Мадикен - Астрид Линдгрен

ВОТ ВЕТЕР, ВЗДЫМАЯ МЕТЕЛЬ, НАЛЕТЕЛ…

Долгая зимняя темень опустилась на Юнибаккен. Скоро придет Рождество. В своих вечерних беседах Мадикен и Лисабет вспоминают о нем каждый день.

— Как здорово, что есть Рождество! — говорит Мадикен. — Хорошо, что его придумали, потому что это самое лучшее, что есть на свете.

— Каттегоритчески! — подтверждает Лисабет.

Девочки трясут свои копилки — похоже, что в обеих свинках накопилось много денег. То, что гремит внутри, пойдет на рождественские подарки. Вот почему этот звук так приятно слушать.

В детской висит на стене календарь. Каждое утро девочки отрывают один листок и видят, что Рождество приблизилось еще на один день.

В школе тоже чувствуется приближение Рождества. Учительница читает детям святочные рассказы и разучивает с ними рождественские песни. Дома Мадикен поет их для Лисабет.

Вот ветер, вздымая метель, налетелНа горы и долы родные… —

поет Мадикен.

Неожиданно быстро настали рождественские каникулы. «Ну кому это, спрашивается, нужны рождественские каникулы!» — так говорила Мадикен в первый школьный день. Это было очень давно. С тех пор она проучилась целое полугодие и теперь считает, что рождественские каникулы придуманы очень удачно, почти так же удачно, как самое Рождество.

Альва и Линус Ида уже принялись за предпраздничную уборку. С окон поснимали все занавески, а на полу в самых неподходящих местах можно наткнуться на ведро. Альва расхаживает по комнатам с длинной шваброй и обметает стены и потолок. Мадикен и Лисабет вертятся под ногами среди расставленных ведер, всем мешают, а главное — пристают и дразнят Альву.

Вот Альвин, вздымая метлу, налетелНа стены и полки родные, —

распевают перед ней девочки. Лисабет поет, а самой так смешно, что от хохота, того и гляди, плюхнется в ведро с водой.

— Ой, какие же ты хорошие песни придумываешь, Мадикен!

Альва их гонит прочь шваброй и говорит:

— А вот как по одному месту швабра сейчас налетит. И покажет вам горы и долы родные!

Но вообще-то она не сердится — Альва никогда не сердится на Мадикен и Лисабет.

Мама делает колбасу, и солит окорок, и варит напиток из можжевельника, и льет свечи. Для Мадикен и Лисабет тоже находятся всякие дела, и они помогают, где можно. Девочки пекут пряники, варят домашние леденцы, лепят хорошеньких свинок из марципана и вырезают из бумаги фестоны, чтобы украсить по-праздничному жениховский жезл[7].

Каждый день происходят какие-то необыкновенные вещи, и все больше и больше чувствуется Рождество. Юнибаккен пропах дивными ароматами пряников, домашних конфет и хвороста. Мадикен втягивает носом эти запахи и зажмуривается:

— Рождество… Уже запахло Рождеством!

По вечерам девочки составляют длинный список своих пожеланий для Юльтомте[8].

Мадикен читает вслух, что она написала: «„Робинзона Крузо“, много бумажных куколок, оловянных солдатиков, лыжи и алую розочку, чтобы носить в волосах».

— С ума сойти, Мадикен, — говорит Лисабет. — Ты что, взаправду хочешь розочку?

— Да ну, что ты! — говорит Мадикен. — Это я написала так, для красоты. Ведь правда же, это красиво?

Девочки старательно обдумывают, какие подарки сделать папе и маме. За варкой домашних конфет Мадикен спрашивает у мамы:

— Мама, а чего тебе хочется больше всего на свете?

— Больше всего мне хочется, чтобы у меня были две хорошие, добрые девочки.

У Мадикен предательски заблестели глаза. Упавшим голосом она спрашивает:

— А что тогда будет с Лисабет и со мной?

Но мама погладила ее по головке и объяснила, что она вовсе не мечтает о каких-то других девочках, а только хочет, чтобы Мадикен и Лисабет всегда оставались такими же добрыми и хорошими, как сейчас.

Впрочем, Лисабет решает, что было бы совсем не плохо обзавестись в доме еще двумя девочками.

— Мы бы тогда с ними играли, — говорит Лисабет. — Только мы их не пустим жить в детскую. В детской будем жить мы с Мадикен, а им — шиш с маслом!

На дворе стоит мороз. С утра пораньше Альва приходит в детскую и разводит в печке огонь. Она так гремит дверцами и заслонками, что Мадикен и Лисабет просыпаются от шума. Со своих кроваток они смотрят, как в дырочках печной дверцы играет огонь, и слушают, как трещат дрова. Под эти звуки так приятно понежиться в постельке.

Однажды они проснулись совсем рано. Они думали, что это обыкновенный день. Оказывается — нет. На комоде горят в подсвечнике все четыре свечи. Кончается адвент[9], сегодня последнее воскресенье перед Рождеством. Альва уже растопила печь и теперь стала около Мадикен и смотрит очень таинственно.

— Нынче ночью случилось что-то особенное, — говорит она. — Угадайте-ка, что?

— Приходило привидение, — говорит Мадикен.

— Глупышка ты! — говорит Альва. — Привидений не бывает! Я же тебе объясняла, что это Аббе безобразничал — завернулся в простыню и зажег фонарик.

Альва не в первый раз старается втолковать Мадикен, как тогда было дело, но Мадикен ей не верит. Не верит она, что Аббе способен на такое коварство. Кто угодно, но только не Аббе!

— А ну-ка, подумайте хорошенько! — говорит Альва. — Это что-то очень приятное.

— Привидение тоже — приятная вещь, — говорит Лисабет.

— Вот уж нет! — говорит Альва. — Ну как? Отгадали?

— Может быть, снег выпал? — спрашивает Мадикен с надеждой.

— Нет, — говорит Альва. — Зато река замерзла.

Тут Мадикен и Лисабет с радостными воплями повскакали с кроваток. Комната еще не нагрелась, но им уже все равно, они торопятся. Девочки одеваются, натягивают шерстяные гамаши, теплые кофты, шапки, хватают варежки и бегут на улицу.

— Смотрите, чтобы ненадолго, — кричит им Альва. — И сразу возвращайтесь завтракать.

— Да, да, — отвечают Мадикен и Лисабет.

Все березы вокруг Юнибаккена покрылись белым инеем, а над крышей сарая низко стоит красное солнце.

— Вот такая погода мне нравится, — говорит Мадикен.

По правде сказать, погода ей нравится какая ни на есть. Чаще всего погода бывает обыкновенная, и Мадикен ее не замечает. А сегодня она особенная, такая, что нельзя не заметить. «Она красивая», — думает Мадикен. Бывают красивые слова и красивая музыка, а тут — красивая погода. От такой погоды почему-то делаешься добрее.

Мадикен и Лисабет бегом спешат к реке. Под ногами хрустит заледеневшая на морозе трава.

— Может быть, я дам тебе на Рождество два подарка, — говорит Мадикен.

— С ума сойти, Мадикен! — говорит Лисабет.

Это, конечно, очень здорово — получить сразу два подарка, но сейчас ее мысли заняты не тем, главное — лед.

Какое дивное мгновение, когда ты ступаешь на гладкий темноватый лед и пробуешь, хорошо ли по нему скользить! Ой, какая скольжина! Мадикен с одного толчка прокатилась почти до другого берега.

Конечно, крепкий лед не мог появиться за одну ночь. Еще неделю назад начались морозы, но Мадикен и Лисабет не замечали, что с каждым днем река становилась все тише. Только Альва заметила. А сегодня утром она поднялась раньше всех, сходила на реку, пешней проверила лед и увидела, что по нему можно ходить без опаски.

— Раз лед выдержал Альву, то нас и подавно выдержит, — говорит Мадикен.

— Каттегоритчески! — подтверждает Лисабет.

И вот Мадикен и Лисабет с наслаждением раскатывают по льду, щеки у них разгорелись, дыхание вырывается изо рта белым паром. Девочкам странно, как могут взрослые лежать в постели и спать, когда есть такое замечательное занятие. Но в Люгнете, кажется, еще не вставали. И Аббе еще ничего не знает! Не знает, что вся река превратилась в блестящую гладкую дорогу, по которой можно кататься. Она вьется между берегов, за каждым поворотом начинается новый каток, который так и манит, чтобы по нему прокатились. Если бежать достаточно долго, то попадешь на Аппельшё[10], а это уже деревенские места, и там стоит Аппелькюллен[11].

— А не проведать ли нам Карлссонов в Аппелькюллене? — предлагает Мадикен.

— А мама нам разрешит? — сомневается Лисабет.

Но ведь мама еще спит, потому что сегодня воскресенье. Нельзя ее будить по пустякам.

— Конечно, разрешит, — говорит Мадикен. — Вот если бы мы пошли туда по дороге, она бы нас не пустила, потому что по дороге туда далеко идти, а по льду быстро. Раз-два — и мы там.

— Тогда давай! — говорит Лисабет.

Ни та ни другая и не вспомнили, что Альва говорила про завтрак, и девочки весело покатили к Аппелькюллену.

— Как я люблю лед! — говорит Мадикен.

— Все любят лед, — откликается Лисабет.

А Мадикен мало сказать что любит лед… Она так рада, что у нее даже сердце замирает от счастья. Эта ледяная дорога — просто чудо! Река зимой — совсем не то, что летом. Летом они с папой иногда катались по вечерам на лодке и даже плавали на Аппелькюллен покупать яйца. Летом река тихая и уютная, она течет между зеленых берегов. Ласковые ветви в зеленой листве свисают над водой. Проплывая под ними в лодке, можно протянуть руку и сорвать листик. Да, летом тут тихо и хорошо. А зимой река делается точно зачарованная. Блестящий темный лед и застывшие в белом инее деревья, озаренные странным светом красного солнца, — все так красиво! И от этой студеной, замороженной, фантастической красоты на душе у Мадикен становится радостно и привольно. Быстрее и быстрее скользит она по льду, а на душе у нее все привольнее и привольнее, она словно летит, как птица в небе. Лисабет давно отстала.