Чингисхан: Покоритель Вселенной - Рене Груссе

Первые двое суток поисков оказались безрезультатными. Вечером третьего дня, на закате, когда солнце опускалось за холмы, приятели заметили табунок, стоявший возле лагеря, по монгольскому обычаю окруженного повозками. Восемь украденных лошедей — и среди них серебристо-белый мерин — находились там.

Темучжин сказал своему спутнику:

— Ты, друг, постой здесь, пока я угоню вон тех соловых.

Однако славный Боорчу был намерен делить опасности с другом поровну.

— Я ведь пошел с тобой в товарищах, — заявил он Темучжину. — Чего ж я буду стоять тут?

Друзья проникли в табун, отбили своих животных и погнали их в степь.

Поднятые по тревоге мародеры во все поводья поскакали за ними вдогонку. Один из преследователей, сидевший на очень резвой лошади, вырвался вперед и, размахивая ургой,[19] стремительно приближался.

— Товарищ, — обратился Боорчу к Темучжину, — дай мне лук и стрелы, я буду отстреливаться!

— Нет, — отвечал тот. — Недоставало, чтобы ты из-за меня погиб. Я сам буду отстреливаться.

Сын Есугая остановился, натянул лук и прицелился во всадника на белом коне. Тот подобрал поводья и приготовился зацепить его ургой.

Тут подъехали остальные преследователи, и, возможно, дело для Темучжина кончилось бы плохо, если бы не наступившая темнота: не решаясь продолжать охоту на человека в ночной степи, мародеры повернули вспять. Товарищи, прекрасно знавшие дорогу, через трое суток непрерывной скачки оказались перед юртой Наху-баяна.

Горячо благодаря Боорчу, Темучжин сказал:

— Друг, разве я без тебя вернул бы своих лошадей? Давай разочтемся. Сколько ты хотел бы?

Великодушный Боорчу заявил:

— Ведь я почему поехал с тобой? Потому что хотел оказать услугу доброму товарищу. Разве я за барышом гнался? Мой отец не зря зовется Наху-баяном. И я недаром его единственный сын. Я ничего не возьму. Иначе какая это была бы услуга? Ничего не возьму!

Друзья вошли в юрту. Увидев их, Наху заплакал от радости. Вытерев слезы, он принялся выговаривать сыну, не будучи в силах забыть о пережитом страхе за него. Но в доме был гость, и в честь его зажарили молочного ягненка, которого и вручили Темучжину как запас в дорогу.

Перед отъездом юного героя Наху скрепил дружбу своего сына с ним такими словами:

— Вы оба — молодые ребята. Любите друг друга и никогда друг друга не покидайте!

Дружба Темучжина и Боорчу, действительно, продолжалась столько, сколько длилась их жизнь.

Расставшись с новыми друзьями, сын Есугая-баатура, гоня перед собой табун, поехал к родному стойбищу. Через три дня и три ночи он нашел своих в долине Сангура. Обеспокоенные затянувшимся отсутствием Темучжина, Оэлун и братья — прежде всего Хасар — начали не на шутку волноваться. Но вот он появился, живой и невредимый, со всеми восемью лошадьми, возвращенными его отвагой. Радость и покой вновь поселились в той маленькой орде.

Этим скромным свершением, ничем не отличавшимся от достижений прочих степных юношей, начинается череда героических подвигов того, кто однажды прослывет Покорителем Вселенной.

История с колодкой и история с похищением лошадей поражают нас тем магнетизмом, который испытывал на себе каждый, имевший дело с Чингисом, при всей его молодости; уже тогда проявлялась сила мощной личности сына Есугая храброго. Вспомним слова, произнесенные Сорган-Широй, заметившим Темучжина, недвижно лежавшего на поверхности реки. Не потому ли, что сулдус был поражен силой взгляда подростка, в котором уже ощущалась душа вождя, он, рискуя собственной жизнью, спас его от тайчжиудов? А малыш Боорчу? С первой же встречи с Есугаевым сыном он связал свою судьбу с его судьбой! Он тоже не смог устоять перед поразительным блеском «этих орлиных глаз».

Ниже мы увидим, как во все более ускоряющемся темпе род за родом и царство за царством станут примыкать к Чингису, покоренные его талантом полководца, справедливостью и честностью в отношениях со своими людьми, его умением быть благодарным за оказанные услуги. Привязанность и любовь Темучжина к своим первым друзьям, таким как Боорчу, станет легендарной. Да, таковы были нравы в больших войлочных юртах, где с верностью слову, данному другу, могли соперничать лишь коварство и жестокость в обращении с врагом.

Женитьба Чингисхана

Темучжин уже достаточно поправил свои дела, чтобы задуматься о женитьбе. Он помнил, что ему, еще девятилетнему, отец сосватал Борте, дочь Дэй-сечена, вождя унгиратов. Уже тогда эта девочка выделялась красотой среди своих «прекрасноланитных» единоплеменниц, которых охотно брали в жены предводители монгольских родов. Теперь она, должно быть, совсем вошла в возраст, и время свадьбы приспело, если, конечно, не изменились намерения Дэй-сечена. Темучжину не терпелось узнать, как обстояли его дела, и, взяв с собой брата Бельгутая, он отправился в страну унгиратов, вниз по Керулену.

Тесть по-прежнему обретался между горами Чекчер и Чихурху, то есть между впадением Керулена в Колен и рекой Уршиун, несущей свои воды в то же озеро. Молодого вождя он встретил как нельзя более радушно:

— Я знаю, что тайчжиуды тебя не любят, и сильно за тебя беспокоился. Но ты вернулся!

Возможно, он не раз пожалел, что отпустил Темучжина, еще такого молодого, в то время как его со всех сторон окружали опасности. Возможно, он не раз выговаривал себе за то, что почти ничем не помог зятю в годы бедствий… Что бы там ни было, увидев его, рослого и сильного, Дэй-сечен, не колеблясь, отдал ему прекрасную Борте. А через несколько дней проводил молодоженов до Урах-чжолнудских гор, что на нижнем Керулене. А Цотан, мать Борте, доехала с дочерью до самого стойбища Темучжина, находившегося недалеко от реки Сангур и урочища Гурельгу.[20] Прощаясь с Оэлун, она подарила ей великолепную «черного соболя доху в качестве шидкуля, свадебного подношения». Далее мы увидим, что Чингисова дипломатия очень скоро найдет применение этой шубе.

Женившись, Темучжин стал подумывать об усилении военной мощи рода. Для начала он послал Бельгутая за своим «другом» Боорчу, который и на этот раз ничего не сказал отцу, а взнуздал коня — гнедую лошадь с несколько выгнутой спиной, бросил на седло свой серый войлочный плащ и помчался к юному вождю.

Придет день, и он станет первым «маршалом» Великой армии, которая будет сформирована на границе тайги со степью.

В истории нашего героя было суждено и Борте сыграть свою роль. Она стала для него тем, чем Земля была для Антея. Прежде всего — что для средневекового монгола имело первейшее значение — она родила ему четырех сыновей: Чжочи, Чагатая, Угэдэя и Толуя. Сверх того жена была для Чингисхана советчицей, к словам которой он прислушивался более всего. В критические моменты именно советы Борте подсказывали будущему императору единственно правильное решение. И вообще, жена пользовалась у него непреходящим авторитетом. Разумеется, подобно любому монгольскому вождю, Темучжин, не колеблясь, заводил себе новых жен, которые при необходимости сопровождали его в походах, тогда как Борте оставалась в Монголии, но только ее дети имели право на отцовское наследство. Никто из женщин и мужчин, окружавших Темучжина, не был прославлен более, чем Борте. Она всегда оставалась высокочтимой «хатун», госпожой, сотворцом потрясающего триумфа завоевателя Вселенной.