Не верьте в аиста - Гунар Цирулис

— Будет вам козырями шлепать, лучше попытали бы счастья в любви, — пошутила Ингрида. — Не хотите ли малость поразмять свои протезы? — и она высоко подбросила мяч.

— А что если и в самом деле? Для аппетита…

Все четверо встали, но один тут же снова растянулся на песке.

— Пригляжу пока за барахлишком, — сказал он.

— Идите, идите! Я тут еще часок позагораю, — заверил его сосед.

Все четверо пошли вслед за Ингридой.

Однако трудно сказать, каким образом он собирался стеречь вещи, поскольку загорал, накрыв лицо газетой. Как и его товарищ, статный молодой человек. Они оба даже производили впечатление спящих.

Но нет! Чуть погодя зашевелилась рука, стянула с лица газету и как бы невзначай набросила ее на «Селгу», которую оставили легкомысленные картежники.

Подал признаки жизни и второй. Из-под газеты он внимательно наблюдал, не следит ли кто за маневрами компаньона. Но кругом все были заняты своим делом: кто дремал, кто читал, кто болтал или помогал детворе строить крепости из песка.

Несколько ловких движений, и оба уже подкатились к оставленным вещам. Затем, точно сговорившись, потянулись, встали, надели чужие брюки, рубашки, взяли радиоприемник и ушли. По всему чувствовалось, что они не новички в своем деле.

Альберт уже привык к тому, что Ингрида всегда опаздывает. Но сегодня она побила все рекорды. Вот уже почти час как яхта Вариса стоит на якоре у второй отмели, и пассажиры взбунтовались не на шутку.

— Поехали, кэп! — взмолилась Лайла. — На этой жаре можно совсем растаять.

— Я сплаваю на берег за лимонадом, — тут же предложил Альберт.

— Отчего не сказать прямо, что соскучился по своей воображале? — в голосе Астры была слышна нескрываемая ревность.

— Вон ты какая злюка! — Вилис был искренне удивлен.

— А мне противно, что она вечно утаскивает Альберта куда-то в кусты, — сердито сказала Астра.

— Астра права, — Варису хотелось сгладить выходку подруги. — Как ты ее разыщешь в этой толкучке? Ей же с берега наша яхта видней. Могла хоть бы рукой помахать.

— Надо только хотеть! — кипятилась Астра.

— Нет, мы с ней договорились ровно в одиннадцать. А мы опоздали, — Альберт ни под каким видом не желал допускать, что Ингрида могла его обмануть. Забрав одежду, он спрыгнул в воду. — Меня не ждите!

Волейбольные мячи висели над берегом совсем как воздушные шарики над первомайской демонстрацией. Да, разыскать знакомое лицо в этом муравейнике — затея безнадежная.

Но Альберт упрямо продолжал идти.

— Мяч! — внезапно услыхал он знакомый голос и резко обернулся.

Волейболисты, которые часами могли играть, стоя в кружке, почему-то считали ниже своего достоинства догонять провороненный мяч и всегда пользовались услугами гуляющих у воды. Вот и сейчас, не двигаясь с места, они ждали, что кто-то им отпасует. Среди них была и Ингрида.

Альберт опомнился слишком поздно. Ударясь о его ногу, мяч изменил направление и укатился в воду.

— «Даугаве» как раз нужен хороший запасной вратарь. Может, возьмут, сходите, — съязвила Ингрида. Лишь после этого она узнала Альберта. — Наконец-то! Куда ты пропал?

Альберт хотел было ответить резко, но передумал и оставил упреки при себе. Настоящему мужчине, очевидно, полагалось бы опоздать самому, а не ждать терпеливо целый час…

Ингрида взяла парня под руку и повела по берегу.

— Хорошо, что ты пришел, — ластилась она к голому плечу Альберта. — Хочу своим старикам отвезти подарок. У тебя хватит бензина?

Альберт смутился.

— А мяч как же? — спросил он, оглядываясь, как будто сейчас это было самое важное.

Ингрида равнодушно махнула рукой.

— Скорее! — поторопила она. — Петер давно ждет.

Петер неожиданно оказался приятным спутником. Довольно долго он взахлеб восторгался Альбертовым умением водить машину и таким ненавязчивым способом не давал стрелке спидометра опуститься ниже сотни. После чего он спокойно заснул и проснулся, лишь когда «Волга» свернула с шоссе и начала подпрыгивать на ухабах проселка. Казалось, им не будет конца, и Альберт окончательно убедился в том, что Ингрида и в самом деле выросла в забытой богом дыре. Наверно, не велико удовольствие добираться отсюда пешедралом до ближайшего городка. Грибов и ягод тут было, видимо, немало, но какая от них радость молодой девушке?

Наконец за очередным поворотом показался бревенчатый дом, который так и просился в заповедник-музей Народного быта. «Волгу» встретил ожесточенный лай собак.

— На место, Пекси, цыц, тебе говорят! — закричала Ингрида, вылезая из машины и разминая затекшие ноги.

Но пес не унимался.

— Возвращение блудной дщери, — шепотом поиронизировал Петер.

Чуткое ухо Ингриды уловило замечание.

— Что ты хочешь? Бедный песик впервые видит, что в машинах разъезжают не только люди, но и ослы, — парировала она и подошла к Пексису, наконец узнавшему хозяйку и теперь радостно завилявшему хвостом. — Знаю, знаю, дружок, в это время все на ферме, все работают… — она наклонилась и достала из собачьей конуры большой ключ. — Этот тайник придумал мамин дед. Наверно, еще во времена крепостного права… Извольте, господа! — Ингрида бросила ключ Петеру. — Чувствуйте себя как дома, но ведите себя как в гостях. А я пока схожу, сообщу о прибытии высоких гостей. Навряд ли, конечно, восторги моих стариков придутся по вкусу горожанам, — как девушка ни пыталась острить, было видно, что она взволнована.

Прошло немногим больше часа, как все они уже сидели за угощением. У Ингридиной матери нашлось и холодное мясо, и студень, и жареный лещ, и салат из помидоров, и горячая картошка, аппетитно дымившаяся на столе. Посредине, на почетном месте красовался подарок дочери — новенький транзисторный радиоприемник завода ВЭФ, вы-выдвинутая антенна которого почти упиралась в низкий потолок избы.

Альберт представлял себе родителей Ингриды совсем другими — неразговорчивыми, ушедшими в себя людьми, рано сгорбленными тяжелым деревенским трудом. А перед ним оказались на редкость радушные хозяева, от души радовавшиеся нежданным гостям. Они буквально лезли из кожи, чтобы дочери не краснеть за них перед друзьями.

— Поехали! — этот весьма лаконичный тост напомнил Альберту любимое застольное словечко отца.

Он поднял до краев наполненный чайный стакан и мужественно отпил большой глоток. В следующий момент в глазах у него застыло выражение ужаса, затем по щекам потекли слезы. Он громко закашлялся.

— Только не говори, что я тебя не предупреждала, — Ингрида не смогла удержаться от смеха.

— Может, вареньицем закрасить? — предложил ее отец, жилистый мужчина под пятьдесят. Сам он залпом осушил свой стакан, не моргнув глазом. — Принеси, Марта!

Жена отложила наполовину смотанный клубок шерсти и достала из буфета банку с вареньем.

— Теперь и мы стали пить магазинную водку, — словно извиняясь, сказал отец Ингриды. — Но нам не дали нынче зарплату в срок — какие-то сволочи очистили колхозную кассу… Хорошо еще, что свой спиртозаводик уцелел на чердаке с немецкого времени.

— Не гневи бога, Витолд! — воскликнула мать. — Счастье, что твой отец остался жив — много ли было надо!..

— Да перестань ты! — взмолился отец. — Не видишь, дитя сейчас нюни распустит!

Альберт тоже обратил внимание на то, что Ингрида необычно бледна. На губах у нее застыла вымученная улыбка.

Ингрида с трудом удержалась от того, чтобы не влепить пощечину Петеру, преспокойно глотавшему водку, которую подливал ему отец. Впрочем, ведь и у самой тоже рыльце было в пуху — кто тянул ее за язык разболтать про традиционный юбилейный праздник в их колхозе, когда выдают зарплату и квартальную премию, играют спектакль, а потом пляшут до утра… Кому нужны были эти сантименты?.. Мерзавец! Так подло воспользоваться ее простодушием! Столь гнусного предательства она не ожидала! А что если с ее дедом действительно случилось бы что-то серьезное? Теперь она была бы дважды убийцей, потому что уж точно укокошила бы сейчас Петера… Ингрида достала из сумочки сигареты и закурила.

Мать сделала вид, что не замечает. Повесив на спинку стула новый моток пряжи, она стала просить:

— Рассказала бы, доченька, как ты там в Риге одна поживаешь? Много ли заставляют учиться? Хоть бы письмецо написала с адресом, мы давно бы уж тебе посылочку…

— Живет что надо, сама разве не видишь?! — перебил ее отец. — Раскатывает в шикарной машине, привозит дорогие подарки, кавалеров целых две штуки, — самогон ударил ему в голову. — Дерните еще, ребята, покуда в парнях ходите, — он чокнулся с Альбертом, осоловело глазевшим по сторонам.

— Давай, перекинь еще стопаря, — подбадривал его и Петер. Встретясь взглядом с Ингридой, он вдруг заговорил изящным слогом и даже встал: — Я не знаю, представителей какой профессии мы чествуем в этот воскресный день и в конце концов — не все ли равно? Только мне хотелось бы выпить за здоровье тех, кто взял на себя самый неблагодарный человеческий труд — производить на свет детей с надеждой, что из них вырастут люди. За твоих родителей, Ингрида!