Трое с площади Карронад - Владислав Крапивин

— На, а то заплачешь. Возьми свою куклу.

— Сама кукла! Кудрявая кукла с ватными мозгами.

— Мальчик, успокойся. Ты из какого детсада?

Славка лягнул её мокрой ногой. Любка отпрыгнула, аккуратно поставила свой портфель, прищурилась и сжала кулачки.

— Вот как врежу…

Славка понял, что она в самом деле врежет. Она его ничуть не слабее, а главное — не трусливее. Отлупит, и тогда совсем позор.

— Скажи спасибо, что ты девчонка, — пробормотал он. Отошёл и поспешно запихал Артёмку в портфель. Потом оглянулся.

Любка смотрела на него непонятно: без ехидства и как-то задумчиво.

— Какой чёрт тебя сюда принёс?! — в сердцах крикнул Славка.

— Никакой не чёрт. Я от бабушки ехала, с той стороны. — Она показала на другой берег Большой бухты. — Иду и вижу: ты на камнях.

— Ну и иди… к бабушке, — сумрачно посоветовал Славка.

Она заморгала, будто растерялась. Потом опять прищурилась и медленно проговорила:

— Так, да?… Припомним.

И зашагала прочь, потряхивая чёрными кудряшками. А Славка горестно задумался. Что за подлая особенность у Любки: оказываться где не надо и соваться куда не просят.

Под желудком у него тоскливо засосало. Видимо, там есть неизвестная науке железа, которая откликается на тревожные мысли и всякие опасения. Сейчас откликалась она активно: Славку даже слегка затошнило.

А ведь как хорошо начиналась Славкина жизнь в новой школе! В пятом «А» встретили его просто замечательно. Раньше нигде так не встречали.

Женька Аверкин тогда сразу сказал:

— Садись со мной, я пока один.

Костя Головни посоветовал: — Станут в продлёнку агитировать — не ходи. Детский сад. Лучше записывайся в баскетбольную секцию.

Славка удивился:

— Там же рост нужен!

— Подумаешь, рост, — сказал Дима Неходов. — Была бы голова. — Этим он сразу как бы признал, что считает Славку здравомыслящим человеком.

Никто не косился с насмешкой, никто не задевал, будто случайно, плечом и не предлагал помериться силой. Только Любка Потапенко чуть не испортила настроение. Всё улыбалась хитренько, а потом спросила:

— У вас в Усть-Каменске девочки красивые?

Славка сперва растерялся. Сказать, что их там много и всякие встречаются? Кто-нибудь подденет: «А ты что, всех девочек разглядываешь?» Ответить, что на девчонок не смотрел? Здешние, девчонки скажут: «Глядите, какой гордый!» А с ними ссориться тоже не стоит.

Славка подумал и ответил:

— Они там все такие, как ты.

Любка сделала вид, что счастлива без памяти:

— Ой как замечательно!

А Игорь Савин сказал Славке:

— Несчастный город. Понятно, почему ты оттуда сбежал.

Все засмеялись, а Любка фыркнула, надулась и отошла…

Сегодня она, конечно, постарается отыграться.

Как теперь быть? Артёмку он даже не успеет домой занести: до урока пятнадцать минут. Куранты на Матросском клубе пробили четверть десятого.

Славка стал натягивать носки и кроссовки. Настроение было унылое. Так хорошо начинался день, и всё испортила проклятая Любка!

А может быть… Может быть, не так уж и страшно? Если Любка в самом деле начнёт болтать, он как-нибудь отговорится. Сочинит, например, историю про соседского малыша, который всегда толкает ему в портфель свои игрушки.

А может быть, Любка не такая уж и вредная?

Ладно! Будет ли неприятность из-за Артёмки, ещё неизвестно. А если опоздаешь на английский, неприятностей точно не миновать.

И Славка помчался к школе, попутно размышляя, что у коротких штанов есть всё же свои преимущества: в своих шерстяных брюках он бы такую скорость не развил!

Славка поднялся по лестнице на площадь и увидел, что не опоздал. Всюду бегали ребята: был самый разгар перемены.

У верхних ступеней росло большое дерево с гладким серым стволом и большущими зубчатыми листьями. На нижней ветке по-обезьяньи держался Наездник. Он уцепился за сук руками и ногами и висел спиной вниз. Вывернув шею, смотрел на пробегавших внизу ребят.

Он встретился со Славкой глазами и просиял:

— Здравствуй! Подожди, я на тебя сяду.

— Повадилась лиса в курятник… — сказал Славка. — Ты что, в лошади меня записал?

— Да, ты моя лошадка, — весело согласился Наездник.

— За лошадьми, между прочим, ухаживают, — хмуро заметил Славка. — Их, между прочим, кормят…

— Овсом?

— Овёс ешь сам. Я лошадь особой породы…

— Ладно, я подумаю, — серьёзно сказал Наездник, спустился с дерева и стал что-то искать в своих карманах.

Вытащил синий стеклянный шарик, три этикетки от жевательной резинки, бельевую прищепку, два пятака, шестерёнку от будильника… Не поймёшь даже, как всё это помещалось в его плоских кармашках. Наконец он достал сплюснутую конфету «Белочка» в замусоленном фантике.

— На! Вместо овса.

Славка понял, что краснеет, и сурово сказал:

— Не выдумывай чепуху! Лопай сам, я же пошутил.

— Давай тогда пополам.

— Пополам — другое дело, — сказал Славка. — Ладно уж, садись.

Он загадал, что если хорошо прокатит Наездника, то и в классе всё будет хорошо. И прокатил как надо! Правда, на крыльце слегка запнулся левой ногой, но зато привёз Наездника прямо в школьный коридор и, к неудовольствию тёти Лизы, приземлил его на широкий подоконник.

— Спасибо, моя лошадка, — крикнул Наездник и приготовился мчаться по своим делам.

— Постой… Наездник… Тебя хоть как зовут-то?

Он обрадованно заулыбался:

— Меня? Денис.

Взрослое какое-то было имя.

— Денис… И больше никак?

— Ещё… Динька.

Будто колокольчик звякнул. И, откликнувшись на этот короткий звон, забренчал школьный звонок.

…Любку на уроке английского Славка не увидел. Занимались по группам, и Потапенко была в другом кабинете. Зато Аверкин, как всегда, сидел рядом.

Славка незаметно отклеивал от ног присохшую зелень водорослей.

— По морю бродил? — прошептал Женька.

— Ага.

— Крабов ловил?

— Корабль спасал. Кто-то яхточку упустил, а она в камнях застряла.

— Слушай, я узнал про паруса. Есть такая секция во флотилии.

— Вот здорово… Спасибо, Жень.

— Тебя твой Наездник искал…

— Да видел я уже это сокровище…

— Семибратов и Аверкин, беседовать будете на перемене, — перебила их англичанка Анна Ивановна. — А если у Семибратова есть потребность поговорить, пусть он выйдет к доске. Я вам задавала какое-нибудь английское стихотворение, на выбор. Учили?

Славка не учил. Но кое-что он знал с прошлых времён. Он поспешно стёр с ноги последнюю зелень, вздохнул и вышел. И выдал балладу Стивенсона «Рождество в море». Это были его любимые стихи. Когда Славка их читал, он даже забывал стесняться.

Все остались довольны. Анна Ивановна — Славкиным произношением. Славка — отметкой, а группа — тем, что баллада оказалась очень длинной и спасла по крайней мере трёх человек.

Артёмка

Всё-таки Любка Потапенко была подлая. Ехидная, коварная и вероломная. Целый день она даже не смотрела на Славку, а в начале пятого урока подняла руку и сладким голосом сказала:

— Светлана Валерьяновна, мы ведь говорили на классном собрании, чтобы никто не носил в шкалу посторонние предметы? А у Семибратова в портфеле посторонний предмет.

Класс обрадовался.

— Мина? — спросил Костя Головни.

— Самогонный аппарат, — предположил Дима Неходов.

— Ножницы для длинных языков! — крикнул Женька Аверкин и шевельнулся, будто хотел прикрыть собой Славку.

— Это не посторонний предмет, — возразила Оксана Байчик.

— Тише… Тише, ребята! — Светлана Валерьяновна почти испуганно смотрела то на Любку, то на Славку. Она очень не любила всякие ЧП. Да и кто из учителей их любит? — Слава Семибратов, объясни, что случилось?

В эти секунды Славка успел передумать многое.

Можно отпереться. Шарить в портфеле никто не станет, здесь нет усть-каменской Ангелины, которая не стеснялась обыскивать ребячьи карманы и сумки (Славка там поэтому запирал портфель на ключ).

Можно обиженно встать и уйти из класса. За это попадёт, но не очень. Зато он успеет спрятать Артёмку.

Но тогда опять надо будет хитрить, что-то сочинять. Славка решился на дерзкий шаг. На атаку. Он встал.

— Я могу показать! Можно, Светлана Валерьяновна, я всем покажу?

Он взял портфель, твёрдыми шагами вышел к доске и за уши выдернул Артёмку на свет. Поднял его над головой.

Конечно, никто, кроме Любки, не ожидал увидеть лупоглазого зайца, сшитого из диагоналевой пиджачной ткани, в полинялом зелёном комбинезоне и клетчатой кепочке между ушей.

Ребята на несколько секунд притихли. Потом кто-то младенческим голосом пропел:

— Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять!