Проклятый бог (СИ) - Маркелова Софья

— Ну, сами тогда видите, писем не было.

— Это значит, что сопровождающего нам не выделят? — проницательно заметил Оцарио, выглядывая из-за плеча посла.

— Без прямых указаний матриарха Сигриды я ничего делать не стану, — упрямо заявила женщина.

— Но, надеюсь, хотя бы на такую малость, как достойный ночлег и пополнение запасов продовольствия и воды мы можем здесь рассчитывать?

— Я, конечно, посмотрю, что можно сделать, посол, но вообще-то у нас здесь не постоялый двор. — В голосе ее слышалась желчность, хотя требования Лантеи трудно было назваться чрезмерно завышенными. Наудитэль демонстративно бросила пристальный взгляд на коллар девушки, словно пытаясь на глаз определить его подлинность, и тут уже не выдержал Оцарио, которого подобный прием во дворце не привел в хорошее расположение духа.

— Как вы обращаетесь с послом и ее свитой? Это же возмутительно!

Где-то на втором этаже скромного дворца начал истошно кричать младенец, и звук его голоса эхом сразу же разнесло по всем залам и коридорам пустынного здания. Как отметила про себя Лантея, слышимость тут и правда оказалась на удивление хорошей. Лицо Наудитэль, имевшее до этого довольно скучающий вид, в тот же миг исказилось в пренебрежительно-злобной гримасе.

— Что вы от меня еще хотите? И так уже разбудили мою дочь! Хотя я просила вести себя потише! — прошипела она. — Ночь на дворе! А вы тут заявились со своими желаниями и претензиями!

— Такой прием можно было ожидать только в хлеву, но никак не во дворце!

— Здесь вам не Первый Бархан! Изысками не блещем! — практически выплюнула Наудитэль.

На ступенях боковой лестницы, ведущей на верхний этаж, послышался топот ног, и в зале оказалось несколько женщин. Судя по всему, нянек и кормилиц.

— Простите нас… — сбивчиво залебезили они, кланяясь. — Вы знаете, что она не уснет без звука вашего голоса… Она плачет без устали!..

— Я сейчас поднимусь! — кратко ответила женщинам Наудитэль, уже совершенно не обращая внимания на притихшее посольство.

— Да что же это за наглость такая?!.. — возмутился Оцарио, выступая вперед. — Вы нас ни во что не ставите!

Лантея оперативно схватила торговца за рукав и увлекла его за собой к выходу из зала, махнув кистью, чтобы остальные следовали за ней. Ничего не понимающая группа, бестолково переглядываясь и беззвучно шевеля губами, подобно рыбам, выброшенным на берег, молча вышла из дворца следом за послом. Двери оглушительно захлопнулись, но из здания все еще был слышен визгливый плач разбуженного ребенка и причитания его матери, спешившей вслед за няньками к своему младенцу.

— Постойте, Лантея! — Оцарио высвободил свой рукав и, активно жестикулируя, обернулся к девушке. — Она не имеет права так с нами разговаривать! Я вернусь и потребую соблюдения приличий и должного к нам отношения!

— Стой. — Манс остановил торговца, уперев ему ладонь в грудь. — Ты ничего не добьешься, только разозлишь ее еще сильнее, и нас попросту выставят из города как смутьянов. Здесь правит род Сацгиан, ее слово имеет больший вес.

— Верно. Конечно, все это до безумия нелепо, но ничего не поделать. Без Сигриды здесь царит полная неразбериха. — Лантея пожала плечами. — Ночевать во дворце после такого скандала, конечно, нет никакого желания.

— Устроимся на ночлег в городе, — предложил Манс. — Утром докупим на рынке припасов и спокойно поедем дальше. Не будем трепать себе нервы с этой стервой.

— А что делать с указом матриарха Сигриды? — все еще переживал Оцарио. — Она ведь четко приказала из Четвертого Бархана уехать вместе с назначенным в ее письме подчиненным!

— Письмо не дошло, сопровождающего нам не выдали. — Лантея развела руками. — Как по мне, так даже лучше: иначе пришлось бы искать дополнительного паука или ехать вдвоем на одной сольпуге, а это замедлило бы нас.

— Не думаю, что мы тут в силах что-то исправить, — протянул Манс.

Лантея хмыкнула себе под нос.

— Вот именно. Так что остановимся сегодня на постоялом дворе, а утром поскорее отбудем.

В конце концов Оцарио успокоился и взял себя в руки, хоть и пообещал больше никогда в жизни не наведываться во дворец Четвертого Бархана, пока там обитала Наудитэль Сацгиан с ее беспокойным младенцем. Эрмина и Виек все это время откровенно посмеивались, наблюдая за недовольством торговца и слушая после его жалобы по поводу того, что эту ночь ему предстояло провести на жесткой кровати постоялого двора, а не на шелковых простынях в роскошной опочивальне из-за скверного характера зарвавшейся кузины матриарха Сигриды. Им было все равно, где ночевать: закаленные тяготами службы воины спокойно бы согласились лежать как под открытым небом пустынь, так и под сводами богатого дворца.

Время близилось к полуночи, полис готовился ко сну, и запозднившимся путникам нелегко было найти себе где-нибудь приют. Большинство постоялых дворов запиралось на ночь, но для обаятельного и красноречивого Оцарио, как оказалось, были открыты многие двери в Четвертом Бархане и не только. Скромное заведение на окраине города под название «Милосердие» любезно пустило уставший отряд под свою крышу. Его хозяйка — обаятельная, хитрая и достаточно цепкая, не упускающая своей выгоды, женщина средних лет, несмотря на дружеские отношения с Оцарио, все равно затребовала немыслимую для постоя сумму за свое беспокойство в ночной час, и, так как особенного выбора у делегации не оставалось, Лантее пришлось потратиться, попрощавшись с солидным количеством выданных казначейством Первого Бархана дорожных денег.

Две соседние комнаты были отданы в полнейшее распоряжение посольства до самого утра. Иных постояльцев, как успел выяснить Оцарио, практически не было — только несколько путников снимали номера где-то на верхних этажах дома. Для позднего ужина хозяйка расщедрилась только на холодные закуски и пару пузатых кувшинов с пряным компотом из фиников. Выставив все на стойку в зале на первом этаже, она уже собиралась было исчезнуть, но Оцарио довольно обиженным тоном воскликнул:

— Шантия, неужели в твоих закромах не отыскалось ничего поприличнее для таких важных гостей?

— Уже за полночь, — не преминула напомнить старому знакомому хозяйка. — У меня все кухари давно ушли по домам. Что осталось в погребе, то и подала.

— Мы весь день пеклись на солнце, вымотались до предела, и ты хочешь, чтобы я давился сейчас сухим мхом? Готов поклясться Многоликой Матерью, что раньше в «Милосердии» потчевали куда лучше!

По лестнице со второго этажа на шум голосов спустился Виек в сопровождение Эрмины. Они успели услышать последние слова беседы, и гвардеец сразу же спросил:

— Что плохого в сухом мхе? Это тоже достойная пища.

— Не для меня! — Оцарио обернулся к воину. — Я и так пять дней его жевал на привалах. Надоело! Хочу хотя бы в городе отведать горячей и вкусной пищи.

Понемногу на первый этаж подтянулась вся группа, приманенная приятными слуху разговорами о еде. Дорожные сумки были разложены в комнатах, спальные места распределены, и теперь путники рассчитывали на милосердие хозяйки одноименного заведения и хотя бы подобие сытного ужина перед сном.

— За дополнительную плату, так и быть, соглашусь сама постоять у очага, — ворчливо ответила Шантия, упирая руки в бока. — Но на кулинарные изыски можешь не рассчитывать, Оцарио!

— Ты и так уже содрала с нас тройную сумму за постой! Еще и за нормальный ужин доплачивать? — вовсю негодовал торговец, потрясая зажатым кулаком.

— А кто виноват, что вы явились в неурочное время? — пробормотала хозяйка себе под нос. Она достала откуда-то мокрую тряпку и принялась лениво протирать стойку. — Ну, готовить или нет?

Оцарио обернулся к группе в поисках моральной поддержки. Отыскав взглядом Лантею, подпиравшую плечом дверной проем возле лестницы, он почти умоляюще попросил:

— Давайте поедим что-то приличное!..

— Выданные мне на расходы деньги не бесконечные, — строго сообщила Лантея, скрещивая руки на груди.

— Это последний островок безмятежности на пути к альвам. Вероятнее всего, у нас уже больше не будет возможности где-нибудь хорошенько выпить и посидеть, — задумчиво щелкнув бусинами своих четок, произнес Манс, примостившийся на скамье возле стены.