Книга 3_Город богов - Юлиана Суренова

– Нет.

С губ лекаря сорвался облегченный вздох, глаза засияли надеждой. Он испытал такую легкость, словно снял с плеч камень, который носил долгие годы.

Шамаш глядел на него, чуть наклонив голову.

– Твоя жизнь… жизнь тебе подобных, – вновь заговорил он, – возможно, она кажется вам черной, но поверь мне, это не так. Боги знают, что делают и никогда не посылают испытания, которого невозможно преодолеть, ничего не отнимают, не давая взамен иное…

– Но господин! – ему-то уже начало казаться, что он убедил Шамаша…

– Что же до рабства… Боги допускают его. Значит, тому есть причина, – он пронзил лекаря внимательным взглядом чуть сощуренных глаз, а затем вдруг спросил:

– Это ты стоишь за разговорами о восстании против караванщиков?

– Да, – Лигрен опустил голову. Раз повелитель небес не согласился с ним, значит, он ошибся. "Все напрасно. И все кончено", – он ждал смерти.

– Чужой кровью не купить себе счастья.

– Покарай меня, господин! Я заслужил это. Но… Умоляю, пойми: я мечтал лишь о свободе…

– Свобода не здесь, – он оглядел холодные, мрачные деревья, затем вновь повернулся к лекарю. В его глазах была грусть, задумчивая тоска по чему-то бесконечно далекому, – она внутри человека, в его сердце, душе… А смерть…

Она только кажется освобождением.

– Я говорил о каре…

– Она тоже в тебе самом. Чувство вины – так ее называют.

– Прости… Мы думали… Я думал, что Ты признаешь нашу правоту…

– Караван – мой дом. Его люди приняли меня в свою семью. Неужели я дал кому-то повод думать, что способен на предательство?

– Нет, господин, конечно нет…! Но Ты был добр к нам… Мы думали… Возможно, есть какой-то другой путь… Тебя бы послушали. Одним своим Словом Ты спас бы нас, дал новую судьбу, надежду… – боль, накатившая на него своими белыми волнами, была так сильна, что ему пришлось сжать зубы, сдерживая стон.

– Что бы там ни было, во что бы вы ни верили, у каждого человека есть судьба.

Просто одни отказываются от нее, запрятывая в темницу своих страхов, другие проклинают, мечтая о чем-то более светлом и благополучном, третьи сражаются, отвоевывая право быть выше всего и всех… Найдите свою судьбу. И вы обретете свободу, даже продолжая носить рабские браслеты. Что же до помощи… Чего вы хотите? Остаться в этом городе?

– Нет! – в страхе вскричал Лигрен. Как никто другой он знал, что в оазисе их ждет лишь еще более страшное, беспощадное, всепоглощающее рабство, да еще – вдали от пути повелителя небес!

Они не хотели убивать караванщиков, лишь показать, что достойны права быть свободными, доказать, что и они – люди. Но сейчас… Сейчас, когда он стоял в шаге от повелителя небес и глядел в Его печальные все понимающие глаза, и эти вчерашние планы казались ему кошмаром.

"Как же так? – мысль в ужасе металась у него в голове, не находя пути к спасению.

– Горе мне! Я искал для своих друзей по несчастью избавленье, а вместо этого обрек их на вечные мучения! Госпожа Кигаль уже, наверно, готовит для нас самые мрачные пещеры своего подземного мира…" Он поднял на повелителя небес глаза, в которых была мольба…

– Никто не в силах вам помочь, кроме вас самих, – донеслись до его слуха слова бога.

И вновь надежда вернулась в его сердце. "Да… Да! Своими делами, верностью каравану, почтением и беззаветным служением нашему господину, мы вымолим себе прощение, и, возможно, нам будем дан еще один шанс прожить жизнь так, чтобы заслужить светлый покой того мира, куда приводил нас великий бог…" -Спасибо, господин, – у него теперь была новая цель. Ему оставалось сделать так, чтобы она стала целью и для всех тех, кто доверял ему, следовал за ним, надеясь обрести свет…

Шамаш долго вглядывался в глаза лекаря, не проникая в его мысли, лишь наблюдая, как душа его собеседника медленно очищалась, обретая ясное, ровное горение.

Он и раньше не особенно беспокоился о том, что кто-то в караване решится вонзить нож в спину своему спутнику. У колдуна было достаточно сил, чтобы не допустить ничего подобного. Но ему пришлось бы прибегать к магии, а он не хотел так поступать. Поэтому он был рад, что нынешний разговор состоялся. Теперь караванщики смогут положиться на идущих с ними так же, как на самих себя.

– Вам уже сказали, что караван решил…

– Не говорить горожанам правду о Тебе? Да, господин! Но, поверь, мы бы и так никому ничего не сказали, ибо мы боимся лишиться Твоей благосклонности… Я могу идти, господин? Мы приближаемся к дозорным. Всем нужно вернуться под защиту каравана.

– Город, – Шамаш свел брови. Та неизвестность, что ждала впереди, заставила его нахмуриться. – Ты не мог бы рассказать мне о нем то, что известно тебе как служителю?

– Конечно, господин, – Лигрен был готов исполнить любое поручение бога. – Все, что ты пожелаешь!

– Не сейчас. Мы поговорим потом, – колдуну еще многое предстояло сделать, прежде чем караван подойдет к священному холму.

Лигрен склонился в низком поклоне, а затем, пятясь, не решаясь повернуться к богу солнца спиной, вернулся к каравану. Он лишь на миг прикрыл глаза, давая им отдохнуть, но когда вновь обратил взор на то место, где стоял повелитель небес, там уже никого не было.

– Великие боги, – только и смог проговорить он.

– Лигрен, все в порядке? – к нему подошла Фейр.

– Не знаю, – он мотнул головой, словно прогоняя наваждение.

– Но ты говорил с Ним?

– Да, – лекарь на миг умолк, пожевал губами. – С одной стороны, лучше бы мне этого не делать… Но с другой, – всегда и во всем можно найти и хорошее, и плохое, – я рад, что узнал Его волю, прежде чем стал действовать.

– Он не согласен с тем, что у нас есть право на свободу? – Фейр не могла в это поверить, ведь господин Шамаш – бог справедливости…

Лигрену было понятно ее удивление. Все рабы верили, что раз повелитель небес благосклонен к ним, раз Он их жалеет, то обязательно поймет и поддержит.

– Знаешь, о чем Он спросил меня? Считаю ли я Его способным на предательство.

– Нет! Конечно, нет, ведь Он не Губитель. Он совсем иной…!

– Фейр, но мы-то ждали от Него именно предательства.

Какое-то время женщина молчала, словно не в силах переступить через что-то внутри себя, осознать, признать…

– Ты прав, – наконец, произнесла она, опустив голову на грудь. – Благими намерениями вымощена дорога к Губителю… Что же нам делать? Ведь мы теперь никогда не сможем вымолить Его прощения, сколько бы перерождений нам ни дали другие небожители…

– Сможем, – он был уверен, что это так. Иначе сама жизнь была бессмысленна, когда она вела бы только в бездну, – если будем верой и правдой служить Ему и избранному Им каравану.