Скандал в светском обществе - Элен Бронтэ

Она едва не уронила стопку чистых скатертей, которые намеревалась передать горничной, и с невольной досадой обернулась к нарушительнице уединения. — Мисс Гартнер!

Воспитанница леди Фелтвик уже в третий раз являлась с каким-нибудь поручением от своей покровительницы, а ведь эти дамы приехали в Ричмонд-холл лишь вчера! Но гостья, похоже, считала, что устранить причины ее неудовольствия может лишь экономка, и не доверяла ни собственным горничным, ни прислуге Ричмондов.

Мисс Гартнер была маленькой, юркой девушкой с остреньким подбородком и крючковатым носиком. Она все время улыбалась странной, рассеянной улыбкой, поэтому невозможно было догадаться, о чем она думает на самом деле. Ростом и фигурой напоминала скорее девочку-подростка, нежели восемнадцатилетнюю молодую леди. Джорджина Ричмонд почти переросла ее.

В отличие от сводной сестры, Шарлотта Фелтвик была крупной, ширококостной девушкой с правильными, но тяжеловатыми чертами лица и решительным характером. Миссис Верней видела ее всего два раза, но уже уверилась в том, что мисс Шарлотта не позволит матери выдать ее замуж без ее на то желания. Девушка одевалась к лицу, не стремясь следовать моде, но стараясь подобрать фасон так, чтобы ее лишенная изящества фигура выглядела как можно лучше. «Вот у кого следует поучиться Сильвии, — подумала Эмма накануне вечером, когда наблюдала, как мисс Фелтвик стремительной, размашистой походкой прогуливается вдоль террасы в ожидании, пока Сильвия закончит показывать мисс Гартнер чайный домик. — Шарлотте очень идет этот золотисто-коричневый оттенок, блеск волос отвлекает взгляд от чересчур широкого носа, а глаза, напротив, кажутся глубже и загадочнее».

Между сводными сестрами не было заметно теплоты. Похоже, их не связывало даже подобие дружбы. Как и следовало ожидать от такой дамы, как леди Фелтвик, ее воспитаннице, для которой всегда находилось поручение, приходилось нелегко. Но к чести мисс Шарлотты надо сказать, что она не пыталась помыкать Джейн, скорее просто не замечала ее. Что думала сама мисс Гартнер, никому не было известно.

Эмма слышала, что ее матерью была кормилица Шарлотты, умершая почти сразу после рождения дочери. Мисс Фелтвик в то время исполнилось два года. Леди Фелтвик взяла осиротевшую девочку к себе и воспитала из нее леди. О мистере же Гартнере никто никогда не слышал.

«Не удивлюсь, если эта девушка затаила злобу на тех, кто принимает участие в ее судьбе, — решила Эмма. — Чем-то она напоминает мне Джорджину. Надеюсь, от нее нам не стоит ждать неприятностей».

Мисс Гартнер сообщила экономке, что ее «дорогая тетушка», как она говорила о леди Фелтвик, хотела бы, чтобы на ее постели заменили подушки. Те, которые у нее сейчас, слишком маленькие и недостаточно мягкие. К тому же она может уснуть только на подушках, пахнущих лавандой.

Эмма пообещала немедленно распорядиться насчет замены подушек и надеялась, что после этого девушка уйдет. Но мисс Гартнер продолжала с любопытством смотреть на экономку, пока это внимание не показалось миссис Верней навязчивым.

— Вы хотели сообщить мне что-то еще? — вежливо спросила она, но без сердечности в голосе. — Может быть, ваша комната оказалась недостаточно уютной?

— О, нет-нет, что вы, — поторопилась рассеять эти предположения мисс Гартнер. — Я просто задумалась над вопросом, кого вы мне напоминаете. Могла я когда-нибудь видеть вас в Лондоне?

— Вероятно, могли, — равнодушно пожала плечами экономка. — Но я не была там уже несколько лет. Вы в те годы были еще совсем маленькой девочкой.

— И все же, вы как будто похожи на кого-то, кого я видела прежде, — пробормотала мисс Гартнер, ее нос сморщился от несдерживаемого любопытства.

Эмма сделала вид, что очень занята своими скатертями, и девушке пришлось извиниться и уйти.

«Только этого мне не хватало, — думала Эмма, тщательно рассматривая на свет одну из скатертей в поисках выведенного недавно пятна от соуса. — Не может быть, чтобы мисс Гартнер меня узнала! Навряд ли она могла часто выезжать, скорее леди Фелтвик использует ее в качестве одной из горничных. Но не стоит сомневаться, что мисс Джейн хитра и наблюдательна. И почему Сильвия тянется к ней, вместо того чтобы подружиться с ее старшей сестрой?»

Старшая мисс Ричмонд и в самом деле побаивалась мисс Фелтвик. Возможно, дело в том, что самой Сильвии не хватало тех качеств, которыми в полной мере была наделена Шарлотта, — решительности и уверенности в собственной правоте. В прошлый раз мать с дочерью гостили у Ричмондов пять или шесть лет назад. Мисс Гартнер же у них не бывала, поэтому беспрестанно восторгалась размерами дома и сада, проявляла живое участие к занятиям Сильвии, и мисс Ричмонд по-детски радовалась этому. А Шарлотта не терпела праздной болтовни и без стеснения одергивала Джорджину — уже за одно это Сильвия должна быть ей признательна. Пожалуй, мисс Фелтвик была единственной из всех гостей, кого побаивалась Джорджина, и даже сама миссис Ричмонд реже прибегала к своим ужимкам в ее присутствии.

Эмма была уверена — будь она моложе, тоже тушевалась бы в обществе такой девушки. Но на пороге тридцатилетия миссис Верней находила, что у совершенно несносной леди Фелтвик выросла на удивление разумная дочь, лишенная к тому же дурных качеств матери — склонности к беспричинным перепадам настроения, непомерной гордыни и бесцеремонности.

От других гостей, с которыми экономка встречалась прежде, не стоило ожидать каких-либо особенных выходок или капризов. Обычно Квинстоны наслаждались относительным покоем, ведь даже три дюжины гостей, приезжавшие на балы и вечера Ричмондов, не могли нанести дому такой урон и так шуметь, как их шестилетние мальчики-близнецы вместе с десятилетней сестрой.

Миссис Милберн по всякому поводу спрашивала мнения своего супруга, что тот сносил с завидным терпением. А ее племянник, предназначенный в супруги мисс Фелтвик, считался приятным молодым джентльменом, но больше сказать о нем было нечего.

Теперь, когда миссис Верней смогла составить мнение о леди Фелтвик и обеих юных леди, которых та привезла с собой, Эмме оставалось лишь дождаться двоих, кто интересовал ее больше всего, — мисс Линдси и мистера Рэндалла!

Дел у экономки с первого же дня, когда в доме поселились друзья Ричмондов, конечно, было намного больше, чем в начале лета. Но при этом она чувствовала обычно некий душевный подъем. Праздничная суета напоминала прежнюю жизнь, наполненную встречами с такими разными людьми, взглядами и улыбками, одобрением и неприязнью. Пусть теперь она едва прикасалась к повседневной жизни манящего столь многих светского общества, в такие дни Эмма чувствовала себя более живой, чем когда ветреными зимними вечерами читала книгу у себя в комнате или смотрела из окна гостиной, мебель в которой была укрыта чехлами, на дождь пополам со снегом, немилосердно обрушивающийся на беззащитный сад.