Черный дар. Колдун поневоле - Татьяна Славина

– Дорога у нас одна – к отцу твоему. Только он тебе поможет.

– Легко сказать – одна! А как мы ее узнаем, дорогу эту? Даже расспросить некого, ведь десять лет прошло с тех пор, как отец ушел. Коли кто и видел его, так давно уже о том забыл.

– Знаешь, Яся, мы с бабушкой Поветихой как-то гадали, жив ли твой отец. Так вот, я увидела его возле какого-то замка, а кругом были горы. Думаю, нам нужно к горам идти.

– А ты знаешь, в какой они стороне?

– Нет, доченька, не знаю. Придется спрашивать.

– У кого же мы спросим в лесу-то: у волка серого, или у белки? – усмехнулась Яся.

– Тут за лесом деревня есть, за ночь мы как раз до нее доберемся. Вот там и разузнаем все.

На том и порешили. А так как до ночи было еще далеко, мать и дочь, перекусив немного, улеглись спать.

– Смотри, Серок, не прозевай Чужака!

Поляне снился сон: в избе свекра за плотно закрытыми ставнями, чтобы не проникал ни один солнечный луч, собрались те, кого она видела в ночь убийства Синюшки. Во главе стола сидел Чужак.

– Ну что, братья, задачу свою я выполнил блестяще, не так ли? Где теперь Поляна с дочкой, а?

– Это верно, теперь они помешать нам не смогут. Пока. А если вернутся? Не проще ли было их убить?

– Это с какой стороны посмотреть. Думаешь, смерть Поляны оставила бы равнодушным село? Ее здесь любят и уважают. Уж лучше пусть бегает и скрывается, вернуться она все равно не сможет: за дочь боится.

– А все-таки ловко ты ее вынудил сбежать. Это еще придумать надо – свататься к дочке малолетней!

– Я бы с большим удовольствием к матери посватался, – Чужак похотливо ощерился. – Сиськи у нее – что надо! Да и остальное – тоже, ха-ха-ха!

– Цыть, размечтался! – свекор бесплотно пристукнул ладонью по столу. – Я Поляну знаю, она всю жизнь не будет по кустам прятаться. Вернее убить ее. А в деревне теперь не узнают, что стало с их любимой целительницей.

– Ну что ж, так и сделаем…

Яся, дрожа, вцепилась матери в руку:

– Мама, мамочка, проснись, мне страшно!

Поляна, вздрогнув, открыла глаза.

– Что, доченька? Чего ты испугалась?

– Мамочка, мне сон такой страшный приснился – про Чужака. Будто он убить нас хотел.

Поляна похолодела:

– И тебе. Значит, правда. Ну-ка, расскажи подробнее.

– Я видела Чужака и деда покойного. И еще с ними были двое. Сначала Чужак хвалился, как ловко он нас из села выставил, а потом они нас убить решили. Я боюсь, мамочка, вдруг сон – в руку!

– Уходить нам надо, доченька, да поскорей, – Поляна не стала пугать Ясю еще больше, рассказывая о своем сне. – Отвяжи-ка Серка.

Серок, во время разговора, молча, стрелявший глазами то на мать, то на дочь, вдруг насторожился. Он вскочил на ноги, прижал уши и, подняв шерсть на загривке, тихо зарычал.

– Тише, тише, Серок. Что ты разволновался?

Поляна осторожно выглянула из-за еловой ветки.

На краю поляны стоял волк. Глаза его пока ничего не видели, зато нос безошибочно подсказывал: кто-то прячется совсем близко. Запах не походил ни на один привычный лесной, это пугало и настораживало. Но то, что пахнет съедобной плотью, теплой, живой и такой желанной, отощавшему за зиму волку-одиночке было ясно. Давно уже он ушел из стаи, молодые самцы здорово посекли в поединках его шкуру клыками. Теперь, злой и вечно голодный, он рыскал по лесу и искал необременительной добычи.

Ветки на ели зашевелились, из-под них донеслись непонятные звуки, а потом – более привычное для волчьего уха рычание. Волк? Что ему делать под елкой? Может, лучше уйти?

Но тут из-под ели выскочил пес и с лаем ринулся на замешкавшегося хищника. Пес был молодым и сильным, как те самцы, что рвали волку шкуру. Надо уходить, бежать! Поздно. Собака налетела, вцепилась зубами в бок. От боли волк рассвирепел, рассудительность покинула его, и он, в свою очередь, тяпнул пса за ногу. Дальше уже трудно было разобрать, где собака, а где – волк. Серый лохматый клубок катался по поляне, устилая ее клочьями вырванной шерсти, орошая каплями крови. Но вот кому-то из дерущихся удалось дотянуться до горла противника. Одно движение челюстей – и из раны полилась уже струя крови. Из последних сил волк рванулся, оставляя в пасти противника вырванный из шеи клок мяса, лязгнул зубами, смыкая их на загривке пса, и под хруст ломаемых позвонков замертво свалился на землю. Бездыханный Серок упал рядом. Оба затихли.

– Ой, мамочка! – только и смогла прошептать перепуганная Яся.

Поляна осторожно выбралась из-под ели, почему-то на цыпочках подошла к месту побоища.

– Серок, Серок, – позвала она.

Опустившись на колени, погладила собаку, положила ладонь на ее бок.

– Нет, не дышит.

Подошла Яся. По щекам девочки слезы бежали ручьем.

– Серок, милый, как же мы теперь без тебя?

Поляна тоже не удержалась, расплакалась. Вспомнила, как принесла в переднике толстого лохматого щенка, какой он веселый был и озорной.

– Помнишь, мама, какой он маленький был? – Яся словно подслушала мысли Поляны. – А как он голову засунул в горшок со сметаной, и вытащить не мог, пришлось посудину разбить?

– Помню, конечно, помню. Жаль Серка, он же членом семьи нашей был.

– Он нас от волка спас, мама. Себя не пожалел.

– Да, доченька, спасибо ему.

Помолчали. Потом Поляна подняла собаку на руки и понесла к елке, под которой все они только что прятались.

– Вот тут пусть лежит, под елью. Похоронить мы его не можем, так пусть хоть не на глазах у всех валяется. Прощай, Серок!

– Прощай, песик, спасибо тебе!

– А теперь, Яся, пойдем, нужно торопиться. Те, кто открыл на нас охоту, пострашнее волка будут.

– Так это же сон, мамочка, – Яся уже почти забыла о своих страхах.

– Все равно, пойдем быстрей.

И они пошагали по еле заметной тропинке, которой так редко пользовались, что она почти заросла травой.

На рассвете беглянки уже подходили к деревне.

Утро в любой деревне наступает одинаково. Еще стелется по лугу за околицей туман, еще роса тяжелыми гроздьями капель клонит к земле травинки, а заполошные петухи уже орут в каждом дворе, и каждый норовит перекричать остальных. В хлевах постукивают подойники, и коровы сытно и уютно вздыхают, млея от прикосновений хозяйкиных рук, которые освобождают от молока разбухшее за ночь вымя. Изредка залает собака – так, спросонья, не зло, а скорее для порядка.

У Поляны сердце сжалось от всех этих таких знакомых, но уже Бог весть, на какое время потерянных, деревенских звуков. Яся, переживая то же, сжала матери руку.

– Мама, а куда же мы дальше пойдем? У кого про горы спрашивать станем?

Поляна задумалась. Постучаться в крайнюю хату? Но кто знает, как встретят незнакомок, да и смогут ли помочь! Не каждый селянин интересуется дальними странами. Некоторые за всю жизнь дальше околицы своей деревни не побывали. А кто же может знать дорогу к горам? Только тот, кто общается со странниками, слушает их рассказы, да на ус мотает. Таким человеком в селе был только трактирщик. Вот куда нужно идти – в трактир! Там и они сами в глаза не бросятся, на случай, если Чужак искать их станет: мало ли народу по свету бродит! Верно, немало, только вот женщин среди них – единицы. А мать и дочь – и вовсе приметная парочка. Нет, так не годится. Нужно поостеречься.

– Слушай, Яся, я в деревню пойду одна. В трактир наведаюсь, постараюсь там все разузнать. А ты здесь, на опушке спрячься, и жди меня. И не возражай! – Поляна не дала дочери и рта раскрыть. – Я скоро.

Она подобрала повыше подол, чтоб не намочить в росе, и прямо через луг зашагала к деревне.

Деревенская улица уже ожила, очнулась от сна. То тут, то там отворяли ворота, чтобы выпустить скотину. Видимо, сегодня стадо собирали впервые после зимы. Застоявшиеся в хлевах буренки взбрыкивали и скакали, словно телята, разминая ноги, шалея от запахов теплой земли и пробивающейся из нее зелени. Конечно, по-хорошему, на лугу, кроме старника, поесть коровам было нечего, ведь молодая трава только-только начала пробиваться на свет. Но весенний дурманящий дух был лучшей приправой к зимовалой траве. Вот и радовались коровы, вот и улыбались хозяйки, провожая в стадо своих любимиц.

Поляна шла по улице и досадовала сама на себя: худшего времени, чтобы незамеченной появиться в деревне, придумать было нельзя. От каждой калитки ее провожала взглядом пара, а то и две, глаз. Кто она? Откуда появилась эта незнакомка? Деревенские кумушки уже вострили языки, чтоб посудачить об этом с соседками.

Но вот, наконец, и трактир. И, конечно же, двери его еще заперты. Поляна, не решаясь привлечь к себе внимание еще и стуком в дверь, присела на сложенные у плетня бревна. Придется подождать.

Вот пастуший рожок рассыпал свою мелодию в конце улицы. Вспомнив знакомые звуки, ему ответили коровы. Стадо прошествовало мимо странницы, обдавая ее терпкими запахами молока и навоза. Вот, наконец, загремел засов на двери трактира, и она распахнулась. Заспанный хозяин, позевывая и почесываясь, лениво ответил на приветствие Поляны и впустил ее в помещение.