Бог со звезды - Анна Чащина

— Значит, есть что-то еще. Надо копать глубже. Через пару дней загляни к Яше и Лео, пусть расскажут свои теории. А пока отправлю-ка я тебя к техникам и в центр управления. Нас интересуют те, кто своими глазами видел корабль. Поговори с ними. У меня тоже появились наметки, я хочу пробить кое-какую информацию и зацепить ниточку. Возможно, нашим следующим шагом станет допрос Альберта. Но прежде кому-то из нас придется пообщаться с зообиологами и психологом.

Митька нахмурился, словно хотел сказать что-то еще, но позабыл. Наконец, легонько хлопнул себя по лбу и направил указательный палец в сторону Богдана. Выдал:

— Кстати, по поводу Лерочки. Девица поведала любопытную историю. Когда Шауров получил официальные полномочия, он уже почти семь лет проработал здесь в должности заместителя начальника станции, и, по словам Лерочки, все эти годы станцией фактически руководил именно он. Ему пришлось не один раз мотаться от Януса до Эзаруса и даже до Земли. А где Эзарус и где Земля? Чуешь, насколько это все было важным для него? И он действительно сумел добиться для станции солидных субсидий, приезда молодых, перспективных сотрудников — нового статуса, короче. Может, наш друг поначалу и казался дурачком, да только хватка у Альберта определенно есть.

Богдан согласно кивнул. Митька сцепил руки в замок и убрал за голову. Поерзал, удобнее устраиваясь, и закончил мысль:

— Население станции разделилось на два лагеря. Тех, кому он по личным причинам несимпатичен, и тех, кто увидел, благодаря Шаурову, свет в иллюминаторе. Понимаешь, люди, фанатично преданные своему делу, готовы закрыть глаза на что угодно, лишь бы иметь возможность этим самым делом заниматься. Яков Синицын, которого ты знаешь как Яшу, к примеру, именно такой. Талантливый, даже гениальный ученый, немного не от мира сего. Подобные ему люди обычно вообще не видят ничего, кроме работы. Почему он-то не любит Альберта? А ведь не любит же. И Лео тоже… Лерочка три года живет на станции. Так вот, мне эта пташка нашептала на ушко, что у Альберта некоторое время назад сформировался тесный кружок доброжелателей, а после происшествия стремительно распался. В ту кучку избранных входили: небезызвестная тебе Эмилия Лингова, психолог Ивор Джерски и господа из отдела снабжения, те, кто по роду деятельности часто связываются с Эзарусом, ближайшим из обитаемых миров. Их имена я уже тоже знаю. Кристиан Вайдер уволился по собственному желанию незадолго до инцидента. За полгода до, будем точны в деталях. А Милан Калевский, бывший в ту пору правой рукой Шаурова, был скоротечно разжалован и переведен на должность техника в грузовом отсеке, — Митька расцепил руки и ткнул в плечо Богдана пальцем, — а до того был, между прочим, не больше ни меньше, контактер. Зачем на станции такие специалисты, если планета неконтакт, а? Оба господина прибыли сюда вместе с Альбертом после его последней поездки на Землю. Вайдера уже разыскивают, позже сообщат докладом подробности.

— Откуда твоя птичка столько всего знает? — спросил Богдан, настроенный весьма скептически.

— Была любовницей Кристиана. Он ее бросил на станции, ну, а обещал, как водится…

— Мить, а если Лерочка тоже рассказала только то, что хотела?

— Естественно. — Напарник поднялся и бодрым шагом направился к двери. — Тебе и выяснять. Денек передохни, пусть уляжется поднятая муть. А там по списочку. Сначала к Яше с Лео, затем в центр, к техникам. Я пока еще раз проведаю службу безопасности. После встречи в лаборатории отчитаешься. Отдыхай.

Когда Митька ушел, Богдан позволил себе немного расслабиться. Дружба дружбой, а тапки врозь.

Он развалился в кресле и закрыл глаза. Ситуация виделась все более запутанной. Доказательств ноль, идей не так много, и человеческий фактор порядочно портит кровь. Еще и Митька раскомандовался. Нет, понятное дело, опыт у него в таких делах солиднее, гонору больше, хватка бульдожья. Только Богдан не привык считать себя мальчиком на побегушках.

Он выпрямился в кресле и решительно потянулся за свернутой в трубку мобилкой. Она представляла собой нечто среднее между полноценным компьютерным устройством и пишуще-рисовальной машинкой. Богдан стряхнул со стола несуществующие крошки, развернул тонкий пластик экрана, положил на матовую поверхность и ткнул стилом в синий кружочек. Экран едва слышно пискнул и засветился ровным светом.

Богдан сосредоточенно посопел и принялся чертить схемы. Приблизительно через полчаса весь виртуальный листок был расчерчен линиями и исписан именами. Со стороны это напоминало загадочную инструкцию по сборке механической кофемолки, вложенную в коробку с ручным сканером.

Богдан устало потер виски.

«Хрень какая-то получается», — подумал он.

Ладно, положим, всякое бывает. Альберту срочно нужно достать денег. Отказали в субсидиях. Что полезного на Янусе? С паршивой овцы хоть шерсти клок? Как и везде, на станции существует устав, в котором прописаны законы, запрещающие любую самодеятельность. Планета активно развивается, уровень прогресса — условное средневековье, исключая нестандартные явления, типа паровоза, пароходов и исторически-эволюционных нестыковок. Но это не показатель. Если были колонисты, вот оно их наследие. В теории, через какое-то время ученым разрешат осторожные контакты. Все зависит от базы данных, документально подтверждающих заявку на снятие неконтактного статуса, составленную Шауровым и предоставленную им для комиссии. Правда, проблем Альберта такое развитие событий никак не решает. Туристы на станцию гурьбой не полетят, шутка ли — год туда и обратно. Полезные ископаемые, уникальные данные, состав воды? В пределах среднестатистической нормы. Торговля живым товаром запрещена давно, в открытую пойти на преступление, значило бы посадить себя до конца жизни за решетку.

Что остается? Найти пару ушлых товарищей, которые помогут включить в игру либо фанатиков, рассчитывающих малой кровью удержать станцию на плаву, либо жадных до денег типчиков. Дальше? Дальше обязательная связь с заинтересованной стороной. Кому интересно? Если единственная ценность Януса это шантийцы, то, скорее всего — науке. Там и денег крутится предостаточно. Посулить генетически уникальный материал, замечательную регенерацию, приспособляемость, да мало ли, что там внутри у аборигенов. Если они столько стоят, заказчик заплатит не дрогнув. Предположим, что так и было. Почему на самом Янусе не подняли панику? Что там вообще произошло в тот момент? Почему никто на станции не зафиксировал изменений? Впервые за тысячу лет к аборигенам спустились боги на огненной колеснице, и такое безразличие? Нужно выяснить. И все это никак не сходится с записями наблюдений по Янусу того периода. «Зафиксировано некоторое волнение». Некоторое? Главной же загадкой остается вопрос, лежащий как бы на поверхности: почему на корабле пиратов произошло ЧП? Как получилось, что все погибли? И как они погибли? Те тела, что Богдан видел, выглядели целыми. Значит, по крайней мере, часть шантийцев умерли не от ран, не были застрелены или растерзаны. В отчете указано, что примерно половина трупов оказались сильно обезображенными. Особенно изуродованы тела членов экипажа. Они буквально разорваны в клочки. Тогда получается, остальные умерли ненасильственной смертью? Скорее всего, задохнулись. А произошло это, когда кто-то из обезумевших людей или аборигенов попал в центр управления и повредил системы жизнеобеспечения… Но откуда такая нечеловеческая сила? Да что же там творилось? И почему не уцелели записи?

Вопросы распирали Богдана, но разумных ответов не находилось. Он отложил стило и снова откинулся на спинку кресла.

Загудел селектор переговорной связи. Что-то зашипело, закряхтело, разродилось целым набором звуков от писка до скрежета, а после резко наступила тишина. Богдан недоуменно покосился на дверь. Неохотно встал, потянулся, расправляя затекшие мышцы, и подошел к стене с переговорным устройством. Оно молчало.

«А ведь только вчера заменяли вышедшее из строя базовое оборудование. Опять, что ли, сдохло? Как-то быстро», — подумал Богдан.

Он нажал кнопку на панели ручного управления, и створки плавно разъехались.

На пороге стояла Эмилия.

Богдан слегка растерялся. Строгий наряд девушки сменило фривольное платьице на узких лямочках, губы были подкрашены розовой помадой. Мечта поэта.

Богдан поэтом себя не чувствовал. После секундного смятения он взял себя в руки, напрягся.

— Что-то случилось?

Она улыбнулась.

— Нет. Я хотела бы поговорить с вами.

Он неуклюже отступил. Недовольно повел плечами, возвращая себе уверенный вид, и выжидающе уставился на девушку. Эмилия павой проплыла мимо и бесцеремонно уселась в кресло. Богдан заметил с каким интересом она посмотрела на лежащий на столе экран. Подошел и демонстративно выключил его.