Краденое счастье - Елена Колядина

«А почему мы в том месте ждать не могли?»

«Мало ли какие причины? Может, там стоянка колясок запрещена. Откуда я знаю, какие в Москве порядки? Главное, что мы именно здесь должны ждать Колю. И он наверняка появится с минуты на минуту».

«На джипе?» – делано равнодушным голосом спросила коляска.

«Ну не на велосипеде же!»

«Тогда я готова ждать, пока не заржавею, – самозабвенно поклялась коляска. – Послушай, Любушка, а может, мы сейчас совсем недалеко от того места, на которое утром приехали, находимся?»

«Я об этом не подумала. Ой, конечно, это где-то рядом! Подожди, спрошу».

Люба поглядела на тонар, пахнущий хлебом.

Продавец поймал взгляд девушки и заулыбался:

– Подходи, красавица!

– Здесь кусты где-нибудь поблизости есть? – подрулив к окошку, спросила Люба. – Деревья густые?

Продавец расцвел:

– Слушай, зачем кусты-мусты? В кустах грязно-мазно, люди мимо ходят. Заходи сюда! Лаваш-маваш горячий угощу.

– Ладно, давайте, раз вы такой добрый. Ух, руки прямо обжигает. Спасибо!

– Кушай на здоровье. Стой, ты куда?

Продавец перегнулся через окошко на улицу, пошарил глазами возле подземного перехода и позвал:

– Мамка! Эй, слушай, мамка!

– Чего тебе? – Дородная цыганка средних лет с обесцвеченными, поднятыми в пышную прическу волосами, в развевающейся цветастой юбке, подошла к тонару.

– Ай, мамка, не бережешь своих девочек! Все утро на коляске здесь просидела девочка. Никто ни рубля не подал. Я только лаваш угостил. Так решила в кустах клиентов искать. Я ей зову: иди сюда, в тонар. Нет, говорит, только в кустах могу. А там бомжи-момжи.

– Вот дура! Учу-учу: езди там, где люди приличные, с деньгами ходят. Бомж тебе что подаст? Вернется, так подскажи мне, я ей, сучке, устрою!

– Подскажу, обязательно подскажу. Красивая девочка! В джинсы-минсы.

– Это кто же у меня? – задумалась цыганка. – Новеньких кучу только что привезли. Я уж запуталась.

– Откуда привезли, слушай?

– А я почем знаю? Из Костромы вроде, с Узбекистана, с Молдовы. Чего они там в домах инвалидов видели? А здесь – Москва, деньги знай зарабатывай. Мамке немного дай – за квартиру заплатить, одежду им купить, еду повкуснее, а остальное клади себе в карман! Худо ли?

Люба доехала до рынка, разномастными фургончиками напоминающего задворки цирка, который однажды приезжал в Любин городок. Первая же торговка, возле ящиков которой остановилась Люба, протянула ей спелый помидор.

– Что вы, зачем? – смутилась Люба.

– Бери, бери, – отвела Любину руку торговка. – Думаешь, не знаю, как у мамки-то тебе живется?

– Что вы, моя мама очень хорошая. Она меня очень любит.

– Ну-ну, рассказывай больше.

– Честное слово!

– Ладно тебе, не бойся, ничего никому не скажу.

– О чем?

– Про мамку твою.

Люба недоуменно переглянулась с коляской. Потом приблизилась к продавщице и шепотом спросила:

– Здесь туалет где-нибудь есть?

– Да зачем ты деньги будешь платить за этот туалет? Езжай вон в кусты. Там все и сделаешь забесплатно.

– Кусты? – переспросила Люба. – А деревья и клумба там есть?

– Вытоптали всю клумбу.

– За одну ночь? – удивилась Люба.

– Кто его знает? Может, и за одну.

– И где она была, клумба? – спросила Люба.

– За рынком. Вот здесь объезжай, за палаткой с рыбой дорожка есть, прямо в кусты и приведет.

– Спасибо вам огромное! Вы такая чудесная! – с жаром воскликнула Люба.

– Да ладно тебе, – смущенно махнула рукой торговка, засмеялась и до самого обеда никого не обвешивала.

Кусты за рынком действительно обнаружились. Но деревья толпились здесь совсем не так. Утром это был угол бульвара, плавно заворачивающего к эстакаде. И тюльпаны алели в сумерках именно на травяном изгибе. А здесь, за рынком, вообще ничего не алело.

«Наверное, здесь где-то еще кусты есть, другие», – упавшим голосом сказала Люба.

«Сомневаюсь», – сумрачно ответила коляска.

Они помолчали. Люба заерзала.

«Не могу я в кустах… Неприлично это. Придется опять у людей спрашивать».

Они наугад двинули через проспект. Водители машин – кто возмущенно, кто сочувственно – тормозили при виде отчаянно передвигавшейся коляски. Из открытого окна Любе на колени вылетела металлическая монета в десять рублей.

– Вы деньги потеряли! – крикнула Люба, но машина уже умчалась.

«Какое – потерял! – вскричала коляска, когда бурный поток проспекта был преодолен и показался парк. – Это он тебе милостыньку бросил».

Люба вспыхнула.

«Ты что – серьезно?»

«Шутки шучу!»

Люба подержала монету в руках.

«Какие все-таки люди в Москве добрые. Десять рублей незнакомой девушке бросил. Без всякой корысти отдал, просто потому, что хороший человек».

«Хороший! – заворчала коляска. – Ага! Депутат это от полюбовницы своей ехал. Грешил всю ночь. А потом десять рублей калеке бросил, вот и совесть чиста: вроде он уж не изменщик, а голубь сизокрылый!»

«Почему ты во всем видишь только плохое?» – возмутилась Люба.

«Кто-то из нас двоих должен его видеть? Ты у нас кругом только хорошее замечаешь. А мне что остается?»

– Девушка, гражданка москвичка, где здесь туалет? – окликнула Люба молодую женщину с метлой.

– Ближайший – в «Макдоналдсе», на проспекте, – польщенно ответила дворничиха, которая только месяц назад приехала в столицу из Узбекистана.

– Здесь рядом «Макдоналдс»? – воскликнула Люба.

– Совсем близко, – махнула метлой женщина, – через две мусорницы.

«Колясочка, Коля точно нас там ждет!»

В кафе, которое действительно оказалось совсем рядом, на горластом проспекте, было прохладно. И жидкое мыло пахло сиренью, и электрополотенце само высушило Любины руки. Люба выехала из туалетной комнаты в зал и закрыла глаза.

«Колясочка, сейчас я открою глаза, а за столиком у окна сидит Николай!»

Коляска замерла.

Люба глубоко вздохнула, распахнула глаза и повернула голову к столику возле окна-витрины. За столиком сидела элегантная женщина в возрасте золотой осени. Брови женщины были тщательно выщипаны, а на их месте находились другие, искусно нарисованные перламутрово-коричневым карандашом и тенями. Шею и руки дамы унизывали камни цвета хурмы и сливы. Дама элегантно ела пирожок.

– Здесь не занято? – спросила Люба.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – ответила дама.

– У вас необыкновенные украшения, – похвалила Люба, подкатив к столику с подносом. – Просто как… не знаю… как современная бразильская бахиана Лобоса!

Дама с неподдельным удивлением посмотрела на Любу.

– Вы любите музыку? – спросила она.

– Кто ж ее не любит? – ответила Люба. – Вы тоже, наверное, любите?

– Угадали, люблю, – отложив в сторону пирожок, ответила дама. – Я певица. Правда, сейчас я на пенсии, занимаюсь преподавательской деятельностью в частном порядке. Извините, как вас зовут? – улыбаясь, спросила дама.