Любовь плейбоя - Ли Майклс

– Но не в таком же виде…

Марк был в футболке с черно-белой фотографией какой-то знаменитости с Запада.

– Почему нет? Очень живописно.

– Это открытие выставки в музее, а не богемная тусовка, и некоторые вещи при этом неуместны.

– Правда? Ну, раз ты настаиваешь…

Не успела она и слова произнести, как Марк одним движением снял футболку и, отбросив ее в сторону, предстал перед ней обнаженный до пояса. На его великолепном теле отчетливо прорисовывался каждый мускул; в движениях чувствовалась скрытая сила, и никаких наигранных поз, так свойственных людям, занимающимся бодибилдингом.

– Не понимаю, почему я не могу идти в таком виде, – твой музей заработал бы кучу денег. – Марк подмигнул ей.

– Поверь, у меня нет ни малейшего желания шокировать руководство «Диаборна».

– Ладно уж, пойду поищу что-нибудь подходящее.

Как только Марк поднялся наверх, Сюзанна спустилась в гардеробную, чтобы заняться своим преображением. Вечерний туалет приготовлен заранее: темно-зеленое платье, с низким декольте и открытой спиной, отливает золотом при каждом движении тела; фантастические серьги таинственно мерцают из-под пышной массы светлых волос; тени для век с легким перламутровым блеском, светло-розовая помада… Вот и все, теперь можно хоть на прием к королю.

Когда Марк спустился, сопровождаемый О'Лери, Сюзанна уже ждала его внизу. Ослепленный ее видом, он только пробормотал, едва очнувшись от изумления:

– О, моя дорогая, ты в этом платье сногсшибательна!

– Ты посмотри только, как вещь, приобретенная почти случайно, годится как раз на все случаи жизни, – скаламбурила Сюзанна, делая вид, что не слышала его слов.

Марк, в том же костюме, что на похоронах, и голубой рубашке, но без монограммы, и светлом галстуке, перехватил ее взгляд.

– Если ищешь монограмму, на этой рубашке ее нет. Та – подарок от женщины, которая, видимо, решила, что я забываю свое собственное имя, и таким образом напоминала мне его.

– Твоя жена? – вырвалось у Сюзанны.

– Нет, ближе, – улыбнулся Марк.

«Какая по счету?» – подумала Сюзанна и тут же отогнала эти мысли прочь – к чему ей знать… Уже в машине она сказала:

– Хочу попросить сегодня Пирса внимательно отобрать тех из персонала музея, кто имел бы доступ в твой дом. Ты согласен?

– Да, – ответил Марк, – это и мне приходило в голову.

Она бросила на него осторожный взгляд – нет, не понять, о чем он думает; не отрывает глаз от дороги, ловко маневрируя большим черным «кадиллаком» Цируса. Но вот он заговорил:

– Как только закончишь эту работу, получишь кучу квитанций на картины – все, что мне удалось найти. Большинство, конечно, не в лучшем состоянии, но разобраться можно. И еще: имена художников идут под номерами, а не просто так.

Кажется, ее мучения скоро кончатся – надежда есть.

– Ладно, Марк, завтра и начну. Найти бы только связь, остальное само разложится по полочкам.

– Значит, я был прав, когда заставил тебя записывать все сведения о картинах! – провозгласил он с нотками самодовольства.

Сюзанна едва удержалась, чтобы не показать ему язык.

– Знаешь, я перерыл все бумаги Цируса, а он, надо заметить, не выбрасывал ни клочка бумаги, и нигде не нашел ни единого упоминания о «Диаборне».

Ее удивило уже одно то, что он искал.

– Да ты и не мог найти – я же говорила, дело не дошло даже до предварительного соглашения.

– Понимаю. Удивляет другое: ни единого намека, вообще ничего. Как такое могло получиться? – Голос Марка звучал низко, каждое слово – как-то особенно четко.

У нее мурашки поползли по телу от его тона – почти физически она чувствовала, что весь ее грандиозный план сейчас рухнет ей на голову. Господи, как она глупа, что затеяла все это; Марк просто играл, когда давал понять, что готов следовать желаниям Цируса.

Но ее здорово беспокоит еще кое-что: наверняка он проверяет, как далеко она решится зайти в стремлении добиться цели. «Нет, не дождется!» – сказала она сама себе.

– А в ежедневник ты заглядывал? – спросила она. – Уверена, он и Пирс часто встречались в последнее время, обедали вместе.

– Нет, не смотрел. Да ведь там, скорее всего, указаны время и место встречи. Говорил с Джо Бревстером: он считает, что Цирус просто вытирал ноги о твоего драгоценного Пирса и никогда не собирался передавать ни ему, ни музею свои картины.

Машина припарковалась возле музея «Диаборн». «Крепись! – приказала себе Сюзанна. – Он только и ждет, чтобы ты сорвалась. Еще две минуты – и ты увидишь Пирса. Все будет в порядке, осталось совсем немного». Она прикрыла глаза, удерживая слезы. Боже, как непрофессионально она поступила! Не хватало еще, чтобы Марк увидел ее слезы…

Служащий автостоянки уже спешил к ним. Марк обошел машину и, открыв дверцу, помог Сюзанне выйти. Она старалась на него не смотреть.

– Я предполагала, что ты придешь к таким выводам.

Он шагал за ней, отставая немного.

– Неужели ты так быстро сдаешься, Сюзанна?

От сарказма, звучавшего в его голосе, ей захотелось его ударить, – бороться с ним другими способами у нее нет сил.

– А чего ты от меня ожидал? Что я побегу подделывать письма, чтобы убедить тебя в обратном? Нет уж, не опущусь до такого.

В конце концов, даже если коллекция уплывет у нее из-под носа, жизнь на этом не кончится. И что она так расстроилась, как девочка-первоклассница из-за двойки! Стало чуточку легче.

– Чего на самом деле хотел Цирус, на сегодняшний день никто не может знать. Твое право верить или нет моим словам. Поступай, как считаешь нужным.

– Хорошо, – вдруг сказал он неожиданно мягко, – ты меня убедила.

Выставка оказалась самой большой из всех, на каких Сюзанне удалось побывать за три года работы на «Диаборн». Пришли все более или менее знаменитые художники Чикаго с друзьями и знакомыми, – создавалось впечатление огромной толпы. Пирс, наверно, обзванивал всех целую неделю, причем лично; да, внушительное зрелище…

– Все здесь выглядит, как в большой ярмарочный день, – сыронизировал Марк.

Увиденное явно не произвело впечатления – кажется, он гораздо больше, чем искусством, интересуется напитками, что предлагают официанты, одетые во все белое.

Сюзанна еду отвергла – как в такой момент вообще можно что-то есть? Марк простил ей отсутствие аппетита, когда увидел, что к ним неотвратимо приближается некая матрона, с неправдоподобно каштановыми волосами.

– Привет, Сюзанна, как дела? – задала она вопрос, но смотрела при этом исключительно на Марка. – А это, должно быть, мистер Херрингтон?

– Да, мистер Марк Херрингтон. Марк, это миссис Адамс, член Совета директоров, – пробормотала Сюзанна.