Москва-Лондон - Ефим Лехерзак

— Сотня ярдов отсюда, — проговорил Пит. — Вы ведь отпустите нас, сэр, не правда ли? Вы нам обещали это.

— Я обещал вам жизнь и свое слово сдержу. Чарли, сделай так, чтобы они жили, но молчали и не двигались хотя бы до утра. А я займусь

лошадьми.

Чанслер внимательно осмотрел животных и удовлетворенно погладил их по голове.

— Что-то подозрительно легко мы выбрались из этой передряги, — заметил он, когда они выехали из леса и остановились возле большой проезжей дороги. — Или эти ребята решили нас припугнуть, сказав, что чуть ли не весь берег и заодно эта дорога кишат людьми Килигрю, или…

— Смотрите, капитан! — шепотом воскликнул Чарли.

Но его спутник и сам уже заметил четверых всадников с факелами, скакавших прямо на них.

— В лес! — тут же скомандовал Чанслер.

В густом черном ельнике они спешились и приготовили по два пистолета к бою. Между тем незнакомые всадники свернули на ту самую лесную тропу, которую только что покинули Чанслер со Смитом и которая была сейчас в трех десятках ярдов от них.

— На дорогу — и галопом! — приказал капитан.

Мили через три-четыре они промчались мимо двух тусклых фонарей придорожной таверны. Немедленно им вслед раздались выстрелы, а когда их звук растаял в сырой темноте, беглецы услышали за спиной конский топот.

— Целься в лошадей! — крикнул Чанслер и первым же выстрелом

свалил коня одного из своих преследователей в глубокую придорожную канаву.

То же самое успел сделать и Чарли со вторым всадником. Вскоре неожиданно для себя они обнаружили, что погоня закончилась.

— Воинство адмирала Килигрю наверняка пустилось в погоню за бутылками и кружками хозяина таверны, — усмехнулся Чанслер.

— Пусть Господь ниспошлет ему неисчерпаемые запасы вина, — отозвался Чарли, — а нам дорогу без засад!

— Аминь.

И путники растаяли в кромешной дождливой ночи…

Часто давая лошадям отдых, то рысью, то шагом, они к рассвету добрались до маленького, темного и безмолвного в эту пору городка.

— Если и эта паршивая деревня — вотчина «благородного» адмирала Килигрю, то нам крышка, — мрачно проговорил Чанслер. — Ты человек железный, а я падаю из седла от усталости и голода.

— Посмотрите налево, капитан, — сказал Чарли, показывая рукой на узкую улочку, посредине которой в предрассветном тумане тускло светился одинокий фонарь.

— Черт возьми, это, кажется, именно то, что сейчас нам нужно! — обрадовался Чанслер и пришпорил своего коня.

Деревянная вывеска над приземистой дверью гостиницы гласила: «Здесь так приятно и безопасно, тепло, уютно, чисто и сытно, что гость поневоле вспоминает райские кущи и никогда не торопится с отъездом». А над окнами второго этажа, под самой крышей, замысловатой вязью выведено: «Малютка Бетси — к вашим услугам».

Малюткой Бетси оказалась особа столь монументальная и с таким не-

правдоподобно огромным бюстом, что Чанслер, человек среднего роста, почувствовал себя отброшенным в далекое счастливое детство; а когда над этим нагромождением раздавшейся тучной плоти он увидел лицо хозяйки гостиницы, то невольно зажмурился и вздрогнул: ему отчетливо показалось, что с вершины этой неведомой горы на него смотрит, прищуриваясь

и подмигивая своими добрыми глазами, славная морда его лошади! И действительно, большое и удлиненное лицо женщины с крупными желтоватыми зубами над пухлой нижней губой давало основание для такого сходства…

— Милорды, Малютка Бетси давно ждет вас! — послышался грудной бархатистый голос хозяйки. — Милости прошу к моему камину и столу! Я вижу, то и другое вам сейчас будет весьма кстати. Ваши комнаты готовы, и я надеюсь… О боже! — И она едва успела подхватить падающего Смита

в свои могучие объятия.

— Черт возьми, Чарли, что это с тобою, дружище? — Чанслер попытался отыскать лицо друга где-то в недрах груди Малютки Бетси, но она решительно отстранила от себя Чанслера и властно заявила:

— Падающие в обморок мужчины — это по моей части! Джим, займись милордом!

Совершенно ошеломленный, Чанслер как во сне видел все происходившее вокруг него. Сначала Бетси уволокла бесчувственного Смита куда-то в глубины своего заведения. А потом какой-то круглый старик с головой и лицом, сплошь обросшими густым белым пухом, подхватил ящик Чанслера, и они вошли в просторный холл, тускло освещаемый угасающим пламенем камина. Чанслер невольно остановился и закрыл глаза: здесь было так тепло и пахло так аппетитно, что его утомленное тело и изголодавшийся желудок готовы были взбунтоваться и свалить с ног безжалостного хозяина. Путник глубоко вздохнул и, едва передвигая ноги в отяжелевших от сырости сапогах, привалясь к перилам всем телом и держась за них обеими руками, пошел вслед за «пушистым» стариком по лестнице на второй этаж.

— Сюда, милорд, — блаженно улыбаясь, сказал служитель Малютки Бетси. — Это лучшая наша комната. Здесь…

— Я такой же лорд, как ты — папа римский! — оборвал Джима Чанслер.

— Всех своих гостей хозяйка называет милордами или миледи и нам велит так обращаться к ним. Она считает, что всех гостей посылает ей сам Господь Бог, значит…

— А Сатана еще ни разу не навещал эти божественные чертоги?

— Фи-и-и… Бог миловал… — перекрестился старик. — А вот сам король Гарри5 любил иногда понежиться на этой постельке. Славный был парень, уверяю вас, сэр! Две кровати развалились под ними, когда однажды они

с Бетси трое суток не выходили из этой спальни…

Похихикивая, Джим что-то еще тихо говорил, но в ушах Чанслера слова почему-то превращались в удары колокола, и он невольно закрыл уши ладонями.

— Стаскивай сапоги! — приказал Чанслер, тяжело садясь на скамью, когда они вошли в комнату. — А заодно прикуси-ка свой длинный язык!

— Слушаюсь, милорд! — продолжал тихо лепетать старый Джим. — Ваши сапоги я высушу и вычищу, как для рыцарского турнира… Позвольте ваш плащ, милорд, им займется сама хозяйка, и побьюсь об заклад…

— Убирайся ко всем чертям, старая плесень! — в сердцах крикнул Чанслер. — Еще два часа после смерти болтать будешь… Узнай-ка у своей хозяйки, что там с мистером Смитом, и тотчас доложи мне!

Джим отправился выполнять приказание, а Чанслер, не в силах встать на ноги, погрузился в мрачную полудрему. «Что с Чарли? — тяжело оседая в мозгу, носились обрывочные мысли. — Такого еще не бывало… черт подери. Куда мы угодили?.. А-а… Малютка Бетси… Малютка… Ма-лыш-ка… Как там мои ребятишки?.. Фу, черт, тошнит… Вода холодная… Скоро дно… А что под ним?.. И Малютка Бетси тут?… И король Гарри?.. А это что за доски?.. Ах, это те самые кровати, что сломались тогда под королем и Малюткой… Фу, чертовщина какая-то…»