Профиль мозга (СИ) - Моисеева Ольга Юрьевна

  - Понял.

  - Я буду во второй лаборатории.

  - Это по поводу Ильи? Как там, дело движется?

  - Да, Аркулов готов первое испытание провести.

  - Что ж, надеюсь, всё получится.

  - Я тоже надеюсь. В общем, двинул я во вторую, а ты пока подумай... - Денис встал и направился к двери.

  - Ладно, пусть профиль мозга Прутикова изменился, - сказал ему в спину Валера, - и стал похож на тот, что при буферсне, этого всё равно не достаточно, чтобы стать экстрасенсом! Я думаю, буферсон, поскольку он означает повышенную чувствительность мозга, только способствует развитию экстрасенсорных способностей, но никак не является их причиной...

  - Ну да, - согласился Денис, вспоминая свои бесплодные попытки обнаружить телепата среди буферсов.

  - Так что же делает людей, и в частности, буферсов, экстрасенсами? Ты вот как стал телепатом?

  - Из-за дзеттоидов. Они... Чёрт! Они травмировали мой мозг! Валера, ты - гений!

  - Ну уж... - скромно улыбнулся Топольков, залившись от удовольствия краской.

  - Ладно, я пошёл, а ты...

  - А я возьму наш список генеральских буферсов и буду искать травмированных! - закончил за него Валера.

  * * *

  Итак - Игорь устало упал в кресло и стянул маску - применение актиматрицы оправдало ожидания и эксперимент с Танцором завершился удачно.

  Уф! - Трухаков вытянул ноги - сейчас он немного передохнёт, и надо двигать в клинику! И так полдня по своим делам пробегал. Нет, там, конечно, никто ему ничего не скажет, даже если он вообще до завтра не появится, - знаменитый и заслуженный врач, да ещё и с такой болезнью, как у него, может работать так, как ему заблагорассудится, но Игорь никогда не злоупотреблял хорошим к себе отношением.

  Он любил Клинику здорового сна и свою работу. Трухаков помог огромному количеству людей, пациенты его боготворили, и ему это нравилось. Нравилось работать в крупнейшем центре реабилитации, патентовать свои полезные для общества изобретения, получать заработную плату от государства, слушать благодарности и ходить без маски, чего никак не могло позволить себе его альтер-эго, вынужденное вечно скрывать лицо и работать в маленькой частной лаборатории над актиматрицей, которую общество никогда не признает полезным изобретением.

  Ну и дьявол с ним, в смысле, с обществом! Пусть не признает, лишь бы избавить его от того зла, что мучает Игоря с тринадцати лет и продолжает расползаться по свету, пожирая одного человека за другим. Пусть добро окажется с кулаками, но зло должно быть уничтожено, и оно будет уничтожено! А кто не в состоянии этого понять, пусть ознакомится с историей жизни Игоря Кирилловича Трухакова...

  Отец умер точно на пятнадцатый день после явления деда во сне. Предсказание Фёдора Игнатьевича сбылось, однако то, что смерть Кирилла Трухакова произошла по вине сына, никому из врачей и полицейских в голову не пришло. Кто из специалистов мог подумать, что новейшая киберкамера взбесилась и искалечила мозг пользователя по вине несчастного, тяжело больного подростка? Разумеется, никто.

  Основной версией оставались происки конкурентов корпорации, которые сумели заставить киберкамеру выполнить не свойственные ей функции. Избитая Трухаковым-старшим жена поначалу тоже попала под подозрение, но никаких, даже косвенных доказательств её причастности найти не удалось. Самостоятельно перепрограммировать киберорганизм, не имея специального киберлогического образования, невозможно, а связей жены Кирилла хоть с какими-то специалистами в этой области следствие выявить не сумело.

  Стараясь свести к минимуму урон, нанесённый имиджу корпорации, производитель киберкамеры сделал всё, чтобы дело быстро закрыли, тем более что в подписанном Кириллом Трухаковым договоре было чётко указано: основную ответственность за риски при тестировании и обкатке новинок испытатель берёт на себя.

  Страхование жизни было обязательным условием при заключении подобных договоров, оплата отчислялась с каждого нового испытания автоматически, поэтому, когда следствие от Трухаковых отстало, мать получила крупное страховое возмещение. В результате у неё снова появились деньги на препараты и учителя для Игоря.

  Жить сразу стало легче. Материально. Но не морально. Ведь, в отличие от следственных органов, и сын и мать прекрасно знали, кто выдал Кириллу Трухакову путёвку на тот свет.

  "Он хотел продать дом, мы бы оказались на улице! Ты же сама видела, когда разбирали его переписку!" - в отчаянии взывал Игорь к матери. Но она не отвечала, только смотрела на него странным - то ли затравленным, то ли жалостливым - взглядом, словно её сын был опасным душевнобольным, любить и защищать которого нельзя, но приходится, потому что материнский инстинкт не оставляет ей выбора.

  "Я расскажу ей про явление деда, про его предсказание, объясню, что это всё из-за него! Из-за деда Фёдора! Что это его профиль мозга заставил меня увидеть, что надо делать с камерой-пауком... Я скажу, что не виноват, что просто... просто хочу жить!!" - обещал себе Игорь, но когда мать заходила к нему в комнату, очень худая, бледная и серьёзная, и протягивала ежедневный набор препаратов, а руки у неё мелко тряслись, его решимость пропадала. "Потом... я расскажу потом". Он брал лекарства и чувствовал, какие сухие и холодные у матери пальцы...

  Они оба были на грани нервного срыва.

  А потом к Игорю вдруг снова явился во сне дед.

  "Ты думаешь, что всё кончилось? - строго спросил Фёдор Игнатьевич, стоя на том же дьявольском поле, с повёрнутой на сто восемьдесят градусов головой. - Так не бывает! Это только отсрочка, ты всё равно лишишься лекарств, дома и матери".

  "Зачем ты приходишь сейчас?! Почему не раньше, когда был ещё жив? Ты мог бы прийти и убить меня сам! Ты же ясновидящий, значит, знал, что меня ждёт! Чего ж не убил?"

  "Я хотел, - вдруг сознался Фёдор Игнатьевич и лицо его сделалось очень печальным. - Сразу, как только пришло откровение насчёт тебя и твоей судьбы. Я правда хотел. Я даже приезжал ради этого в мегаполис, разыскал вашу семью!"

  "Нашу семью? - перебил Игорь. - Почему ты так говоришь, ты - мой биологический дед? Мой отец - это ведь твой сын! Почему же его воспитывал и растил совершенно другой человек?"

  "Так много "почему"! Боюсь, у меня нет точных ответов, могу только сказать, что лично я никогда не хотел детей, о чём предупреждал твою бабушку... Я видел, что мой род продолжать не стоит, да только она не послушала. Забеременела и сразу же ушла от меня, бросила, убежала и скрывалась, а я её не искал, думал: а вдруг да и обойдётся, всякое в жизни бывает. В общем, много лет я ничего о ней и сыне не слышал, и тут - на тебе!.. Откровение! Явилось, когда я совсем не ждал!"

  "И тогда ты..." - Игорь почувствовал, как сжимается горло, а к глазам подступают слёзы.

  "И тогда я решил убить тебя, - безжалостно продолжил Фёдор Игнатьевич. - Нашёл, где ты живёшь, долго следил за домом, но..."

  "Что "но"?!"

  "Но... не смог! Я так и не смог... убить ребёнка... это ведь очень трудно..."

  "И поэтому... - голос Игоря прерывался от душивших его рыданий, - поэтому теперь мне надо убить себя самому, да?! Потому что тебе было трудно?!"

  "Ты всё равно умрёшь! Отберёшь жизни многих ни в чём не повинных людей и сам погибнешь в жутких мучениях! Мать твоя умрёт через полторы недели. У тебя есть десять дней до того, как ты останешься один, и твоя жизнь станет похожа на ад!.."

  Проснувшись, Игорь долго плакал, не в силах остановить слёзы.

  А спустя сутки решил послушаться деда и вскрыть себе вены. Разрезать руку было трудно, но мальчик сумел, и только когда вытекающая кровь уже образовала на полу порядочную лужицу, не выдержал и позвал на помощь.