Русская жизнь-цитаты-Январь-февраль-2017 - Русская жизнь-цитаты

Политическая поляна не просто зачищена, она забетонирована так, что сами кремлевские политтехнологи в ступоре: даже если б очень хотели, ничего интересного к 18-му году вырастить уже не удастся. Так чего, спрашивается, они боятся? Зачем им еще один узаконенный способ контролировать активность россиян? У меня есть два ответа.

Во-первых, по моим наблюдениям, в программах авторов подобных инициатив произошли настолько необратимые изменения, что «пятую колонну» они узреют везде и всегда, а в случае ее физического отсутствия создадут сами. Без внутреннего врага для них жизнь не мила. Тот же Федоров не устает повторять, как мантру, тезис о том, что Россия находится под внешним управлением (как это сочетается с его верностью президенту — непонятно, но кого тут волнует логика?). А раз есть внешнее управление, значит, есть агенты внутри, и им нельзя дать голову поднять. Соответственно, чем больше запретов и ограничений любых проявлений инициативы снизу, тем лучше.

Во-вторых, — и это тоже часть внутренней программы — марионетки боятся появления и становления в публичном пространстве всех, кто не похож на них. Вне зависимости от мировоззрения — любого живого, яркого, незапрограммированного человека, любую личность они воспринимают как угрозу безопасности всей системы. Любого, кто просто живет по принципу «делай что должен, и будь что будет». Любого человека поступка. Потому что они знают: чем бы такой человек ни занимался, однажды он может встать и выступить против ржавой, неповоротливой, но способной все же смять его государственной машины.

Именно это знание и этот страх заставляют их в течение двух лет подленько, по ночам громить мемориал Немцову на том самом мосту — потому что более яркого символа внутренней свободы, чем Борис, не найти, тем более после его смерти. Мертвая личность мешает спать живым посредственностям. И то, что после каждого разгрома на месте убийства Немцова снова появляются его портреты, цветы и, главное, люди, для которых он — живой, раздражает и пугает марионеток больше всего.

Кстати, я не удивлюсь, если поправки Федорова будут использованы в том числе для того, чтобы на законных основаниях раз и навсегда запретить людям собираться и чтить память Бориса на месте его смерти. На самом деле, при желании эти поправки можно будет применить в отношении кого угодно: горожан, выступающих против повышения цен на услуги ЖКХ или муниципальную парковку, дальнобойщиков, не довольных очередным «платоном», учителей, врачей, пенсионеров, студентов — был бы факт «схода», лидер и некая общая цель, которую всегда можно объявить политической. Когда люди собираются вместе, в какой-то момент всегда появляется личность, за которой они готовы идти. А это и правда уже политика.

Повторю: то, что происходит — ни много ни мало ставший явью сон фантастов. Мы не заметили, как нами стали управлять андроиды. И теперь их задача — превратить в роботов всех вокруг. Ничего личного, просто у них программа такая. Главного программиста устраивает.

http://www.kommersant.ru/doc/3208329?utm_source=kommersant&utm_medium=all_pravo&utm_campaign=authorsFM

Дмитрий Ольшанский:” Почему вокруг нас так много любителей Советской власти?

Почему вокруг нас так много картинно, демонстративно советских людей, — если давно уже нет никакого Советского Союза?

Казалось бы, все без исключения государства, созданные на руинах СССР и Варшавского договора, выбросили и забыли свой коммунизм, и даже Лукашенко, этот совхозный кумир, переобулся в незалежного белоруса, — и только наша несчастная Россия упрямо тащит за собой обоз с памятниками Ленину, портретами Сталина и великолепными рассуждениями в жанре: “Ну да, миллион человек поубивали, но зато страну подняли!”

Подняли, да.

Только кого — и за чей счет?

Но прежде чем отвечать, надо спросить: почему русские советисты остались в гордом одиночестве?

Потому что они плохие и злые, генетические рабы и потомственные палачи?

Оставим язык расизма. Люди как люди, не хуже прочих, — а палачи и рабы распределены в мире намного более затейливо, чем по принципу: “это те, чьи взгляды нам не нравятся”.

Потому что только в России сохранилась вера в марксизм, в построение общества без денег, собственности и отдельной судьбы, единым общежитием с сортиром в конце коридора?

Пустяки, нынешний русский человек, в том числе и любитель СССР, — уже давно буржуа, а не восторженный житель коммуны.

Нет, тут дело в чем-то другом.

Советисты ведут себя не как злодеи, и не как романтики, — а как люди, которые что-то важное не получили.

Не сделали.

Не смогли сделать.

Корабль уплыл, а они остались, — и вот они ходят по берегу, смотрят на мачты, нет, уже точки на горизонте, и все твердят:

- Не очень-то нам и надо было на этот поганый корабль! У нас тут и так отличный необитаемый остров! Вы еще к нам приплывете — и будем все вместе Робинзонами Крузо, как раньше! И будем строить наш новый мир из камней и палок!

И можно было бы, честно говоря, уплыть отсюда самим.

Но нет, что-то держит.

 А что?

Дело в том, что в истории есть грустный, но практичный закон: когда кто-то делает грязную, но полезную работу, — потомки охотно пользуются его наследством, но никакого “спасибо” не говорят.

Британские колониальные генералы, американские покорители фронтира, плантаторы, работорговцы, разного рода охотники за ресурсом, как человеческим, так и природным, — сделали свое дело и сколотили тот капитал, которым пользуются их милые, либеральные прапра.

Но сами эти прапра чтут не их, упаси Бог, не их, — они чтут индейцев из резерваций, афро из бетонных проджектов и туземцев с бедуинами в джунглях и пустыне.

Прапра хотят быть чистыми, а не грязными.

А ты, прадедушка, грязный, — угнетатель, эксплуататор, ну тебя, фу, уходи.

Именно это произошло и с наследством Советского Союза.

Все народы, все страны, все общности, которым настоящие, исторические коммунисты строили города, строили в чистом поле заводы, придумывали для них языки, письменность, классиков, освобождали их от немецкого жесткого айн-цвай-драй, прирезали им земли, обеспечивали им карьеры, сочиняли им коллективные мифы на столетия назад и, таким образом, создавали им нации, готовили им эти нации, как современные девелоперы — дачные поселки и дома “под ключ”, — все они бережно взяли подаренное, после чего плюнули в рожу дарителю и сказали: а теперь уходи.

И были правы.

В истории нет благодарности, — а если и есть, то не за грязную, трудную, кровавую работу, о котором потом не очень-то хочется помнить.

Вот они и забыли.

И это очень логично, что главными гонителями всего советского, самыми гневными и беспощадными, — стали именно те бывшие республики СССР, выходцы из которых, собственно, им и правили почти всю его историю: Грузия и Украина. И еще Прибалтика — нет, не правившая целым, но жившая в нем, несомненно, лучше всех.

А русские не забыли.

Русские — “уходи” не сказали.

Наоборот, русские сказали: ох, ну как же так.

Куда же вы, товарищ Бендер?

Куда вы все уплываете?

А как же наш необитаемый остров, наш общий дом из камней и палок?

Потому что в истории нет благодарности за сделанную грязную работу, но есть тоска по работе, которая так и не сделана, всему тому, что в политологии назвали бы “незавершенная модернизация”, а в психологии — “незакрытый гештальт”.

Русские были народом, который жил хуже всех в СССР.

Русские были единственным народом, которому в коммунистическом доме не полагалась своя комната, своя нация, — и потому ее нет до сих пор.

А тот, кого любят меньше, тот, кому дают меньше, и даже тот, кого не любят совсем, — вот он-то и оказывается придавлен, прицеплен к этой нелюбви невидимой веревкой, у него не получается пойти дальше, уйти, уплыть.

Для него не нашлось корабля.

Он ведь только и делал, что строил их для других, для чужих, — а на то, чтобы построить свой, не было ни времени, ни приказа.

Так он и бродит по берегу.

Смотрит на пустое море — и твердит про общий дом, про великую страну, про Советский Союз, который куда-то исчез, но обязательно, слышите, обязательно вернется обратно.

https://www.facebook.com/spandaryan/posts/1342769872410494

Дмитрий Ольшанский:”Великое умение европейцев и азиатов, которое неизвестно нам, русским, — это умение быть собой в свое удовольствие.

Вот, например, официанты.

Каждый, кому случалось бывать в итальянских, немецких, грузинских, азербайджанских кабаках, знает этих опытных, часто немолодых людей, которые с тобой шутят, поют что-то себе под нос, и с такой лихостью, с таким изяществом делают свою тяжелую работу, что ты сомневаешься: да официанты ли это? Или чемпионы по фигурному катанию?