Василий Струве. Его жизнь и научная деятельность - Елизавета Литвинова

Многие дерптские ученики Струве последовали за ним в Пулково. Астрономы Пулкова по своей национальности и направлению научного поиска бесспорно принадлежали к немецкой школе астрономии, основателями которой можно считать Гершеля, Гаусса и Бесселя. Вильгельм Струве шел по следам этих героев науки, не отставая от них ни на шаг; он воспитал в духе этой школы своих многочисленных учеников в Дерпте и, перенеся эту школу в Пулково, пересадил ее на русскую почву. Этим объясняются тесные отношения Пулковской обсерватории с астрономами Германии. Самая живая связь существовала между Шумахером, альтонским астрономом, и пулковским Струве. Она имела благие последствия для нашей обсерватории. Шумахер издавал в то время “Astronomische Nachrichten”[4] и потому находился в самых деятельных отношениях со всеми астрономами того времени; он пользовался ими также для поддержки Пулковской обсерватории. Аргеландер в Бонне и Ганзен в Готе и делом и словом помогали пулковским астрономам: Ганзен – по части теоретической астрономии, Аргеландер же – в области практической. Материальное и общественное положение Струве, разумеется, значительно улучшилось с назначением его директором Пулковской обсерватории, но, конечно, не оно составляло предмет его устремлений. Он был вполне счастлив в своем маленьком домике в Дерпте и не ради себя, а для пользы науки этот “большой корабль” искал себе большего плавания. Непритязательность Струве в материальном отношении и простота его нрава доходили до крайних пределов, и многие винили его в том, что все служащие в обсерватории начиная с директора получали очень скромное жалованье, размеры которого были определены императором по соглашению со Струве. Однако и при таких условиях новое учреждение дорого обходилось государству, но оно не только служило науке, а также распространяло по всему свету славу русского имени.

Савич в своих воспоминаниях о Струве говорил следующее:

“В XVII веке Людовик XIV считался покровителем наук во Франции и потратил огромные суммы на устройство Парижской обсерватории; она обошлась почти в два миллиона франков и вскоре по окончании оказалась неудобной для производства наблюдений, приводя долгое время в отчаяние французских астрономов. В этом отношении мы были гораздо счастливее: щедроты царские всецело употреблены на пользу науки. Во всех частях своих Пулковская обсерватория представляет действительно точное осуществление того, что требуется ныне для преуспевания астрономии, и того, что можно было сделать при современном состоянии оптики и практической механики. Сказанное нами было выражено многими учеными. Некоторые из известнейших иностранных астрономов приезжали в Россию для обозрения Пулковской обсерватории. Эри, директор Гринвичской обсерватории, писал Шумахеру: “Я убежден, что без прилежного и внимательного изучения всех сокровищ, находящихся в Пулкове, никакой астроном не может считать себя вполне знакомым с практической стороной нашей науки в том совершенстве, какого она теперь достигла; занятия астрономов и их точные способы наблюдений там столь же поучительны, как и самое устройство зданий, выбор и свойства инструментов”.

Американский астроном Ньюкомб, приехав из Америки в Пулково, нашел там так много для себя интересного, что возвратился на родину, не взглянув на нашу столицу. В памяти пулковских астрономов сохранились следующие слова Ньюкомба о нашей обсерватории: “Когда мне в Америке рассказывали о чудесном устройстве Пулковской обсерватории, я смеялся, потому что не мог поверить всему этому; теперь же, когда я приеду и буду в свою очередь рассказывать о том же, мои слушатели будут смеяться, также находя все это невероятным! ”

ГЛАВА VI

Статуты Пулковской обсерватории. – Характер практической деятельности во время управления В. Струве. – Педагогическая деятельность В. Струве в Пулкове и ее результаты. – Пулковская библиотека; ее особенности и преимущества. – Издание трудов Пулковской обсерватории

Высочайше утвержденный 19 июня 1838 года устав обсерватории определяет, что цель ее учреждения состоит:

a) в производстве постоянных и насколько возможно совершеннейших наблюдений, способствующих успехам астрономии;

b) в производстве соответствующих наблюдений, необходимых для географических исследований в империи и совершаемых научных путешествий;

c) сверх того, она должна содействовать всеми мерами усовершенствованию практической астрономии, в помощи географии и мореходству, и, в частности, практическим упражнениям в географическом определении места.

Одним из последующих параграфов на главную обсерваторию как на центральное учреждение возлагается еще и обязанность иметь попечение о том, чтобы занятия в прочих русских обсерваториях были соответственны современному состоянию астрономии; чтобы действия их по возможности были связаны между собою и чтобы из производимых наблюдений проистекала возможно большая польза для науки.

В предыдущей главе мы дали понять о том, как выполняла Пулковская обсерватория свои обязанности относительно чистой науки. Предаваясь этого рода деятельности, Струве и его сотрудники в то же время как нельзя лучше служили нуждам обширной Российской империи, выполняя в точности то, что сформулировано в приведенных нами параграфах. России была посвящена вся географическо-геодезическая деятельность обсерватории; она проявилась в двух хотя и не строго отдельных, но тем не менее существенно различных направлениях. Во-первых, состояла в распространении познаний в области геодезии и математической географии посредством ученых исследований и собственно от обсерватории исходящих намерений; во-вторых, заключалась в ученых советах и специальном сотрудничестве по исследованиям, предпринимаемым в той же области другими государственными учреждениями.

Домик, где жил В. Я. Струве до 1839 года

В деятельности первого рода видное место занимало географическое определение местностей, в котором вместе с быстрым расширением территории ощущалась большая потребность. В 1842 году О. Струве, предпринимая путешествие в Тамбовскую губернию для наблюдения полного солнечного затмения, вместе с тем определил географическое положение некоторых наиболее важных пунктов. Одной из первых таких работ было возможно строгое определение долготы Пулкова относительно Гринвича. Затем приступили к исследованиям такого рода внутри империи. В работах этих участвовали также офицеры корпуса топографов.

Посредством экспедиций не только определены были основные пункты для продолжения исследований внутри России, но они также послужили развитию новых взглядов на сами способы наблюдений и на выяснение условий, которые необходимы для достижения известной степени точности. Результатом этого труда директора центральной обсерватории явились тысячи определений географических мест, сделанных Генеральным штабом в европейской части России; так положено было прочное основание самой точной картографии России.