Нежное предательство - Розанна Битнер

Одри испытывающе смотрела на Ли. Он при­ветливо улыбался, не прекращая хлопать. Воз­можно ли, чтобы такие разные люди влюбились друг в друга и были счастливы? Что означает нежность в голубых глазах молодого человека? Может быть, это любовь? Или он просто восхищен ее талантом? Она полюбила его за доброжелатель­ное отношение к Джою. Несколько раз Ли брал мальчика на охоту, они вместе плавали, вместе читали. За последний месяц Джой совершенно изменился, стал более уверенным, раскованным. Ли помог и ей понять, что своей чрезмерной заботой она подавила самостоятельность брата, не давала ему возможности почувствовать себя взрослым человеком. Речь Джоя тоже значительно улучшилась с тех пор, как Ли стал заниматься с ним. Джой прямо-таки боготворил старшего друга. Между ними установились особые отноше­ния, словно Ли отлично понимал чувства мальчи­ка. Он никогда не рассказывал подробно о собст­венных разногласиях с отцом. Но из-за того, что он избегал разговоров на эту тему или старался перевести беседу в другое русло, чувствовалось недовольство разладом в семье.

Возможно, чувство одиночества, которое время от времени сквозило в глазах молодого человека, заставило Одри полюбить его еще сильнее. Как быстро миновал месяц. И так хотелось, чтобы время остановилось. Скоро Ли уедет в Нью-Йорк. Одри не сомневалась, что на этом закончится их короткая нежная дружба. Отчаяние охватывало ее. Надо рассказать ему о родившихся чувствах. Возможно, он уедет, так никогда и не узнав о ее любви. А если они больше никогда не встре­тятся?

Одри завершила запланированную программу и начала исполнять произведения по просьбе зрителей. Кажется, гости в восторге от ее пения.

«…Была спокойная, тихая ночь,Полная луна мягко освещалаХолмы и долины, когда друзьяВ безмолвном горе стоялиУ смертного ложаМоей бедной Лилли Дейк ». 

Грустная песня называлась «Лилли Дейк». Ее попросила исполнить одна из женщин. Одри пела с таким чувством, что женщина начала всхлипы­вать и вытирать слезы. Когда Одри допела песню до конца, еще несколько зрительниц утирали слезы и всхлипывали. Она спела еще несколько песен более веселых, публика развеселилась.

– А как насчет того, чтобы спеть «Мой старый дом в Кентукки»? – попросил мужчина со странным выражением лица – неприязненным и как бы брезгливым. Он не улыбался, словно не умел. Это был Кай Джордан, один из богатых друзей семьи Джеффриз, адвокат из Нью-Йорка, прово­дивший здесь летний отпуск. Когда Одри и Кая представили друг другу, он поинтересовался, при­надлежит ли девушка к «южным бунтовщикам», и хотя при этом засмеялся, Одри почувствовала в его замечании ядовитый сарказм.

– Прекрасно, – согласилась девушка, смело глядя в глаза гостя. Песня «Старый дом в Кентук­ки» была написана Стефаном Фостером, всем бы­ло известно, что она основана на мелодии негри­тянского спиричуэлс. Кай Джордан бросил ей вызов, она не собиралась отступать. Обернувшись к миссис Джеффриз, Одри попросила наиграть несколько первых нот. Энни Джеффриз так пре­красно играла на фортепьяно, что любая, даже самая обычная мелодия звучала торжественно и величаво.

Одри снова взглянула на Ли, словно бы проси­ла о поддержке. Молодой человек кивнул ободря­юще, как бы приказывая не уступать Каю. Она посмотрела на Джордана и начала петь:

«Ярко сияет солнце над старым домом в Кентукки,Стоит лето и темнокожие веселятся,Созревает зерно и луга цветут,И птицы поют весь день.Молодые люди танцуют в тесной хижине,Все жизнерадостны, веселы и счастливы.Но суровые времена уже стучатся в дверь.И тогда прощай, мой старый дом в Кентукки». 

Одри пропела куплет, затем припев и закончи­ла песню:

«Нужно склонять голову в поклоне и гнуть спину,Куда бы темнокожий не направился.Еще несколько дней, и все плохое закончитсяНа полях, где растет сахарный тростник…Не надо плакать, моя леди, не надо больше плакать!Мы споем еще одну песню о старом доме в Кентукки,О старом доме в Кентукки, который так далеко от нас». 

Песня снова разбудила тоску о доме, о краси­вом доме в Бреннен-Мэнор. Одри соскучилась по Лине и по старой толстой Генриетте. Тосковала по отцу. Девушка с раскаянием в душе сообрази­ла, что за месяц так мало думала о них, проводя почти все свободное время с Ли. Песня напомнила о тех, кто остался в Бреннен-Мэнор. Одри глубоко вздохнула, чтобы сдержать горячие слезы, под­ступившие к глазам.

– А как насчет ваших чернокожих? – поин­тересовался Джордан. – Они гнут свои спины на сахарных плантациях или ваш отец выращивает хлопок? Сколько негров принадлежит вашему отцу? Вам приходилось видеть, как их бьют плет­ками?

– Достаточно, Кай, – вмешался Ли, – Одри Бреннен гость нашего дома.

Гости с любопытством смотрели на Одри. Де­вушка почувствовала, как в сердце вскипает гнев, появилось желание защитить отца, защитить Бреннен-Мэнор, защитить даже негров.

– Мой отец выращивает хлопок, мистер Джор­дан, – гордо вскинув голову, ответила она. – Он один из богатейших людей в Луизиане, его план­тация одна из самых больших. Да, мы владеем неграми, но у нас с ними хорошо обращаются.

– Ну, если их хорошо кормят и не бьют плетками, значит, с рабством все в порядке? Ска­жите мне, миссис Бреннен, а что, если кто-нибудь назначит цену вам? Как бы вы тогда чувствовали себя, если бы вас поместили в клетку для людей? На вас бы все глазели и решали, на что вы способны. И вы бы не знали, для какой цели вас покупают. Сколько красивых рабынь, таких, как ваша собственная Тусси, вдовец-отец приглашает к себе в постель по ночам?

Одри покраснела. Гости замерли от грубой от­кровенности Кая. Ли поднялся со стула.

– Убирайтесь отсюда, Джордан! – потребовал хозяин. – Убирайтесь, или я вас вышвырну!

Одри не заметила, как рядом с ней оказалась Энни Джеффриз и взяла за руку, слегка сжав ладонь. Энни пыталась ободрить девушку.

– Он просто много выпил, моя дорогая, – тихо сказала Энни. Гости возбужденно перешептыва­лись.

– Как неудачно все сложилось! – услышала Одри слова одной из зрительниц. Большинство гостей сочувствовали Каю Джордану. Тот поднял­ся и взял жену под руку.

– Я с радостью покину ваш дом, – сказал он. – Возможно, у этой девушки прекрасный голос, но факт остается фактом. Она из семьи, которая покупает и продает живых людей. Живет в предательском штате, где уже обсуждается вы­ход из Союза! Вашей матери, Ли, не следовало приглашать ее сюда. Или, по крайней мере, не следовало разрешать привозить собственную ра­быню. Нехорошо, что у вас в доме живет рабовла­делица, Ли!