Сияние Каракума (сборник) - Курбандурды Курбансахатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Водитель, не отвечая, вылез из кабины и открыл капот.
Один за другим выбрались наружу пассажиры и окружили водителя. Тот копался в моторе как-то неуверенно. Видно было — он не знает, где искать неисправность. Зрители его явно раздражали.
Юсупа-ага среди них не было. Он прохаживался по асфальту, с удовольствием разминая онемевшие от долгого сидения ноги. Пепельно-бледное во время езды лицо его обрело свои естественные краски.
Ещё один пассажир не заглядывал в мотор через плечо водителя — тот самый одетый по-городскому старик, ровесник. Он тоже ходил по дороге. Вскоре они оказались рядом.
— Вот и обрела душа моя покой, — сказал Юсуп-ага, вызывая ровесника на разговор.
— Небось ноги отсидели? Я тоже.
— Не в ногах дело. Дело в том, что я до этой поры ни разу в такой штуке не ездил.
— Неужто ни разу в машину не садились?
— Нет, на колхозных грузовиках ездил. Много раз. Но наши дороги другие, даже если с них съедешь, ничего не случится. А тут по обе стороны ямы. Посмотрите: будто нарочно, чтоб машины туда падали. А встречные? Мчатся как бешеные. И словно не видят наш автобус, того и гляди столкнётся.
Одетый по-городскому старик весело рассмеялся. Потом сказал:
— Давайте познакомимся. Меня зовут Орун Орунович. Вы можете называть просто Оруном…
Пёстро одетый юноша в это время принимал солнечную ванну. Он снял с себя рубашку в цветочках, снял майку и, уперев руки в бёдра, подставлял солнцу свой бледный узкий торс. Юсуп-ага не удержался:
— Взгляните-ка на этого вертопраха, Орун. Ну что за выходки?
— Он правильно делает, — ответил новый знакомый и поверг своим ответом Юсупа-ага в изумление. — Сейчас его тело интенсивно впитывает ультрафиолетовые лучи, которые повышают процент гемоглобина в крови.
Ну а это уж и вовсе невразумительно. Заметив выражение растерянности и недоумения на лице собеседника, Орун Орунович поспешил как можно проще и понятнее рассказать о пользе солнечных лучей для человеческого организма.
Но на этот предмет у Юсуп-ага была своя точка зрения. И никто не мог её изменить.
— Человек должен защищать себя от солнца, — убеждённо изрёк он.
Пареньку тем временем прискучило загорать, он подошёл к водителю, который уже взмок, копаясь в моторе.
— Ни дать ни взять — сорная трава, — пробормотал Юсуп-ага. — Вылезет там, где совсем не нужна. Ну зачем он к нему подошёл? Мешать только? Человек и без того замучился. Что за волосы у него? И очки какие-то жуткие нацепил. Гог-Магог наверное так же выглядит.
— Зря вы его браните, ровесник мой. Славный парнишка.
— Отдать бы этого славного парнишку нашему Нуретдину, хотя бы на месяца три. Он бы сделал из него человека. Ну скажи, разве эти ручонки способны кетмень держать? О том, чтобы кетменём работать, я уж не говорю.
— Да, мускулатура у него развита слабо.
Паренёк уже несколько минут наблюдал за действиями водителя.
— Ну-ка разрешите. — Отстранив незадачливого механика, он занялся мотором.
— Если старый чабан не знает, то откуда же молодому… — Юсуп-ага махнул рукой и отвернулся в досаде.
Но мотор скоро заработал. Обрадованные пассажиры поспешили занять свои места, и автобус ринулся навёрстывать упущенное.
— Через два часа будем на месте, — сказал, обернувшись, Орун Орунович и увидел, что лицо ровесника, покрыла пепельная бледность, а вены на шее и висках вздулись,
— Что с вами? Вам плохо?
— Мутит как-то. Очень быстро едет этот…
Орун Орунович пробрался к кабине водителя и попросил ехать помедленней, так как одному из пассажиров плохо.
Шофёр, не поворачивая головы, ответил, что он и так на целый час выбился из графика и если ехать на малой скорости, то опоздание будет — ой-ой-ой.
— Премии я уже лишился. Хотите, чтобы мне выговор влепили?
А Юсупу-ага казалось, что пришёл его последний час.
— Остановите машину, — пролепетал он.
Автобус остановился, Бяшим и Орун Орунович вывели старика. Едва он ступил на твёрдую землю, как его вырвало. Заметив растерянность в глазах Бешима, Орун Орунович сказал:
— Не волнуйтесь, всё будет в порядке. Состояние вашего отца — естественная реакция на непривычно быструю и длительную езду. Я — врач, геронтолог.
Он вернулся в автобус, взял свой чемоданчик, водителю сказал:
— Можете ехать на предельной скорости. Мы останемся.
Автобус умчался, а Юсуп-ага со своими спутниками продолжил путешествие в такси, водителя попросили не превышать скорость тридцать километров в час.
В город они прибыли поздно вечером. Начались обещанные сыном чудеса. Ночь, а светло, как днём, и свет какой-то диковинный. Жёлтый, как пламя костра, — понятно; белый, как звёзды, — понятно; голубой, как пламя газовой плиты, — тоже понятно, но зелёный, красный, фиолетовый… Глазам невмоготу! Дома огромные, высокие, выше самых больших барханов, стоят вдоль улиц впритирку, а сами улицы широкие и гладкие. И конечно машины — мчатся и мчатся и тоже слепят фарами. А сколько здесь людей, бай-бов!
Но воспринимал всё это Юсуп-ага как-то краем глаза и краем сознания. Ему всё ещё было плохо…
Утром Бяшим проснулся раньше обычного. Первая мысль — об отце. Подошёл к его двери, прислушался, легонько стукнул. В ответ раздалось покашливание. Бяшим вошёл и поздоровался.
— Это ты, сынок? Входи когда надо, зачем стучишься?
— Так этика требует.
— Кто такой этика?
Подавив невольный смешок, Бяшим ответил:
— Этика не человек, а свод правил — как надо себя вести, как друг с другом обращаться.
— Вон оно что…
— Выспался, отец?
— Какой там сон!
— Почему? Тебе было плохо? Неудобно здесь?
— Только задремал — на меня хотел наехать огромный чёрный автобус. И я с криком проснулся. Заснул снова — показалось, что меня на огне жарят. Будто я попал в город, где всё из огня — улицы, дома, деревья и я сам — в огненном кольце, печёт со всех сторон, а огонь разного цвета. Где уж тут спать… К тому же под окном всю ночь машины гудят, шумят…
— Это потому, что ты впервые попал в город. Привыкнешь — всё пройдёт. Умывайся, и будем чай пить.
Хорошо, что на свете есть чай. Очень кстати сейчас чайник свежего горячего зелёного чая. Юсуп-ага намеревался чаёвничать, сидя на кошме, но, увидев аккуратно накрытый стол, отказался от этого намерения. Если все будут сидеть за столом, а ты один усядешься внизу, скрестив ноги, неприлично же.
За столом он оказался рядом с внучкой. Та немедленно принялась ухаживать за дедом. Вытащила из миски дымящиеся сосиски и положила ему на тарелку. Намазала маслом хлеб, а сверху водрузила кусок брынзы — готов бутерброд. Ко всей этой снеди старик не притронулся.
— Я сейчас буду чай пить, Дженнет-джан, — сказал он и придвинул к себе чайник.
Потягивая ароматный напиток, разговорился с невесткой и внучкой.
Любопытство Дженнет не так-то просто было утолить. Она хотела сразу выяснить всё о пустыне, о жизни в песках, причём не знала много такого, без чего Юсуп-ага не мыслил существования человека. Например: как выглядит колодец? А как его копают? А кто? А разве овец и ночью пасут? Когда же они спят? А пастухи когда? Ну и прочее в том же роде.
Опорожнив чайник, Юсуп-ага встал из-за стола.
— Дедушка, почему ты ничего не ел?
— По утрам я только чай пью.
Дженнет округлила глаза. Предвидя новые вопросы, Бяшим счёл лучшим вмешаться.
— Сегодня воскресенье, — сказал он.
— Знаю, — ответил Юсуп-ага.
— Воскресный день следует провести интересно и весело.
— Сначала сходи на работу, сыпок, а потом подумаем о развлечениях.
— Но ведь сегодня воскресенье, выходной день.
— Да-да, я и запамятовал, что городские в воскресенье не работают.
— В субботу тоже, — вставила Дженнет.
— Мы с Майсой, с твоей невесткой, всё уже обдумали, — заявил Бяшим. — Сегодня поедем в горы.
— А что там, в горах?
— Там? Свежий воздух, родники, скалы…
— Скалы — это интересно. Я не видел, но знаю, что интересно.
— Сегодня я покажу тебе необыкновенную скалу, — пообещала Дженнет. — Большая, как наш дом, даже больше. Отвесная, как стена. И по ней всё время вода стекает.
— Всё время, дитя моё?
— Да. Мама говорит — скала плачет. Правда, ты так говорила, мама?
— Правда, доченька.
Юсуп-ага подумал и сказал:
— Поезжайте в горы без меня, дети мои. Туда наверно на машине надо ехать, а у меня от этих машин голова кружится.
— Раз дедушка не хочет, я тоже не поеду.
Горы придётся отложить. Бяшим принялся спешно составлять новый план. Во-первых, сходить в кино. Посещение кинотеатра займёт два часа. А что делать потом? Поводить старика по городу? Тут Дженнет напомнила, что ещё до приезда дедушки она выговорила себе право показать ему город.