Тайны Чудесного леса. Пушистый ёж - Иван Сергеевич Бутаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что он увидел, повергло его в шок. Минуту еж простоял неподвижно с раскрытым ртом и ошалевшими глазами. Холодильник был пуст, раскрыт настежь, благодаря чему весь размороженный лед превратился в воду, образовав огромную лужу на полу, но это было только начало. В этой луже воды валялись все его книги, некоторые из которых были залиты вареньем, вытекшим из разбитой банки. Неподалеку на полу стояли две тарелки с непонятной мешаниной, судя по пустым банкам, сделанной из запасов в холодильнике.
Мистер Грибб тяжело вздохнул, поднял с пола книгу в черном переплете, за которой мы его уже заставали и неоднократно, побрел дальше. В глаза тут же бросился пустой гвоздик в стене, на месте где раньше висели часы, будившие его своей прекрасной мелодией вот уже много лет. Сами же часы так же валялись на полу, с застывшими стрелками и видом, будто по ним проехал каток.
Положив часы на каминную полку, еж двинулся к лестнице на второй этаж. Весь пол спальни был усыпан его рисунками, а стол, на котором им следовало лежать, был разломан.
На кровати ежа, словно барин, лежал червяк и громко храпел.
Мистер Грибб подошел ближе и, сурово глядя на него, пытался что-то сказать, но не сумел подобрать слов. Получилось лишь "ты…как…кто…я…еще и…" этого элементарного набора фраз хватило, чтобы храп прекратился, и червяк открыл свои сонные глаза. Но как только он увидел злобного ежа, всю сонливость как рукой сняло.
– Ты… – в очередной раз пытался начать свою реплику еж, но лишь пыхтел, вылупив глаза, и судорожно размахивал руками.
– Я… – неловко подхватил Харитон.
– Мой дом! – продолжил негодование еж.
– Да хозяин, – учтиво покланявшись, согласился Харитон.
– Мои продукты!
– Да, кстати насчет продуктов, можешь за меня не переживать, я сыт.
– Ты сломал мой холодильник! – наконец, слегка выпустив пар, мистер Грибб заговорил более содержательно.
– Холочто?! – недоуменно переспросил червяк.
– Ты съел и испортил всю еду!
– Я умирал с голоду… совсем один в незнакомом мне месте, – постепенно будто выходя из забвения червь начинал понимать, что увлекшись натворил кучу всего, глаза стыдливо опустились в пол.
– Ты сломал мои часы!
– Они так тикали, у меня до сих пор глаз дергается.
– Стол, ты сломал мой стол, мой любимый, ты разрушаешь все, к чему прикасаешься! – мистер Грибб тяжело вздохнул. Он уже не нервничал и не кричал, голос его приобрел ровный унылый тон, а глаза потускнели. Больше он не сказал ни единого слова, что толку говорить тому, кто не понимает, что натворил и какое нанес горе. Еж собрал свои рисунки, сложил их на кровать, взял все, что осталось от стола, и удалился. Собрав книги и, очистив некоторые из них от варенья, он прихватил с собой часы и пошел на задний двор.
Весь покраснев от стыда, Харитон залез на подоконник и, упершись лбом в окно, наблюдал как Грибб ковыряется в часах. Совесть мучила и терзала его. Все что он натворил, все, что еще пять минут назад казалось вынужденной мерой, теперь казалось самым настоящим хулиганством, в котором он, всего за полдня удачно преуспел, и был достоин высших антинаград. В голову нахлынули воспоминания о том, как он, под недовольные выкрики толпы червяков, неодобрительные взгляды и свист покидал своих братьев.
– Какой позор! – кричали ему в спину. – Тебе не место в приличном обществе! Убирайся! Прочь!
На сердце вдруг стало так грустно и по лицу, на котором почти всегда красовалась очаровательная улыбка, теперь катилась горькая слеза.
Надо было что-то делать, срочно спасать положение, и червяк, решив не терять времени, отклеил лоб от окна и направился на первый этаж, приводить в исполнение то, что задумал.
Было уже далеко за полночь, когда еж закончил ковыряться на заднем дворе и вернулся в дом. Он бережно повесил часы, стрелки которых снова шли, на прежнее место, тоже сделал прикроватным столом, что был как новенький, и, убрав с пола остатки варенья, подошел к столу, за столом его давно уже поджидал Харитон. Собравший для него по банкам остатки еды в тарелку, он с виноватым видом глядел, как еж приступает к позднему ужину, а когда молчаливый мистер Грибб закончил свою трапезу, он сказал ему:
– Прости меня, сэр мистер Грибб.
Еж оглядел комнату, а потом все же ответил:
– Я, кажется, начинаю понимать почему у вас, червей, нет лап.
Харитон неуклюже хохотнул, а мистер Грибб улыбнулся, взял коробку, приспособленную под кровать червяка, самого червяка и отправился в спальню.
Глава 8. Первый урожай
Вторая попытка помочь дедушке в саду у Германа вышла гораздо удачнее. Вместо дальнего угла оранжереи, Леонард подстригал кустарники в открытом саду, так что внук с легкостью нашел его за этим занятием.
– Здравствуйте! – обратился Герман к дедушке.
– Привет, Герман, а ты рано сегодня! – ответил Леонард, натянув легкую улыбку.
– Торопился, как мог, сэр!
– Брось ты эти формальности. Называй меня лучше просто… хм… дедушка… – от непривычки у Леонарда перекосилась морда, а Герман ничего не ответив лишь слегка покраснел.
– Ну что, приступим? Я подготовил для тебя фартук. Надевай, нам еще многое нужно успеть сделать до ланча, – начал Леонард, указав в сторону стульчика, с висевшим на нем переднике с вышитыми ягодками. Кажется, это были вишенки. Было трудно сказать, так как вышиты они были не очень аккуратно, не каждый может похвастаться, что видел квадратную вишню, но все же, рисунок Герману понравился. Помимо неопытности, эта вышивка выдавала желание дедушки проявить заботу и произвести впечатление, это и показалось ежонку очень милым.
– Самое главное правило, – начал дедушка Леонард свой инструктаж. – И ты должен следовать ему всегда. Это правило трех "не"!
– А что за правило трех "не"?
– Не ходить по клумбам, не трогать ничего без разрешения и не забывать эти правила, как ты не забываешь свое имя.
– О-о-о… – Герман слушал и внимал каждому слову своего наставника.
– Вот в принципе и все, что ты должен, вернее не должен делать. Остальному научишься по ходу, – и Леонард потрепал внука по голове. – Сегодня мне надо подстричь кустарники и поухаживать за розами в оранжерее.
От этих слов в фантазиях ежонка нарисовалась картина, как он с подносом подходит к розам, для того чтобы накормить их завтраком, обедом,
