Надувная женщина для Казановы - Дарья Донцова

– Я рядом, за твоей спиной!

Маменька обернулась и заорала:

– Что за идиотская шутка!

– Я вовсе не собирался тебя разыгрывать!

– Безобразие, подойти сзади и сделать вид, что отвечаешь по телефону!

Из глубин лазни вынырнула Кока.

– Мы пойдем есть? – бодро спросила она.

– До нашего отеля рукой подать, – успокоил я ее, – дойдем за две минуты.

– Никогда! – хором ответили престарелые прелестницы. – Только в лучший ресторан!

Самый верный способ сохранить душевное здоровье в данном случае – это согласиться.

– Без проблем, – кивнул я, – тут вся улица в точках общепита, выбирайте любую.

– А какая самая дорогая? – забеспокоилась Николетта. – Куда мы можем пойти, чтобы не уронить достоинство?

– До свидания, душеньки, – раздался сбоку хрипловатый голос.

Я повернул голову и увидел довольно полную особу в элегантном, явно дорогом синем брючном костюме. На секунду мне показалось, что это Соня из Израиля, жена Семы, того самого, который в «Маркони» брал «жувачку». Та же полная, бесформенная фигура, те же мелко вьющиеся черные волосы, уложенные в старомодную прическу, тот же смуглый цвет лица и даже такие же усики над верхней губой.

– Эстенька, – взвизгнула маменька, – вы с нами пойдете ужинать?

В ту же секунду мне стало ясно: дама, стоящая сейчас в холле лазни, не Соня.

– Право, как-то неудобно, – улыбнулась незнакомка.

– Ах, ерунда, – подхватила Кока. – Мы как раз выбираем ресторанчик.

– Вава, знакомься, – заверещала Николетта, – это наша подруга Эстер.

Я поклонился:

– Очень рад, Иван Павлович…

– Ну, хватит, – быстро перебила меня маменька.

Больше всего Николетта боится, что я ненароком сообщу людям правду, и им станет понятно: у госпожи Адилье[3] есть взрослый, даже слишком взрослый сын, следовательно, ей никак не может быть тридцать лет. Это доходит зачастую до абсурда, даже перед теми, кто знает меня с детства, маменька разыгрывает спектакль.

– Приятно познакомиться, очень много слышала о вас, – пробасила Эстер. – Но я не хотела нарушать вашу компанию.

– Душенька, – взвизгнула Николетта, – как славно, что мы тут встретились! Вы ведь одна?

– Да, – кивнула Эстер. – Должна была приехать вместе с сестрой, но у нее неожиданно случился на работе форсмажор, и Розочка осталась в Москве.

– Вот видите! – восхитилась маменька. – Не скучать же вам. Пошли, пошли.

Мы вышли на улицу и двинулись мимо разнообразных харчевен. Дамы читали меню, вывешенное у входа, фыркали и отворачивались. Я же пытался сообразить, где мог видеть Эстер раньше. Ясное дело, она московская знакомая маменьки и Коки. Дамы, которых я вынужден сопровождать, страшные снобки, они никогда не станут заводить знакомство в бане, даже иностранной, которая называется лазня. Скорей всего, Эстер одна из тех, кто регулярно посещает салон Коки и суаре[4] маменьки. Обычно на этих сборищах толпится несметное количество народа, запомнить всех гостей я просто не в состоянии.

– Нет, какая гадость! – воскликнула маменька.

– Они с ума посходили, – подхватила Кока.

– В чем дело? – насторожился я.

– Ты только посмотри, – ткнула наманикюренным пальчиком Кока в очередное меню, – уже мимо шестого ресторана проходим…

Я вгляделся в строчки. «Русский стол. Борщ с пампушками, щи из свежей капусты, пельмени со сметаной, котлеты пожарские, оливье, селедка с отварной картошкой». Ай да ковальцы, просто молодцы! Если не обращать внимания на узкие трехэтажные дома, стоящие впритык друг к другу, и на католические соборы, коих на этой маленькой улочке целых три, то можно представить себя где-нибудь… ну, к примеру, в Саратове или Рязани. По городу течет говорящая на русском языке толпа, и в кафе предлагают щи и пельмени!

– Я не ем подобную гадость, – топнула ножкой маменька. – Эстер, вы не знаете, где тут нормальное заведение?

Эстер пожала полными плечами:

– Я приехала недавно и совершенно не в курсе дела, до сих пор столовалась в гостинице, у меня оплачен полный пансион.

– Вава, – велела маменька, – немедленно отыщи фирменный ресторан, а не забегаловку для бедных.

– Отвратительно, – ожила Кока, – полное ощущение, что я пришла в профсоюзную столовую. Ваня, не стой столбом, мы есть хотим.

Я посмотрел на высушенную, словно листок из гербария, заклятую подружку маменьки и молча вошел в ближайшую ресторацию. Тут же ко мне со всех ног бросились два парня.

– Вы одни?

– Желаете комплексный обед?

– Нет, нет, – быстро сказал я, – видите ли, моим спутницам до жути надоела русская кухня. Впрочем, я не уверен, что борщ с пампушками к ней относится, ну да это ерунда. Подскажите, где можно отведать чешские деликатесы?

На лицах официантов появилось разочарование.

– Понятия не имею, – рявкнул один и бросился к парочке, входящей в трактир.

Второй оказался более любезным.

– Вы ступайте по Карловой улице, – снизошел он до объяснений, – дойдете до памятника Святому Вацлаву, повернете налево, потом вниз…

Детально расписав дорогу, юноша добавил:

– Только там по-русски не говорят, туристы в это место не заглядывают.

– Ничего, – обрадовался я, – чешский язык близок к русскому, разберемся.

Официант удивленно покачал головой, но я устремился к поджидавшим меня дамам.

Глава 9

Рекомендованное заведение было совсем небольшим, но уютным, с «домашним» дизайном. На столах бело-красные скатерти, на окнах такие же занавески, на полу серое ковровое покрытие.

Стройная девушка положила перед каждым меню и спросила:

– Тнем нем дзен?

Впрочем, может, набор звуков был другим, за точность воспроизведения фразы не ручаюсь.

Я развел руками:

– Мы не говорим по-чешски.

Девица кивнула:

– Дойч?

– Нет.

– Франсе?

– Нет.

– Инглиш?

– Нет.

– Итальяно?

Неожиданно я обозлился на полиглотку.

– Нет! Мы говорим только по-русски! Вы владеете этим языком?

– Ноу, – сообщила официантка и заулыбалась.

Пару секунд мы с ней смотрели друг на друга, потом я попросил:

– Воды можно?

– Цо?

– Пить?

– Цо?

Я напряг память. Из ее глубин выплыла почему-то фраза «Гутен таг, майн циммер ист гросс!»[5] Господи, как же будет по-немецки вода? Хенде хох?[6] Гитлер капут? Нет, все не то…

Девица продолжала тупо улыбаться.

– Буль-буль, – сказал я, – пить хочу буль-буль, понимаете? Буль-буль!

Официантка посветлела лицом и радостно закивала. Я расслабился. Ну, слава богу, процесс пошел. Но тут девушка ткнула пальцем в окно и сообщила:

– Буль-буль, лазня, буль-буль!

Я возмутился. Эта дурочка приняла меня за идиота, который, желая поплавать в бассейне, явился в ресторан!

– Нет, не тот буль-буль! Буль-буль ням-ням!

– Буль-буль ням-ням? – с изумлением повторила подавальщица.

Я начал раздражаться. Ну что же тут непонятного? На помощь неожиданно пришла Эстер.

– Перье, – сказала она, – Эвиан.

– А-а-а, – с облегчением протянула глупышка, – а… а… буль-буль!

Сообразив, что первая часть заказа принята, я спросил у дам:

– Ну и что будем заказывать? Выбрали уже?

– Нет, – буркнула Кока, – меню на жутком языке! Ни слова не понятно.

Я стал изучать карту блюд. Ну если прочитать первое написанное латинским шрифтом название, то выходит нечто вроде: хрущь бишгитовый.

Действительно, не слишком вразумительно!

– Подправка – это что? – поинтересовалась Кока.

– А сжичень? – подхватила Николетта. – Мясо или рыба?

– Вполне вероятно, что сладкое, – мрачно заявила Эстер.

– Господи, – подскочила Кока, – смажена зебу! Ну и блюдо! Оно из зебры! Совершенно точно! Ни за что не стану пробовать такое!

– Почему? – усмехнулся я. – Зебра сродни лошади, а конина во всем мире считается диетическим мясом. И потом, вдруг зебу что-то вроде кабачков? Вот тут написано: смажена. Следовательно, чем-то помазанная, сметаной, к примеру, или майонезом.

– Вы уверены, что первую букву в слове «зебу» следует читать как «З»? – спросила Эстер. – Тут ведь стоит «Z». А это «Ц». И «е» иногда произносится как «а».

– Цабу? – воскликнула Кока. – Ну это точно не зебра! Ваня, немедленно переведи наш вопрос: что такое смажена зебу или цабу?

– Но я же не говорю по-чешски!

– Только что ты весьма лихо договорился с официанткой насчет питья, – возмутилась Кока, – естественно, о себе позаботился, а о нас не захотел! Все мужчины таковы! Эгоисты!

Я ткнул пальцем в строчку:

– Смажена! Что это?

– Смажена, – подтвердила официантка.

– Буль-буль?

– Эвиан, Перье!

– Да нет! Смажена – это вареная? В воде? Буль-буль в Перье?

– Буль-буль Перье, – подтвердила официантка, явно не понявшая суть вопроса.

Внезапно из угла послышалась короткая фраза на чешском, официантка засмеялась, сбегала на кухню и притащила сковородку.