Час эльфов - Жан-Луи Фетжен

Любой королеве, кто бы она ни была, не полагалось присутствовать на Совете (и в этом обычаи людей сильно отличались от обычаев эльфов). И Игрейна знала об этом. Ей дали это понять еще тогда, когда она в возрасте двенадцати лет только вошла во дворец, будучи обещана королю Пеллегуну. Склонив голову и краснея, она села в сторонке, позади Утера, не смея с ним заговорить и лишь бросив на него украдкой взгляд, чтобы передать частицу своей любви, которую она испытывала в этот момент. Как только она села, то сразу же поймала взгляд аббата Илльтуда, сидящего точно напротив короля, – тот улыбнулся, но улыбка его был полна неодобрения. Вспыхнув, она отвела глаза и инстинктивно прикрыла разорванный ворот платья. Хотя какое значение имел сейчас ее наряд! Да и что он знал о той угрозе, которая нависла над королевством Логр? Говорили ли они уже об этом или речь шла об этом проклятом мече? С первых же слов Мерлина она поняла, что оба вопроса отныне неразрывно связаны.

Мерлин слегка кашлянул, чтобы привлечь внимание, и негромко произнес:

– Утер говорит правду, Бран… – Он украдкой бросил взгляд на Игрейну, но все же добавил: – …и королева Ллиэн тоже их видела… Не спрашивайте меня как, но она их видела – во время бури. Я думаю, что она использовала силу бури, чтобы защитить Фрейра. Она мне говорила, что деревья сами…

– Правда в том, – перебил его Бран, – что вы готовы придумать что угодно, лишь бы не возвращать нам наш талисман!

Гном снова обернулся к Утеру с таким диким видом, что стал, похож на своего брата Рогора, и эльфы вздрогнули, пораженные этим страшным зрелищем.

– Ты стал как Горлуа, как Пеллегун! – сказал он, грозя ему указательным пальцем. – Стремишься к власти ценой наших жизней! Они совершили ту же ошибку!

Вдруг он обратил свой обвиняющий перст на аббата Илльтуда.

– Это все твои проклятые монахи заморочили тебе голову, как и старому Пеллегуну, как и Горлуа!

Мерлин усмехнулся и украдкой посмотрел на Илльтуда, которому, впрочем, было не до смеха. Аббат ничего не ответил, и его покорное молчание вывело из себя Игрейну.

– Король Пеллегун не верил в Бога! – бросила она. – А Горлуа тем более!

Все повернулись к ней, и она выдержала злобный взгляд Брана, иронию Мерлина и удивление собственного мужа.

– Наш Бог – это Бог любви, – сказала она. – И мы хотим лишь мира, мессир Бран…

– Да, – проворчал гном. – Мир для людей. Любовь для людей… Единственная земля, единственный король, единственный бог – так, что ли?

– Государь… – степенный голос Гвидиона, великого друида лесных эльфов, избавил королеву от необходимости ответа. – Сеньор Бран, возможно, кое в чем прав, – сказал он.

– Ха!

– Варвар был ранен, потерял много сил… Можно ли быть уверенным в том, что он видел?

Утер вздохнул и провел рукой по лицу. Резкий тон гнома и то презрение, с которым он обратился к королеве, натянули его нервы до предела, и он уже чувствовал, что готов вцепиться Брану в глотку и заставить его проглотить собственную бороду.

– Мы скоро это узнаем, – сказал он с признательной улыбкой, адресованной старому эльфу. – Фрейра подобрала герцогиня Хеллед де Соргалль, она же привезла его сюда. Я знаю, что она еще несколько дней назад отправила разведывательный отряд к Границам, и сегодня она должна быть среди нас, чтобы рассказать, что же там происходит. Я сам послал всадников ей навстречу, но пока не получил от них никаких вестей.

– До Границ больше двух недель пути, – поддержал короля сидящий рядом Лео де Гран, словно оправдываясь. – Даже если загнать много лошадей, можно ждать их возвращения не раньше, чем через три-четыре дня.

– Если только это не будут эльфийские лошади, – сказал Дориан.

Юный принц улыбнулся, весьма довольный, что нашел наконец тему, в которой был знатоком.

– Я могу поехать туда, – предложил он. – С Ламом и его друзьями мы прибыли бы гораздо быстрее, чем любой ваш посыльный.

Лам… Утер вспомнил белого жеребца короля Ллэндона, впечатляющих размеров, белоснежная грива которого доставала чуть не до земли. Он тотчас же вспомнил и Ллиэн, сидящую верхом без узды и седла и сжимающую бока лошади длинными ногами, обутыми в замшевые сапожки. Но он почувствовал присутствие Игрейны позади себя и прогнал эти греховные помыслы.

– Это верно, – сказал он.

– Вы только посмотрите! – вскричал Бран. – Теперь эльфы! Хотите, чтобы мы доверяли им? Проклятие, да здесь просто смеются над нами!

– Да заткнись же ты наконец! – заревел Утер. – Если хочешь знать, Фрейр видел и еще кое-что помимо монстров!

Он умолк, но настойчивые взгляды собравшихся не позволяли ему скрывать далее то, что варвар увидел на пустой дороге. Он поискал глазами Мерлина, надеясь на его поддержку, но мужчина-ребенок опустил голову и неожиданно так помрачнел, что король вернулся к действительности, слишком поздно оценив всю важность своих слов. Игрейна, бледная и хрупкая в своем мятом платье, растерянно смотрела на него, и Утер на мгновение обернулся к ней, чтобы почерпнуть в глазах жены немного сил и продолжить свою речь.

– Бран, прошу тебя мне поверить… Мне очень бы хотелось, чтобы Фрейр ошибся, чтобы он плохо разглядел… И уверяю тебя, что если окажется именно так, я верну Экскалибур народу гномов…

Принц Черной Горы не отвечал, охваченный, как и все, страхом от предчувствия того, что сейчас скажет Утер.

– Твой брат… Твой брат Рогор и воины-гномы Черной Горы были рядом с Безымянным.

В зале повисла абсолютная тишина. Бран, выкатив глаза, с ужасом смотрел на Утера, в то время как его спутники, происходящие из клана гномов Красной Горы, опустили глаза и затаили дыхание. Губы Брана задрожали, но слова никак не сходили с них, борода его затряслась от негодования. Наконец последовал взрыв:

– Это ложь! – завопил он. – Как можешь ты говорить такое!

– Это правда, – произнес Мерлин, и все повернулись к нему. – Я был там, когда сеньор Фрейр очнулся, и это было первое, что он мне сказал…

– Ложь!

Не успел Утер снова взглянуть на Брана, как гном скатился со своего стула и ринулся к нему. Утер поднял руку, защищаясь от удара, но принц ударил короля головой, как тараном, и опрокинул его на пол. Утер барахтался, зацепившись своим одеянием за упавший стул. Вдруг в руке гнома блеснуло лезвие, и его лицо исказила гримаса ненависти, не оставлявшая сомнений, что он готов ударить. Утер наудачу нанес удар и глубоко порезал руку о кинжал, но ему удалось схватить Брана за горло. Игрейна закричала, и Утер краем глаза заметил ее парчовое платье, совсем близко, и его белизну, забрызганную его собственной кровью. В следующий миг между ними, подобно блеску молнии, опустилась рука в железной перчатке. Град ударов еще продолжал сыпаться на короля, потому что гном, схваченный крепкими руками рыцарей, все еще продолжал отбиваться. Утеру наконец удалось отшвырнуть стул и подняться на ноги, задыхаясь от бешенства. В зале стоял крик. Онару, молодому воину-гному, удалось свалить одного из рыцарей и жестоко избить его. Судри был укрощен раньше, чем смог произнести заклинание, но он отбивался, как дьявол. Игрейну оттащил в сторону один из рыцарей, загораживая ее своим телом. Она тянула руки к мужу, но он не мог разобрать, что она кричала. Эльфы в ужасе смотрели на короля, залитого собственной кровью. Ульфин крепко стиснул Брана, а другие рыцари железной стеной встали вокруг него, с трудом сдерживая натиск разгневанных гномов. Поскольку Утер вскочил так стремительно, перед его глазами заплясали яркие точки и он покачнулся, но его вовремя поддержал Лео де Гран. Глубокая рана короля все еще кровоточила, ему не хватало воздуха и никак не удавалось полностью прийти в себя.