Знаменитые дела судьи Ди - Роберт ван Гулик

— Вот ты и вернулся, мой муж!

Тут из кувшина вылезла крошечная девочка, подползла к молодому человеку и схватилась за его одежду.

Пока все трое дружно смеялись, толпа зрителей внезапно рассеялась, сцена опустела, и судья Ди оказался в одиночестве. Не успел он удивиться, как вдруг рядом с ним появился старый седобородый господин и сказал ему:

— Сейчас вы видели только первый акт! Идите скорее со мной!

Не дав судье опомниться, он повел его к отдаленному участку земли, заросшему сорняками. Вокруг стоял густой туман, сквозь который были едва различимы порхающие сказочные птицы. Время от времени они опускались в заросли сорняков и что-то клевали там.

И тут судья Ди наткнулся на обнаженное зеленоватое тело. Ярко-красная змейка выползла из его ноздрей и направилась к судье.

Судья Ди не на шутку испугался, его прошиб пот, и он проснулся.

Он все так же лежал на своем ложе в помещении храма и слышал, как снаружи прозвучал сигнал третьего ночного обхода.

Он сел и некоторое время оставался неподвижным, пытаясь собраться с мыслями. Пересохшими губами он позвал старшину Хуна. Старшина принес маленький чайник и налил ему чашку горячего чая. Когда судья освежился, старшина спросил:

— Ваша честь провел здесь всю ночь. Вы хоть поспали?

— Да, немного поспал, — ответил судья Ди, — но все еще нахожусь в замешательстве. Ты что-нибудь видел во сне?

— Если сказать вашей чести правду, — потупился старшина, — в последние дни я так набегался по этому делу и был так обеспокоен неприятной ситуацией, в которую вы попали из-за убийства Би Цуня, что спал как бревно. А если я и видел какие-то сны, то ничего не помню! Но вероятно, вашей чести повезло больше?

Тогда судья Ди рассказал ему все, начиная от предсказательной палочки до своего странного сна. Снова взяв книгу гаданий, он вслух прочел старшине стихотворение, которое там нашел. Старшина сказал:

— Обычно толкования, которые даются в этих книгах, очень неясны. И все же, хоть я и неграмотный человек, значение именно этой записи мне кажется понятным, Я не ищу объяснения в старинной истории, о которой говорится в стихотворении, а понимаю слова буквально. Итак, в первой строчке ясно сказано о последнем часе темноты перед рассветом. Это самое спокойное время ночи, и именно в это время тайные любовники обычно покидают своих возлюбленных. Ложе, упоминаемое в четвертой строчке, не есть символ супружеской любви, а есть намек на незаконные отношения госпожи Чжоу и ее любовника. Вы с самого начала предположили, что такой человек должен быть. Из этого стихотворения следует, что он присутствовал, когда было совершено преступление, а может быть, даже был соучастником. Это вполне укладывается в нашу схему. Нам известно, что госпожа Би, ее сын и его жена, вернувшись сгонок, отлично пообедали. Они выпили вина и некоторое время поговорили. Когда Би Пунь пожаловался на боль в желудке, было уже, должно быть, очень поздно. Тогда госпожа Би велела невестке уложить мужа в постель. Она привела себя в порядок, легла и поздно ночью проснулась от крика своего сына. Можно предположить, что любовник госпожи Чжоу пришел во время третьего ночного обхода, Би Цунь застал его, и госпожа Чжоу убила мужа неизвестным пока нам способом. Должно быть, так оно и было.

Судья Ди кивнул и согласился:

— В этом есть смысл, Я предполагал, что тут был замешан третий человек, потому что иначе госпоже Чжоу незачем было убивать мужа. Ноя был уверен, что она сознается, а затем мы выбьем из нее имя ее любовника и сможем узнать, какое участие он принимал в преступлении. Поэтому я и не пытался его вычислить. Это была грубая ошибка. Теперь нам очень важно найти его, ведь именно он должен нам рассказать, как было совершено преступление. Но как? Как найти его?

— Это, — заявил старшина Хун, — по-моему, не слишком трудно. Вернувшись в суд, освободим госпожу Би и госпожу Чжоу. Затем тайно пошлем в дом госпожи Би одного из наших лучших людей, который будет пристально следить за ней, особенно ночью, в последний час перед рассветом. Этот любовник, безусловно, где-то рядом и, когда он услышит, что госпожу Чжоу освободили, рано или поздно попытается с ней связаться. Тут-то мы его и поймаем!

Судье Ди очень понравился этот план, и он похвалил старшину за разумные рассуждения. Затем он спросил его, что он думает по поводу сна.

Когда вы здесь размышляли, — сказал старшина Хун, — вы наверняка вспоминали, кроме убийства Би Цуня, еще и двойное убийство в деревне Шести Ли.

— Вообще-то, — ответил судья Ди, — прежде чем отправиться спать, я обдумывал оба дела. Но я не вижу, какое отношение имеет к ним мой сон?

Старшина промолвил:

— Должен признаться, что тоже не понимаю этого сна. Не соизволит ли ваша честь повторить мне стихотворение, которое вы увидели в чайном павильоне? И ребенок, и ложе тут неспроста!

Глава 12. Стихотворение из сна наводит подозрения на госпожу Чжоу; Ма Жун находит важные зацепки в деревенской гостинице

Судья Ди, поняв, что старшине не знакомы литературные аллюзии, содержащиеся в этом стихотворении, с улыбкой произнес:

— Слово «ребенок» здесь имя собственное. В старину жил один мудрый человек, фамилия которого была цу, а прозвище Ребенок. В тех же местах, где жил этот мудрец, жил некий господин, который им восхищался, и всякий раз, когда ему надо было принять решение, он обращался за советом к этому умнейшему земляку. В главном зале своего дома он поставил широкое ложе специально для господина Цу, больше сидеть на нем никому не разрешалось. Теперь история о господине Цу и ложе часто цитируется в качестве иллюстрации к тому, как древние почитали мудрецов. Но я не вижу, какое отношение это может иметь к одному из наших дел.

Старшина быстро вмешался:

— Мне кажется, ваша честь, что в значении сомневаться не приходится! В стихотворении содержится намек на то, что мы должны искать любовника госпожи Чжоу. Существует прямая связь между тем стихотворением и первой строчкой этого: здесь нам ясно указывают, что фамилия этого любовника — Цу. А какие пояснения может дать ваша честь относительно Яо Фу, упомянутого во второй строчке?

— Вторая строчка, — ответил судья Ди, — совершенно понятна. Имя Яо Фу также принадлежит историческому лицу, это было прозвище Шао Юна, великого авторитета в области гадания. Пожалуй, трактовать эту строку можно так: убийца из деревни Шести Ли не кто иной, как пропавший торговец Шао, и сейчас он или прячется у выходцев из Сычуани, или сбежал в эту провинцию. В любом случае нужно, чтобы ты со своими людьми держался настороже — вдруг вовремя расследования вам встретится человек, говорящий на диалекте Сычуани.

— Это, безусловно, верное объяснение, — согласился старшина Хун. — Теперь у нас остаются только акробатка, жонглирующая кувшином, и труп на поле. Здесь можно придумать столько разнообразных толкований, что я не знаю, с чего начать. Вероятно, мы поймем значение этих персонажей на последней фазе нашего расследования.

Пока судья Ди и старшина были поглощены этими размышлениями, бумажные окна уже окрасились красным светом зари, и вскоре зал оказался залит дневным светом. Судья Ди поднялся с ложа и приказал подать себе халат.

Когда настоятель, уже некоторое время ожидавший в коридоре, услышал, что судья встал, он быстро вошел в зал и пожелал судье доброго утра. Помолившись перед алтарем, он велел молодому священнику нагреть воду для утреннего туалета судьи Ди и принести чашку горячего чая. Когда молодой священник вернулся, судья Ди умыл лицо, прополоскал рот и причесался. Старшина Хун тем временем собрал вещи и передал узелок настоятелю, чтобы тот сохранил их в храме, пока судья не пришлет кого-нибудь за ними. Потом он строго-настрого наказал настоятелю держать в тайне их пребывание в храме. И они с судьей Ди покинули храм.

Вернувшись в суд, судья Ди застал в своем личном кабинете Tao Ганя. Тот нетерпеливо спросил, дало ли пребывание в храме какие-нибудь результаты, и старшина вкратце рассказал ему, что произошло. Затем он послал Tao Ганя в кухню за завтраком для судьи Ди.

Так как утро выдалось ясным, судья Ди позавтракал на воздухе, в маленьком дворе перед своим личным кабинетом, а старшина и Tao Гань ждали его.

После завтрака судья Ди приказал старшине Хуну идти со стражником на дневное дежурство в деревню Хуанхуа и привести старосту Хо Кая. Затем он велел писцам записать события дня.

Во второй половине дня старшина вернулся со старостой Хо Каем, и судья Ди на этот раз предпочел не встречаться с ним официально, в зале суда, а велел привести его в свой личный кабинет.

Староста почтительно поклонился судье и остался стоять перед его столом.

— Если, — начал судья Ди, — мы не сможем выяснить, как был убит Би Цунь, это дело кончится позорно не только для меня, но и для вас, местного старосты. Поэтому я полагаю, что в эти последние дни вы усиленно пытались обнаружить какие-нибудь новые сведения. Говорите, что вы делали, и почему мне пришлось послать за вами? Почему вы сами не пришли доложить мне о новостях?