Дела любовные (СИ) - Никонова Елизавета

— Эээ…

Я перевела тоскливый взгляд на Лео — вампир в глубокой задумчивости тер лоб. Странно, но даже сейчас, погасив ауру и уничтожив последние признаки «не человечности», он не походил на смертного. Было в нем что-то такое, от чего волосы на голове шевелились. Какая-то скрытая Сила, какая-то тайна, разгадать которую мне было не по силам. Он источал Магию, она закручивала его в кокон, уводя от реальности и погружая в мир фантазий и чудес, в родной ему мир, которому он более не принадлежал, в мир Священного Хаоса. Владыка…

— Молчите?! — Старичок сделал едва различимое движение — маленький шажок в нашу сторону… зря. Внешне спокойный Лео, вдруг зарычав и угрожающе оскалив вмиг заострившиеся клыки, принял оборонительную позу — чуть согнувшись, словно в поклоне и прижав руки к телу — ногти его заострились и приобрели стальной оттенок, аура вспыхнула, глаза засияли. Что это с ним?

— Лео…

— Мия, иди ко мне… — Сквозь зубы процедил Лео. «Капюшоны» как-то подозрительно зашевелились. Старичок удовлетворенно сложил руки на груди.

Я, предчувствуя беду, шмыгнула под его защиту.

— Видимости. — Лео мотнул головой, сморщив нос. — Они всегда ужасно смердели…

— Види… кто? — Не поняла я.

— А ты умен. — Старичок расплылся в улыбке. Нехорошей такой улыбке. — Ты действуешь непредсказуемо, но все же приходишь к каким-то выводам. Вот уж не думал, что ты способен воспринимать реальность адекватно, после того, как она тебя поработила.

— Поработила? — Я выглянула из-за спины Лео.

— Мия, не вмешивайся.

— О! Кто-то еще не разучился отдавать приказы! — Старичок поцокал языком. — И что, людской дворовый пес, нравится тебе твоя новая жизнь? Нет обязательств, нет риска — покой, так ты, кажется, называешь подобное состояние, да? Ты смешон! Жалкие отголоски былого могущества! Твое существование не имеет смысла! Ты просто чахнешь…

— Почти готов принять твое предложение. — Лео напрягся, как оттянутая тетива. Я впилась пальцами в его плечи. «Капюшоны» как-то незаметно оказались совсем близко, в двух шагах, напирая из-за спины ехидного старичка, с королевским видом сложившего руки на груди. — К чему эта клоунада? — Лео нетерпеливо тряхнул головой.

— О, несчастный Король Остывшего Королевства, мне жаль тебя. Ты держишься за человеческие (!) принципы и несуществующие для нашего вида устои, ты сам себя сажаешь в капкан, о некогда Великий Повелитель! Твоя мораль придумана тобой же! К чему ты стремишься? Неужели ты…

— Короче, Склифосовский. — Жестко оборвал его Лео.

— Ты не сможешь вечно жить среди людей, рано или поздно Жажда толкнет тебя в яму, которую ты сам же для себя и выроешь. Вампир-филантроп!

— Лео, я не понимаю, к чему он ведет. — Пожаловалась я, вновь выглядывая из-за его плеча. Лео хмыкнул и пробормотал:

— Если бы я сам хоть что-то понял, я бы перевел…

— Похоже я тебя переоценил. — Тяжело вздохнул старичок. — Я просто физически ощущаю, как твои конечности чешутся порвать нас всех на шматочки. Что ж… Жаль, но присутствии твоей Хозяйки, — Он небрежно кивнул в мою сторону. — поговорить нам все равно не удастся. Бывай, «Великий»…

Шмяк. Лео четким движением порвал ткань видимости, взмахом тонкой руки разрубив старичка на две аккуратненькие частички, и он, противно хлюпнув, исчез.

— Пока-пока. — Мрачно проговорил вампир, приглядываясь к нежити, молчаливо греющей нас «ласковыми» красными взглядами. — А вы как, ребятки? Останетесь на чай?

Молчание.

— Что, никто не хочет выпить? — Удивился Лео, кивком приказывая мне отойти к шкафу, а еще лучше — залезть в него и не высовывать носа. Вампир сделал небольшой шажок вперед. Твари синхронно отступили. Лео, хмыкнув, еще раз шагнул им навстречу. Нежить в строевом режиме отшатнулась. Лео нахмурился: — Что за игры?

Я отступила к стене и только приготовилась наблюдать с безопасного расстояния — прищурилась, вглядываясь в напряженное лицо Лео, сцепила нервно дрожащие пальцы замком, набрала воздуха для спокойствия, как… все закончилось.

Битва была ужасающе короткой, да и можно ли было называть пустую мясорубку битвой? Лео, захохотав, испарился. Мелькнула смазанная тень, ветерок взъерошил мои волосы, а в следующее мгновение «капюшон», стоящий в первом ряду, выгнулся и взревел — его грудь была насквозь пробита рукой Лео, что сжимала сердечный мешок, исторгающий струйки крови. Крови — красной, человеческой! Неужели они были людьми?! Они были…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хохот Лео сопровождался ревом и всплесками крови — «капюшоны» выгибались, метались в агонии, плевались кровью, изгибались и корчились в муках, падая как подкошенные… А Лео веселился. От души. Со смехом вырывал кому-то сердце, сверкая появляющейся всего на мгновение усмешкой, размажживал о стену чью-то голову, с легкостью калечил и ломал тела, будто они были кукольными…

Я смотрела. Мой желудок сжался, к горлу подступила тошнота, и — вот результат — меня вырвало прямо на чьи-то кровавые останки. Я упала на колени и, стоя по локоть в крови, испражняла все недавние обеды, коих было не так уж и много. Слезы брызнули из глаз.

Хлоп! Рядом приземлилась чья-то конечность, расплескав лужицу крови, в которой я стояла, и осыпав меня с ног до головы кровавыми брызгами. Тело вновь ответило рвотным спазмом. Это должно прекратится, должно! Нельзя позволить Лео убивать! Нельзя позволить ему вновь превратиться в монстра!

Я тяжело поднялась на ноги (не без помощи шкафа) и окаменела: Лео держал в руках бьющуюся жертву — последнюю живую жертву в этом море Мрака. Капюшон медленно слетел… Мальчик! Совсем ребенок!

«Капюшону» едва ли исполнилось семнадцать… Его бледное, отмеченное печатью надменности и аристократизма лицо, исказилось от ужаса. Возможно, когда-то он был смазлив, нежели красив, но предчувствие скорой смерти стерло все краски с его лица — огромные голубые глаза едва не вылезали из орбит, губы дрожали, слюна стекала и капала на кисти Лео, что держал его за грудки. Вампир этого не замечал. Он светился от ярости, широко и сумасшедше улыбался, демонстрируя весь спектр самых разнообразных клыков, нежно шептал что-то мальчику, успокаивая перед тем, как убить…

Монстр… Истинный Монстр…

— Лео?! Отпусти его сейчас же! — Я кинулась к нему, повисла на его руке, впрочем, не согнув ее ни на дюйм. Он даже не глянул на меня. Я потянула его руку на себя, дернула изо всей силы, он зарычал, мотнул головой, и резко отшвырнул паренька прочь — тот, выбив спиной приличное углубление в стене, потерял сознание. — Мм… Лео? Привет… Ха, ха…ха… — Я отступала к многострадальному шкафу, отодвигаясь от взбешенного вампира, в глазах которого не было узнавания. Он смотрел на меня, как на кусок мяса, как на огромный приток вен, он не видел во мне друга! — Лео! Это уже не смешно!

Я уперлась спиной в дверцу шкафа, с ужасом поняв, что отступать больше некуда. Лео возвышался надо мной — окровавленный, с дико горящими глазами. Это нехорошо… Так не бывает. Не существует вампиров, дьявольских теней, оборотней, привидений… Это сон. Кошмарный сон. Я проснусь, проснусь, просн… — Ай! Лео! — Неожиданно вампир покачнулся и, беспомощно охнув, ничком рухнул к моим ногам. Я бросилась его поднимать, но моих сил хватило лишь, чтобы перевернуть его на спину — по-видимому, он отключился. Я даже разозлилась: — Чтоб тебя! Опять все с начала?! Ну почему вы не даете нам жить как все, почему не оставите нас в покое?! Что за радость вам измываться над нами, рушить наши жизни?! Да, я понимаю, что наша семья не совсем обычна, но все же мы — семья! Мы в ответе друг за друга… — Я ревела, укачивая Лео в объятиях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сзади раздался сдавленный хрип: спасенный мною мальчик распластался на полу — из его горла торчал столовый серебряный нож.

Нет!

Я, в крови, в собственной рвоте, держащая на руках вампира, сотрясалась от рыданий. Я плакала, плакала, понимая, что все могло быть по-другому: другая жизнь, другое детство, другие заботы… Все могло бы быть нормальным, не было бы Лео, я бы не знала страданий, жила бы в свое удовольствие… Повелитель Вампиров был бы одинок… Я была бы одинока… Мы, существа разного вида, разного пола и разных жизненных позиций связаны одиночеством. Он один и я одна. А рядом — мы вместе. Так было, но… будет ли вновь?