Хрустальный пепел (СИ) - Беатрис Лайтвут

с котом, который умел становиться невидимым, вызывая приступы смеха маленьких озорников. Где — то тихо журчал фонтанчик на площади, у высокой часовой башни с несколькими цветными циферблатами. Стрелки на них медленно отсчитывали время, замедляя прозрачную воду, а потом снова разгоняя ее. Мое сердце наполнилось теплом и искренней радостью.

Я не могла напитаться этой красотой, этим миром, позабыв о кулоне и грозящей опасности. Пошло оно к черту, сейчас была только я и это мгновение чистой, свободной жизни. Рассвет уже близко, быстро завязываю непослушные длинные кудри в хвост. Одежду замечаю аккуратно сложенной на стуле рядом с комодом. Наверно Имельда постаралась. Эта женщина светилась светом и добром. Было бы странно, если бы Кристес Рот, не обратил на нее внимание… а может между ними и правда было что-то. Но теперь этого уже не узнать. Я спешно переодеваюсь, отмечая, что чистая одежда, пахнущая лавандой, невероятно поднимает настроение. А я была настроена на успех. Страх быть убитой и найденной гнал меня вперед. Раньше я думала, что мечтать глупо, но теперь моей единственной мечтой и сокровенным желанием было избавиться от вездесущего глаза на ладони, который каждый раз взирал на меня с легкой издевкой, напоминая, насколько хрупка моя жизнь и как быстротечно время.

Я покинула комнату и едва занесла руку, чтобы постучать в дверь Ланса, как он сам открыл ее, пытаясь сфокусировать на мне взгляд. Его льдистые глаза были необычайно яркими на фоне бледной кожи. Темные круги усилились, скулы заострились. Он будто чуть постарел за эту ночь. Видимо мой обеспокоенный взгляд выдал меня, потому что Ланс тихо произнес:

— Эти чёртовы кошмары не давали уснуть.

— И давно это у тебя?

— С того момента как умер учитель, — сухо произнес маг, устало проводя рукой по лицу. — Я вижу, ты уже готова.

— Если ты плохо себя чувствуешь, то мы можем… — но Ланс остановил меня, качая головой. Взял за руку, сжимая длинными пальцами ладонь. Я замерла, наблюдая, как его большой палец выписывает круги на моей коже. И вместе с этим тепло разливалось внутри, вторя его неспешным, нежным движениям. Мой взгляд опустился с его лица ниже, заскользил, касаясь его шеи, ключиц, подтянутых мышц груди и живота. Щеки начали покрываться румянцем, и я неловко высвободила руку. Ланс тоже выглядел смущенным, но быстро взял себя в руки, поворачиваясь ко мне спиной и на ходу застегивая рубашку.

— Дай мне пару минут…

Даже истерзанный кошмарами Ланс сохраняет свою серьезность. Раздает команды и трезво мыслит. Наверно, то место, где он учился сильно отличается от обычной школы или даже гимназии со строгими правилами. Я вообще мало что знала о магах и их образе жизни, но чем больше времени я проводила с Лансом и в этом мире, тем больше понимала, что Астерий не единственное чудовище, прячущееся за благородством магии.

Имельда встретила меня на кухне. Розовый пряный чай уже заполнял своим ароматам весь дом.

— Надеюсь, вам было удобно здесь.

— Да, спасибо, — я робко улыбнулась, обхватывая двумя руками чашку. — Нам очень повезло найти вас.

— Жаль, я не смогла вам помочь, — женщина сочувственно трогает меня за плечо, раскладывая печенье в тарелку.

— Но вы указали нам путь. Вчера… — я оглянулась на лестницу, проверяя, не спускается ли Ланс. Убедившись, что он все еще собирается, я продолжила: — Когда мы говорили о портале, вы хотели предупредить Ланса, но он резко вас оборвал. О чем вы хотели сказать?

Имельда напряженно посмотрела на меня, будто сомневалась, стоит ли раскрывать мне магические секреты.

— Пожалуйста, — прошептала я.

Женщина присела напротив и сцепила пальцы, задумчиво разглядывая лепесток розы, плавающий в чашке.

— Когда-то давно, высшие маги создали порталы, так они называли просветы в плетении, через которые можно было проникать в другие миры… Им пришлось пожертвовать не малой частью своих сил, чтобы сделать их стабильными и доступными для перехода всех магических существ. Но они не знали, что, едва узнав о порталах, чудовища и всякий магический сброд начнут перемещаться между мирами создавая хаос. Тогда оставшиеся в живых три ведьмы сотворили заклинание такой силы, что потрясли все миры, которое позволяло скрывать порталы от ненужных глаз. Только тот, кто обладал природной силой и достаточно могуществен, сможет отыскать их и открыть. С того момента только чистокровные маги могли пользоваться порталами, пересекая границы между мирами, а для нежити эти пути оставались навсегда закрытыми. Но со временем магия ослабла, становясь доступной и теперь просветы становились добычей для каждого, кто желал вторгнуться в другие земли. Но один закон оставался неизменным — маги должны были платить кровью, независимо от происхождения. Ведьмы никогда не любили магов, но кровь, то единственное, на чем они могли попировать, поэтому и придумали плату, в отместку всему роду магов.

— Я не понимаю…

— Кровь для мага священна. Она наполнена энергией, особой силой несравнимой ни с чем другим. У каждого мага она своя и это добавляет ей большей ценности. Не каждому захочется тратить свою особенную кровь и магию на «экскурсию» в другой мир. К тому же плата имеет особые последствия, иногда смертельные.

— Если это так опасно, тогда нам стоит найти другой путь.

— Других нет, — раздается голос Ланса. Его лицо уже не такое серое и выглядит он значительно лучше, чем несколько минут назад. — К тому же я слышал, что на каждого мага плата влияет по-своему.

— Что это значит?

— Кто-то рассказывает про странные видения, кто-то про потерю аппетита, кого-то терзает безумие. Это своего рода фортуна.

— А если нам не повезет?! И ты так спокойно говоришь об этом…Я не могу полагаться на какую— то там удачу!

Ланс игнорирует мои опасения, широко улыбается, но только эта улыбка больше похожа на оскал.

— Ты в любом случае сможешь пройти, как только я найду просвет. А там посмотрим, что сделает со мной плата. Если я стану безумен, то выбор не велик. Ты должна будешь спасаться сама.

— Обожаю твой черный юмор, — буркнула я, отпивая чай. — Я не стану рисковать твоей жизнью, и ни чьей-либо другой. Вдруг эти ведьмы не помогут? Нам нужен запасной вариант.

Я выжидающе смотрю на Имельду и Ланса. Лица обоих выражали печаль и удрученность. Я сама не понимала, почему вдруг так озаботилась жизнью Ланса. Мы знакомы не больше недели. Но когда я смотрю на его сосредоточенные холодные глаза, на плотно сжатые губы и волосы цвета луны, мне кажется, будто что-то меняется внутри меня. И это новое ощущение пугает и завораживает.

— Ты мыслишь, как человек, — констатирует