходы «выше среднего», старались их не выпячивать и не позволять деткам реализовывать свои амбиции за счет родителей.
— Я подумаю, что можно сделать, — пообещала Людмила Марковна, покидая комнату воспитанниц.
Впрочем, сказать было проще, чем сделать.
Намного проще…
Глава вторая
Милочка возвращалась домой поздним вечером.
Она получила однокомнатную хрущевку на окраине города, когда ей исполнилось восемнадцать лет.
Это не было исключением из правил. Все дети, оставшиеся сиротами, обеспечивались жильем по достижению совершеннолетия, а Людмила была сиротой.
Её родители погибли в автомобильной аварии, когда возвращались поздним октябрьским вечером в город из поездки на дачу. Простуженную Милочку оставили дома с бабушкой, да и незачем было везти с собой пятилетнюю малышку на дачу, где планировалось затариться на зиму картофелем и свёклой.
Грузовик, выехавший на встречную полосу, сплющил в гармошку переднюю часть «копейки», тем самым лишив водителя и пассажирку эфемерной надежды на спасение.
Через полгода не стало бабушки, а пробивная дальня родня сделала все возможное, чтобы сбагрить сироту в детдом и завладеть неплохой трехкомнатной квартирой в центре города.
С четырех лет мама водила Милочку в Дом детского творчества, где была секция художественной гимнастики. Бабушка, чтобы девочка не зацикливалась на смерти родителей, постаралась не нарушать заведенный в доме порядок, и внучка продолжала трижды в неделю посещать занятия.
Ровно до того дня, пока не стало и бабушки.
Так Милочка оказалась в детском доме, где её, гибкую, невысокую, худенькую, с хорошими данными заприметила тогдашний преподаватель хореографического училища.
Отбор сирот для учебы в балетной школе проводился ежегодно. Правда, не всегда он был успешным. Но когда удавалось заметить вовремя перспективную девочку или мальчика, на них обращали внимание и из рук не выпускали.
Самые лучшие, самые дисциплинированные, самые исполнительные и безотказные танцовщики получались из сирот!
С ранних лет, отработав положенные часы в танцзале, они безропотно ехали на все праздники, приемы, вечера и прочие увеселительные мероприятия, куда их приглашал меценат, возомнивший себя любителем балета и покровителем юных балерин.
Если «домашняя» девочка, даже живущая в интернате при училище весь учебный год, могла рассказать родителям, где ей пришлось радовать скучающих разожравшихся тётенек и дяденек танцем в то время, когда одиннадцатилетнему ребенку давно пора спать, то сироте жаловаться некому! А новоявленный магнат, разомлевший от созерцания хрупких балерин, и пухлый конверт вручит по окончанию праздника, да и с «шефской помощью» не задержится.
Людмила была знакома с этими благотворительными мероприятиями не понаслышке. Но если во время её учебы все ограничивалось утренниками и концертами к праздникам, которых в стране, переставшей существовать с недавних пор, было немало, то сейчас, творилось что-то непонятное.
Директор училища мог в любой день велеть ехать на «закрытое мероприятие», где девочкам приходилось танцевать не на сцене, а на неприспособленной для этого эстраде, рискуя повредить ноги.
Отказаться было нельзя. Не могли себе этого позволить ни сами юные балерины, ни их педагоги. Впрочем, муштра и диктат, царившие в училище, исключали саму возможность отказа. Девочки беспрекословно подчинялись педагогу, который, в свою очередь, что называется «ел из рук» директора, будучи полностью зависимым от него в плане оклада и всевозможных бонусов к нему.
Буфером между руководством и педагогами являлась Мстислава Звездинская. Именно через неё раздавались «руководящие указания». Все знали обо всем, но никто не возражал и не протестовал, принимая сложившуюся ситуацию, как должное.
Людмила была осведомлена о том, что все закрытые мероприятия, на которых выступают юные балерины, хорошо оплачиваются. Но суммы эти оседали в карманах директора училища и её «старшей подруги», как иногда называла себя Мстислава.
«Нужно будет завтра же поговорить с Мстёй!» — думала Милочка, открывая дверь своей пустой квартиры. — «Как бы то ни было, а девочки уже год как выступают наравне с ученицами выпускного класса! И уж на более-менее приличную одежонку себе заработали!»
* * *— О чем ты говоришь? — Мстислава Звездинская курила длинную коричневую сигарету, вставленную в мундштук из черного дерева. — Какие могут быть претензии у этих оборванок?!
— Вот именно, что оборванок, — кивнула Милочка. — А ведь девочки уже год работают! Тебе ли не знать, как тяжек труд балерины? А они еще и не сформировались окончательно! Лишние стрессы им совершенно не нужны! В двенадцать лет психика крайне неустойчива и нет нужды нагружать её сверх меры. Попроси директора выделить хоть какую-то сумму на покупку одежды для девчонок.
— И как ты себе это представляешь? — не сдавалась Мстислава. — Сейчас у нас в училище девять сирот разного возраста. Купишь вещи этим, а как другие? Выделять кого-то нам не с руки!
— Значит, нужно приодеть всех, — вздохнула Людмила. — Купить необходимое для девятерых детей — не так-то уж и дорого!
— Необходимое им государство выдает, — пробурчала Мстислава, гася окурок в огромной хрустальной пепельнице. — Я поговорю с директором, и мы подумаем, что можно сделать. Но благоприятный ответ не гарантирую.
* * *Через два дня Мстислава перехватила Милочку по дороге в танцкласс:
— После утренних занятий собери наших сиротинушек, — усмехнулась, —
