Звездочка - Елена Лагутина

— А если со мной?

— Я всех возьму, — серьезно ответила Машка. — И Николу, и Анну Владимировну, и Ваську твоего ненаглядного с его лысиной… И Витьку тоже. А то без Витьки мне весь этот прайд никак не прокормить!

И тут же Машка тряхнула своей рыжей головой в мелких кудряшках и широко улыбнулась.

— Так что, Прохорова, шизофрения свойственна не только тебе… Я тоже не чужда глупостей. Хотя, конечно, я умнее, дальновиднее и прагматичнее… Слушай, а почему бы тебе и в самом деле не выйти замуж за Витьку? Он по крайней мере не лысый…

Рита расхохоталась.

— Да, — сказала она. — Это, конечно, крутой довод в его пользу… А жену куда денем?

— Есть масса способов, — прошептала Машка. — Например, развод.

— Мог бы он — уже давно развелся бы…

— Знаешь, если серьезно говорить, был бы он уверен в ответном чувстве, нашел бы способ…

И Рита кивнула.

Она знала это и сама.

Только вот…

— Если бы могла забыть Сережку, — вздохнула она. — Глупо, правда? Все уже давно кончилось, а я…

— А ты как Кончита… Она ждала его тридцать лет, а потом отчалила в монастырь…

— Где-то так, — кивнула Рита.

— Ей было кого ждать. А тебе?

— В том-то и дело, что я кого-то жду, — призналась Рита. — Вроде его — и в то же время кого-то другого… Не знаю, Машка! Может быть, романтические бредни никак не выветрятся из моей головы… Это плохо?

— He-а… Хорошо. Лучше ждать неизвестного, чем ничего вообще… Это получится, как у Кинга, — безнадега… Давай выпьем по последней. За наши с тобой романтические бредни, благодаря которым мы все еще живые люди, а не ходячие кладбища с дежурно-обязательным набором эмоций!

Они возвращались домой уже вечером.

«Засиделись, — ругала себя Рита. — Мама там одна…» Сердце Риты кольнуло — вечное чувство ответственности и вины.

— Ник, давай быстрее!

Ник и так старался, почти бежал, чтобы поспеть маленькими своими ножками шаг в шаг с материнскими — длинными.

Трамваи как нарочно стояли — Рита видела темно-красный шлейф вагонов с белыми верхушками. За пустыми стеклами даже пассажиров уже не было видно — похоже, трамваи стояли так давно, что и самые терпеливые сбежали. Зато на троллейбусной остановке толпилось такое количество людей, что Рита только вздохнула — две остановки придется одолеть пешком… Ладно бы она была одна, а то с Ником.

«День сегодня явно не из удачных», — подумала она.

Но рядом шел Ник, прижимая к груди пакет с видеокассетами, выданными для просмотра щедрым Артемом, и скорее всего так не считал.

«Может быть, он и прав, — подумала Рита. — Время покажет…»

Они добежали до своего дома уже в полной темноте.

— Вот, — торжествующе сказал Ник. — Дошли же!

— Дошли, только потратили больше времени, чем рассчитывали…

Перед Ритиными глазами возникла страшная картина — куча листов, исписанных мелким, убористым и неразборчивым почерком, светящийся экран, глупейший, занудный текст — «и кто его печатает?» — и бессонная ночь…

Если бы не ее легкомыслие, она запросто справилась бы с подработкой уже сегодня вечером, а так…

На четвертом этаже Рита наконец остановилась.

— Боже… — выдохнула она.

Дверь в их квартиру была приоткрыта. Чуть-чуть. Но и этого хватило, чтобы Ритино воображение немедленно нарисовало картину ограбления, бедную мать, привязанную к стулу с кляпом во рту… О другом она вообще старалась не думать — слишком страшными иногда бывают наши мысли.

— Ник, подожди меня здесь, — прошептала она.

И тихо, стараясь не привлекать к себе внимания возможных злоумышленников, открыла дверь в собственную квартиру.

В квартире тихо бубнил приемник. Рита вошла, по-прежнему стараясь не шуметь.

— А ей тяжело, понимаете, дружок? — услышала она материнский голос — и у нее отлегло от сердца.

«Слава Богу, с мамой все в порядке!»

— Она мечется, пытается заработать деньги, и ее не остановишь! Мне иногда кажется, что она просто старается доказать всем, что она самостоятельна! Что она все может и ни к кому никогда не обратится за помощью… Очень сложный человек моя Рита. И так хочется, чтобы она все-таки чего-то добилась, может, хоть тогда успокоится?

Речь шла о ней, Рите. Она покраснела — Рита никогда не любила этих разговоров о себе, и особенно было неприятно, что мать ее, Риту, жалела, вместе с кем-то невидимым, а потому — неведомым… «Скорее всего к маме забрела ее подруга», — решила она.

Она тихо, на цыпочках вернулась, позвала Ника жестом и позвонила в дверь.

— Дверь не закрыта, мама, — громко крикнула она, входя в коридор. — У тебя гости?

— Да, — кивнула смущенно мать, выходя ей навстречу.

Рита чмокнула ее в щеку, оставила раздевать Ника, а сама прошла на кухню, движимая банальным любопытством.

И — замерла.

За столом с чашкой чаю в руках сидел их новый сосед.

Рита мучительно покраснела, но он покраснел еще больше. Вскочив неловко, так, что стул наверняка бы опрокинулся, не ухвати он его за спинку, он стоял теперь, слегка наклонив голову.

— Здравствуйте, — сказала Рита.

Он кивнул, по-прежнему молча, и поднял на нее глаза.

— Знакомься, Рита, это Сережа, — пояснила мать, входя. — У меня сердце немного прихватило, а корвалола нет! Я бросилась к Сереженьке, и — слава Богу! — он мне очень помог. И за лекарством в аптеку сбегал, и рядом побыл, пока не отпустило… Вот сидим теперь чаи распиваем… А это моя Рита.

Он посмотрел на нее и неожиданно улыбнулся.

— Я знаю, — сказал он. — Мы уже познакомились…

И что же произошло?..

Рита оглянулась. Словно боялась увидеть за окном солнце. Не приведи Бог снова оказаться с кем-то в одной сфере солнечного влияния, хватит уже!

Он стоял и смотрел на нее с таким же испугом.

Странное дело, но именно этот его страх сделал его ближе ей.

Солнца не было. Сумерки сгустились до черноты.

«А оно всегда есть, солнце-то»…

— «И нет ни печали, ни зла, ни ревности, ни обиды… Есть только северный ветер, и он разбудит меня, там где взойдет звезда Аделаида…» — тихо пел Гребенщиков, спрятавшись в приемнике, и ей показалось, что слова эти звучат насмешливо.

«Сможешь спрятаться от солнца в темноте, Ритка?»

Звезда Аделаида всходила на небесах.

Рита знала — надо спрятаться в панцирь. Никаких звезд! Никакого солнца!

За всем этим непременно следует боль.

— Вам кофе со сливками? — спросила она, наливая ему кофе.

Он странно вздрогнул — точно она сказала что-то неуместное. Как если бы сейчас она была обязана произнести совсем другое.