Неторопливая игра - Диана Блейн

— Он твой любовник? — продолжал расспраши­вать Джеймс, притворяясь, что им движет простое любопытство, хотя Кина знала, что это не так. Он нервно крутил в руке салфетку и неотрывно смотрел Кине в глаза.

Она лишь улыбнулась.

— Расскажи мне лучше, как у тебя идут дела, — сказала она, проигнорировав его вопрос.

Джеймс пренебрежительно пожал плечами:

— Какие дела? На фабрике? Ну могло быть и хуже. У меня лично? — Он негромко рассмеялся. — Оказы­вается, на свете существует одиночество.

— Неужели? — рассеянно отозвалась Кина. — У меня на одиночество нет времени. Я слишком за­нята.

— Ты решила задержаться здесь по какой-то осо­бой причине, Кина? — внезапно спросил Джеймс.

Кина встретилась с ним взглядом. Ведь были и светлые времена, когда они с Джеймсом шутили и смеялись, когда они вдвоем гуляли в лесу. Но вслед за этим Кина с неизбежностью припомнила тот пос­ледний вечер, когда она стала женщиной...

— Господи, Кина, как я по тебе соскучился! — ласково проговорил Джеймс, касаясь ее руки и с улыб­кой поглаживая ее.

«Не поддавайся! — твердо напомнила себе Кина. — Не слушай его!»

Однако обаяние прошлого было так сильно, а Джеймс так красив, и она помимо воли уже начала поддаваться...

— Я... я тоже скучала, — неуверенно выговорила она.

Официант, терпеливо стоявший у столика с под­носом, наконец поймал взгляд Джеймса и принялся подавать устрицы. Кроме устриц; Джеймс заказал ро­скошный салат, филе палтуса и маленькие булочки с маслом.

Джеймс прочистил горло. В его взгляде явственно читалось любопытство. Кина подняла взгляд, насто­роженно всмотрелась в его напряженное лицо и за­метила в нем что-то новое. Кина улыбнулась. Вечер становился многообещающим.

— Когда мы поужинаем, — прошептал Джеймс, — не хочешь ли поехать покататься на озеро?

Много лет назад такие прогулки были одним из их любимых развлечений. Взгляд Кины невольно оста­новился на его губах. Красивые губы... мягкие, слов­но у женщины. Кина вспомнила их нежные прикосновения и подумала: интересно, стал ли Джеймс более терпеливым? Мысли ее вернулись к тому моменту, как Николас целовал ее в «роллс-рой­се», и Кина внезапно залилась краской смущения.

Джеймс, решив, что этот румянец вызван его во­просом, понимающе улыбнулся.

— Ну, таю как же?

— М-м-м... — протянула Кина.

— Прошу прощения, сэр, — деликатно вмешался официант, — вас к телефону.

Джеймс выругался вполголоса и поднялся из-за стола.

— Простишь меня, дорогая? — спросил он уве­ренно.

«Дорогая»!

— Разумеется, — задохнувшись, прошептала Кина.

Она проследила взглядом за тем, как Джеймс по­дошел к телефону, стоявшему на отдельном столике. Пока он что-то говорил в трубку, Кина рассматрива­ла его изящную фигуру. Наконец Джеймс взмахнул рукой, повесил трубку и, вернулся к ней. На лице его было написано беспокойство.

— Боюсь, нам придется уйти, — проворчал он, от­хлебнул напоследок еще глоток вина и помог Кине встать из-за стола. — Не представляешь себе, до чего я расстроен. Я подброшу тебя домой по пути на фаб­рику. 

— Что случилось? — спросила Кина.

— На фабрике проблема, — вздохнул Джеймс. — Странно... мой ночной сторож, кажется, не был про­стужен... но, возможно, это просто помехи на линии.

— Ты хочешь сказать, у него был необычно низ­кий голос? — спросила она с: внезапным подозре­нием. 

— Да, ниже обычного, — рассеянно отозвался Джеймс, остановившись, чтобы оплатить счет. — С тех пор как умер мой отец, от этой компании одни хлопоты и головная боль. Временами мне даже хо­чется... — Он пожал плечами. - Впрочем, не важно. Наверное, это судьба. Может, у меня на совести ка­кой-нибудь загубленный альбатрос. — Он улыбнулся. — Но надеюсь, прекрасная фея когда-нибудь сни­мет с меня это проклятие.

Кина улыбнулась в ответ, следуя за ним к автомо­билю. Всю дорогу она продолжала раздумывать об этом странном телефонном звонке. Она не стала го­ворить Джеймсу о своих подозрениях, но была почти уверена, что на фабрике окажется все в порядке.

Джеймс затормозил в двух шагах от элегантного «роллс-ройса».

— Как насчет завтрашнего вечера? О нет, прокля­тие! У меня деловая встреча с клиентом в Атланте. А может быть, нам пообедать вместе в четверг? — спро­сил он с надеждой, столь лестной для слуха Кины.

— С удовольствием, — ответила она.

— Прости, что сегодня так получилось, — Шепнул Джеймс, наклоняясь. Но секундой раньше, чем он успел поцеловать ее, на крыльце дома вспыхнул яр­кий фонарь, и Джеймс отпрянул. Он прочистил гор­ло. — Ну что ж, доброй ночи, — с огорчением проговорил он.

— Доброй ночи, — ответила Кина, с трудом сдер­живая ярость, готовую вот-вот прорваться наружу. Она уже была готова задушить Николаса Коулмана соб­ственными руками.

— Он здесь еще задержится? — поинтересовался Джеймс, с видимым отвращением кивнув в сторону «роллс-ройса».

— Нет, — с уверенностью заявила Кина.

Она вышла из автомобиля, помахала Джеймсу на прощание и направилась к двери, кипя от гнева.

Прыгая через две ступеньки, она ворвалась в дом. Ее зеленые глаза яростно пылали. Мэнди, как раз входившая в свою комнату рядом с лестницей, обер­нулась и удивленно подняла брови.

— Так рано? — спросила она.

Кина свирепо уставилась на экономку.

— Николас звонил куда-нибудь по телефону пос­ле того, как я ушла?

— Он постоянно куда-нибудь звонит, — бесстра­стно ответила Мэнди. — Прошу прощения, что вклю­чила свет на крыльце, — добавила она с невинным видом. — Я услышала, как подъезжает машина, но мне и в голову не пришло, что это вы вернулись так скоро.

Кина отмахнулась от ее извинений.

— Где Николас? 

— Наверху, очевидно. Минуту-две назад я слыша­ла, как течет вода из крана.

— Наверняка собирается ложиться спать, — про­ворчала Кина, швыряя пальто на стул в холле и под­ходя к лестнице. — Ну ничего! Это ему даром не пройдет! Я не допущу, чтобы моей жизнью распоря­жался этот... этот тиран!

Мэнди только усмехнулась и ушла в свою ком­нату. 

Кина уверенным шагом двинулась к спальне, ко­торую занял Николас, и, не раздумывая ни секунды, толчком распахнула дверь.

Первое, что ей бросилось в глаза, был сам Нико­лас. Он стоял перед трюмо и причесывал темные, все еще влажные после купания волосы. А второе, что бросилось в глаза Кине, — то, что на всем его муску­листом, покрытом темными волосами теле не было ни намека на одежду.

Глава 4

Кина застыла на пороге. Дверь за ней захлопну­лась. Она изумленно уставилась на Николаса. Он при­поднял темную бровь, по-видимому, придавая своей наготе столько же значения, сколько придает отсут­ствию одежды лесной олень.