Василий Струве. Его жизнь и научная деятельность - Елизавета Литвинова

Из других обсерваторий, возникших в том же веке, выделялись Парижская и Гринвичская. Первая стояла в тесной связи с Парижской Академией наук, вторая – с Лондонским королевским обществом. Знаменитый астроном Кассини, призванный из Италии Людовиком XIV, был первым астрономом Парижской обсерватории. Но первенствующее место бесспорно принадлежит Гринвичской обсерватории. Линденау, известный своими трудами по истории астрономии, утверждает, что труды этого учреждения от времени основания до конца XVIII века превосходят все, что было тогда сделано всеми остальными обсерваториями Европы вместе взятыми. В числе знаменитых астрономов этой обсерватории был великий наблюдатель Брэдли, которого делают бессмертным открытия по аберрации и нутации, не говоря уже о многих других. Астрономические наблюдения этого учреждения обнимают период в сто шестьдесят семь лет; наблюдения, относящиеся к движению Солнца, Луны, планет и положению неподвижных звезд, составляли основу всех астрономических познаний по крайней мере в продолжение всего XVIII века.

Такой исключительный успех Гринвичской обсерватории привлек к себе внимание Струве и заставил задуматься над его причиной. Он тщательно изучил историю этого научного учреждения и определил для себя ее особенности. Они, по мнению Струве, заключались в том, что с самого начала этого учреждения все астрономы работали, имея перед собою один и тот же план, преследуя одну цель, которая была уяснена и отчетливо сформулирована при самом основании обсерватории. Согласно повелению короля, астрономы должны были стремиться исправить таблицы движений небесных тел, а также положений неподвижных звезд для того, чтобы при помощи всех этих наблюдений достигнуть возможности определять долготу на море, которая так желательна для успехов мореплавания. Все астрономы Гринвича неуклонно стремились к одной цели; этим и объясняется успешность их работ.

Гринвичская обсерватория и во многих других отношениях послужила Струве образцом при создании Дерптской и Пулковской обсерваторий.

После этого очерка истории обсерваторий вообще Струве переходит к изложению своего взгляда на развитие практической астрономии в России. Известно, что Петр Великий ввел изучение наук в России. Он особенно любил астрономию, проявив, между прочим, эту любовь по живости своего характера при посещении Копенгагенской и Гринвичской обсерваторий. В последней из них ему пришлось быть два раза – в феврале и марте 1698 года, причем 8 марта он наблюдал Венеру, – не только смотрел в телескоп, но действительно наблюдал. Этот великий монарх построил первую постоянную обсерваторию в своей империи. Она находилась в здании, принадлежащем теперь Академии наук. В свое время эта обсерватория была “самой роскошной” во всей Европе – так отзывался о ней Лаланд в своем предисловии к астрономии, – она была также снабжена всеми необходимыми инструментами. Пожар в 1747 году истребил в ней всё, уцелели одни голые стены; однако на следующий год все было восстановлено и приведено в порядок настолько, что можно было продолжать наблюдения. Очевидно, правительство в то время не скупилось на эти цели: ведь на русском престоле была дочь Петра Великого. Первым астрономом академической обсерватории был француз Иосиф-Николб Делиль, приглашенный еще Петром Великим. Он пробыл в России около двадцати лет и сделал много весьма замечательных наблюдений, но почти все увез с собой в Париж.

Первым русским астрономом был Попов (1748 год). Вскоре, однако, во главе обсерватории встал Гришов, немец по происхождению; он приобрел известность своими наблюдениями за Луной, произведенными на острове Эзель в Аренсбурге. Это был энергичный человек; в его время обсерватория обогатилась многими инструментами; с ней в этом отношении могла поспорить только одна Гринвичская обсерватория, которая тогда находилась в руках Брэдли. Гришов не довольствовался этим богатством инструментов; “роскошная” обсерватория представляла немало неудобств, незаметных для простого смертного, но чувствительных для астронома: в ней невозможно было поместить некоторые инструменты. Гришов к тому же находил и саму местность неудобной для обсерватории; она находилась на Васильевском острове, на берегу Невы, в шумной части города. Зимою дым от труб застилал горизонт. Все это привело Гришова к созданию плана новой обсерватории, более подходящей для установки инструментов, для производства наблюдений и так далее. Этот план был последней работой Гришова, – его нашли в бумагах после смерти астронома в 1760 году. Но долгое время план его оставался забытым, и два превосходных инструмента пролежали сорок лет нераспакованными в ящиках, прежде чем нашлась возможность их использовать. Незадолго до своей смерти Гришов предложил на свое место молодого Румовского, своего помощника, ученика Эйлера. В 1762 году прохождение Венеры через диск Солнца наблюдали в Петербурге Броун, Красильников и Курганов. Парижская Академия наук отправила аббата Шарпа в Тобольск, чтобы наблюдать это явление, и русское правительство оказало ему всякое содействие. Академия, со своей стороны, послала Попова в Иркутск и Румовского – в Селенгинск, лежащий за озером Байкал. Интерес к астрономии, как видим, все возрастал в России.

Шестидесятые годы XVIII века, говорит Струве, ознаменовались двумя важными событиями: возвращением великого математика Эйлера в Петербург (1766) и вторичным прохождением Венеры через диск Солнца (1769, 23 мая). Прибытие Эйлера повело за собой оживление научных интересов в Петербурге и вызвало необыкновенную активную деятельность математиков и астрономов в России. Работы Эйлера также имели влияние на успехи астрономии.

Румовский, как и его предшественник Гришов, также много заботился об усовершенствовании обсерватории. Ему приходилось действовать во времена Екатерины II. Великая императрица стяжала себе бессмертную память в летописях астрономии своим покровительством деятелям этой науки, которое особенно проявилось в 1769 году, в то время, когда астрономы со всей Европы съехались в Россию и нашли в ней не только полное гостеприимство, но и все условия для производства астрономических наблюдений. Румовский давно таил желание склонить императрицу к постройке обсерватории, более удобной для наблюдений; наконец в 1796 году, через тридцать шесть лет, у него появилась надежда осуществить этот план. Король Англии Георг III подарил императрице превосходный телескоп Гершеля, причем Ее Величество пожелала наблюдать с помощью этого телескопа небесные светила, и для этого Румовский был приглашен в Царское Село. Императрица восемь вечеров подряд занималась наблюдением Луны и звезд и так увлеклась астрономией, что Румовский осмелился ей высказать свою мысль об устройстве новой обсерватории. Смерть императрицы, последовавшая в том же году, остановила выполнение этого плана; он был отложен, но не был забыт. Астрономы Шуберт и Фусс напоминали о нем при всяком удобном случае. В 1803 году Шуберт был назначен директором обсерватории, а его помощником – Вишневский, прославившийся, между прочим, своим необыкновенным зрением. Александр I подарил обсерватории упомянутый телескоп Гершеля и предоставил ей новые средства для приобретения инструментов. Шуберт и Вишневский как нельзя лучше воспользовались ими для наблюдений солнечных затмений, движений планет и комет.